Вечером пришёл Таши и, глядя на него, Маша верила и не верила своим глазам. Куда девался тот туповатый и бесцеремонный проводник? В гостиной вошёл мужчина с умным, цепким взглядом чёрных глаз. Мундир полицейского офицера сидел на нём как влитой, щёгольски и привычно. Джайя и Сантош поднялись к нему навстречу, с улыбкой, по-европейски, обменялись рукопожатиями. Старший Пракаш Малла сказал: — знакомьтесь, Мария, уорент-офицер первого класса Таши Притхви Нарайян. Таши — чхетри.

— Э-э, добрый вечер, господин Таши, — растерянно произнесла Маша. Тот, ухмыльнувшись, приложил руки-лодочки ко лбу, слегка поклонился:

— госпожа Мария, я понимаю ваше замешательство. Наверно, у вас сложилось обо мне неблагоприятное впечатление, поэтому прошу простить проводника Таши за грубость! — он улыбался, глядя на неё, и Маше ничего не оставалось, как пробормотать:

— наверно, вы были вынуждены так себя вести, я понимаю…

Он серьёзно кивнул: — да, госпожа. Никто не должен был догадаться, что я — офицер полиции. Собственно, в Дхулитхеле я известен именно как проводник. Дело в том, что в этом городе орудует группа лиц, промышляющих добычей редких, охраняемых государством, животных. — Маша покосилась на Сантоша, поймала его взгляд и не удержалась от улыбки. Тот, в ответ, скорчил зверскую рожу, — на неё работают несколько проводников, в том числе и Ашвин. Понятно, что проводники знают в горах тайные тропы, пещеры, где звери могут скрываться, ну и безопасные подходы к ним. До недавнего времени Солу Кхумбу была для них недосягаема. Жители встречали редких чужаков на подходах к деревне, и быстро выпроваживали их обратно. Понятно, что они не хотели, чтобы сведения об оборотнях стали широко известны. Попытки проникнуть в тайну Солу Кхумбу успешно пресекались, и даже Ашвину не удавалось там побывать. Появление вашей экспедиции, явный интерес к деревне всполошили преступников. Ну, а руководство полиции решило использовать этот случай, чтобы взять их на месте преступления. Я довёл вас до Кагбени, где, позднее, появился Ашвин. Один из его носильщиков работал на полицию. К сожалению, неожиданная катастрофа спутала наши планы. Кроме того, мы никак не ожидали, что Джим Корнер, известная личность в полицейских кругах, явится лично. Видать, соблазнился потрясающей возможностью заполучить и вывезти в Англию настоящего оборотня. — Маша сама не заметила, как крепко стиснула на коленях сомкнутые руки. Она заново переживала весь ужас своих бессонных ночей, когда думала о том, какая страшная участь ожидает Сантоша. Он понял, о чём она думает, нахмурившись, пересел рядом с ней на диван и шепнул на ухо:

— я рад, что ты волнуешься обо мне. Выходит, я тебе немножко-то нравлюсь? — пользуясь тем, что все были заняты разговором с Таши, он подхватил губами прядку её волос на виске, тихонько потянул. Она резко повернула голову и совсем близко увидела тёплые карие глаза, заметила, как он сильно потянул носом, вдыхая её запах. Маша постаралась незаметно отодвинуться. Ей было неловко перед его родителями и Таши.

Офицер продолжал: — теперь Ашвин и те, кто помогал ему, предстанут перед судом. К сожалению, англичанина мы привлечь не сможем. Из полицейского участка его увезли в посольство Великобритании, откуда он будет отправлен домой, как только заработает аэропорт.

— А Вольдемар? — Маша просто не могла не поинтересоваться судьбой соотечественника. Рядом хмыкнул Сантош, но она не обратила на него внимания.

— Молодой человек поступил очень предусмотрительно, заблаговременно скрывшись в российском посольстве. Англичанина мы смогли допросить, хотя ничего интересного он не сообщил. Оказывается, ни о каком оборотне он слыхом не слыхивал, приехал посмотреть на пойманного снежного барса, но вместо него увидел грязного голого мужика, — Таши удручённо покачал головой, — он откровенно издевался над нами, а мы бессильны что-либо предпринять. Правда, Ашвин и его помощники много чего порассказали, но англичанин просто рассмеялся нам в лицо, когда мы зачитали ему их показания. Так что… — Таши виновато развёл руками, — ещё я хотел бы попросить вас, Анг Ламу, — он перевёл взгляд на шерпу, и та сжалась в кресле, — зайти в участок и поделиться с нами известными вам фактами. — та молча, испуганно кивнула, а Маша спокойно сказала:

— мы вместе придём, можно? — На том и порешили.

Её несказанно удивлял тот факт, что никто не считал существование барса-оборотня чем-то необычным. Она вспомнила своё изумление и отказ верить собственным глазам и, тихонько ткнув Сантоша локтем в бок, спросила: — а почему о вашей семейке ничего неизвестно в научных кругах? И вообще: никто не удивляется тому, что человек мгновенно превращается в зверя? Вон даже полицейский сидит и невозмутимо рассуждает об оборотнях!?

Сантош опять склонился к её уху: — да потому что Непал — очень древняя страна. Наши традиции зарождались вместе с возникновением цивилизации. У нас духи предков общаются со своими потомками и предупреждают их о грядущих неприятностях; наших богов можно просить о помощи и, при принесении соответствующей жертвы, они могут откликнуться и совершить чудо; в Гималаях живут не только барсы-оборотни, но и Снежный человек, и я не раз видел его своими глазами, — он выпрямился, глядя на неё: — ты привыкнешь, Маша, и я надеюсь, полюбишь Непал! — Она лишь покачала головой. Этот невозможный человек уже всё за неё решил.

Таши просидел у них допоздна, но ужинать не остался, легко скользнул в открытую дверь и скрылся в наступающих сумерках.

Насыщенный событиями день подошёл к концу, и Маша поплелась, наконец, в свою, бывшую Сантоша, комнату с единственной мыслью — упасть и не просыпаться до утра. Но надежды не сбылись. Она проснулась ночью, внезапно, как от толчка. На полу, рядом с кроватью, она услышала шумное дыхание, пахло зверем — остро и тревожаще. Она опустила руку и погладила жёсткую густую шерсть, повела выше, на голову. Руку лизнули горячим, влажным и шершавым языком, а через несколько секунд кровать рядом прогнулась под тяжестью тела. — Сантош! Что ты делаешь! Сейчас же уходи! — она попыталась столкнуть его и поняла, что он, как всегда после обращения, обнажён.

Он тихо рассмеялся: — не выгоняй меня, пожалуйста, из собственной комнаты! — не обращая внимания на сопротивление, обнял её, прижал к своему телу, нашёл губами её рот. Она ответила на поцелуй и обняла его, с удовольствием проведя ладонью по гладкой горячей коже спины. Он дышал тяжело, Маша чувствовала его эрекцию и это её смущало. Она попыталась отодвинуть бёдра, но ей не дали. Не прерывая поцелуя, его рука сместилась с её спины на ягодицы, смяла их, сжала, одновременно прижимая её бёдра к пышущему жаром телу. Он оторвался от её губ, шепнул: — ну что же ты такая напряжённая? Тебе неприятно?

Маша не знала, что отвечать. Ей было приятны его поцелуи и прикосновения и, что уж греха таить, ей ужасно нравилось его сильное тело, но угнетала мысль, что она оказалась столь доступной. Он догадался о её терзаниях:

— Не отталкивай меня, милая! Мы не делаем ничего плохого! Я люблю тебя, Маша. Ты не ответила на моё предложение, но я не допущу, чтобы ты уехала! Ведь я тебе нравлюсь, разве не так? Мы поженимся, и ты обязательно полюбишь меня! — Под его торопливый сбивчивый шёпот она и сама не заметила, как очутилась без ночной рубашки и трусиков. Мысленно махнув на всё рукой, она обхватила его за шею:

— Но ты ведь говорил, что не веришь в любовь?

Он смешливо фыркнул, опрокинул её на спину и коленом раздвинул ноги. Едва сдерживаясь, постарался не торопясь проникнуть внутрь:

— Я врал, радость моя. Мне было стыдно сознаться, что я влюбился сразу, как только вытащил из пропасти насмерть перепуганную девчонку! — он с силой, со стоном двинулся внутри неё, она негромко ахнула, выгнулась ему навстречу:

— Но, Сантош, м-м-м, — у меня сознание путается, — протянула она, — но… как же…

— Замолчи, женщина! — опираясь на локти, он подсунул ладони ей под ягодицы. Где-то в глубине её прикоснулся к чувствительной точке, отчего она застонала, подалась к нему навстречу, — почувствуй мою любовь и насладись ею, как я упиваюсь сладостью твоего тела! — Сантош поцелуем заткнул ей рот, и Маша, наконец, расслабилась, полностью отдаваясь ему, чувствуя его силу и нежность, огонь желания, терзающий его, и сама переполняясь нежностью к этому странному, но такому родному мужчине.