В. Дюбин ФЕКЛУША-ПУЛЕМЕТЧИЦА

Пролетарская революция застала Феклушу Литвинову на Ясиновских рудниках Донецкого бассейна. Она работала на шахте откатчицей вагонеток. Тяжелый труд, угольная пыль, постоянное недоедание сделали ее худощавой, бледной.

Но в работе Феклуша не уступала мужчинам. Бойкая, дерзкая, она не давала в обиду себя и своих товарищей хозяину шахты, а среди подруг считалась лучшей плясуньей и певицей. Товарищи любили эту восемнадцатилетнюю девушку за ее веселый характер и непокорность.

В первые дни после Октябрьской революции большевики начали формировать на шахтах рабочие отряды. И тут же обучали шахтеров стрельбе из винтовок и пулеметов. Готовились к схватке с контрреволюцией.

В декабре семнадцатого года на Ясиновских рудниках был сформирован красногвардейский отряд. Он двинулся через Лозовую на Киев, где хозяйничали петлюровцы.

В первый же день создания отряда Феклуша нарядилась в чистое платье и явилась в рудничную контору, где производилась запись добровольцев в красногвардейский отряд.

Она подошла к командиру, посмотрела на него теплыми светло-голубыми глазами, протянула руку:

— Здравствуйте! — и решительно добавила: — Пишите в отряд. Пулеметчиком буду.

Так вступила Феклуша в новую жизнь.

Ф. Литвинова

Под Киевом, у стен Киево-печерской лавры, прозванной «куренем смерти», томились в подвалах несколько сотен рабочих арсенала, приговоренных петлюровцами к смертной казни. У этих стен петлюровцы сотнями расстреливали рабочих. Здесь героически сражалась Феклуша. Ни сама она, ни ее неразлучный друг «максим» не знали устали и передышки.

Были случаи, когда в пулеметных лентах не оставалось ни одного патрона или цепь красногвардейцев начинала отступать под жестокими ударами противника. Тогда Феклуша снимала с пояса ручные гранаты и обращалась к бойцам:

— Да разве же шахтеры когда отступали? Вперед, товарищи!

Двадцать шестого января восемнадцатого года Киев был взят красными, арсенальцы спасены от смерти. В боях под лаврой Феклуша получила первое боевое крещение и показала себя настоящим героем и отважным бойцом революции.

С севера, со стороны города Шахты, наступали красногвардейские отряды на Новочеркасск. В страхе перед красными генерал Корнилов оставляет город и идет донскими степями на Кубань. Отряд донецких шахтеров получил задание — перерезать путь Корнилову и уничтожить остатки его банд. Из Ростова эшелон двинулся в юго-восточном направлении. На одной маленькой станции, близ станицы Мечетинская, отряд выгрузился и пошел маршевым порядком. Корниловцы только что прошли в южном направлении, оставив на одном из хуторов пятьдесят своих бойцов с отмороженными руками и ногами. Шахтеры кинулись вслед. По дороге встретили группу молодых казаков в сорок пять человек. Их вел за собой девятнадцатилетний парень в очках. Все они были на лошадях. Командир отряда остановил их, спросил:

— Кто вы и куда едете?

— Я, — ответил парень, — Иван Иванович, казак Мечетинской станицы. А это — мои верные соколы. Там, в станице, готовят хлеб-соль Корнилову, а мы к тебе, батько, встречать генерала шашкой и пулей.

— Ого! — воскликнула Феклуша. — Молодцы ребята!

Командир окинул пытливым взглядом задорных, чубатых казаков и сказал:

— Благодарю вас, товарищи, от имени революции. Присоединяйтесь!

Казаки лихо прогарцевали мимо отряда. Феклуша сидела на тачанке у пулемета, ежась в овчинном полушубке; она посматривала на очкастого парня. Парень держал подмышкой какой-то продолговатый футляр. И когда отряд тронулся в путь, Феклуша поманила к себе парня.

— Как зовут тебя? — спросила Феклуша.

— Ваней. — Он улыбнулся, и тоже спросил: — Никак девкой будешь?

— Ишь, диковина какая! Ты вот посмотрел бы, как я беляков утюжу, а то — «девка, девка». Баба тебе не человек, что ли?

— Да нет, — смутился Иван Иванович, — это я так…

— А это что у тебя за коробочка такая?

— Футляр. А в нем скрипка.

— Скрипка? — удивилась Феклуша.

— Ишь, диковина какая! Ты вот послушала бы, как я играю на ней, а то — «скрипка, скрипка», — в тон ей ответил парень. И оба они засмеялись.

— Ладно, — сказала Феклуша. — Когда прихлопаем Корнилова, тогда на радостях ты мне сыграешь, а уж я спляшу тебе.

С той минуты между ними завязалась крепкая дружба.

Отряд шел всю ночь. Долгую морозную ночь. Впереди пехота, за ней конники, а позади скрипели телеги обоза. Бойцы высматривали врага. Но его не было видно. Разведчики возвращались с одними и теми же вестями:

— Не слышно и духа корниловцев…

Приближался рассвет. И когда отряд поднялся на взгорье, стало совсем светло. Впереди лежала огромная ложбина, за ней высился бугор. В отдаленье виднелись стрелковые части и черные движущиеся ленты обоза.

Вражеская кавалерия шла на флангах.

— Вот они! — крикнула Феклуша и захлопотала у пулемета.

Со стороны корниловцев послышался орудийный выстрел. Высоко в воздухе просвистел снаряд, упал на землю, всполошил обоз. Лошади шарахались в стороны, не шли вперед. Рванул землю второй снаряд. Бойцы невольно пригнулись. Феклуша выпрямилась на тачанке, засмеялась:

— Ишь, стращает. Нашел, кого запугать. Под «куренем смерти» не то видали. Правда, ребята?

— Ого-го-о! — пробасил один боец. — И то под пух разделали!

Бойцы заулыбались и пошли веселей. Пехоте был дан приказ нанести врагу лобовой удар, а конники помчались ложбиной в обход Корнилову. Враг открыл сильный пулеметный огонь. Бойцы легли на землю и поползли на взгорье. Белые поливали из пулеметов. Ползла и Феклуша, таща за собой пулемет. Кто-то выстрелил из винтовки и крикнул:

— Вот они! Уже видно их!

Феклуша приподнялась и увидела редкую цепь корниловцев, лежавших на снегу. Пулеметы работали без умолку. Из кожухов бил горячий пар. Далеко, позади цепи, уходили главные силы противника под прикрытием кавалерии. А тут, перед отрядом, лежала только одна офицерская сотня.

— Обманули, собаки! — вырвалось из груди командира стрелковой роты Скибы.

Он выхватил из ножен шашку, обернулся к бойцам:

— Встать!

Все поднялись и двинулись на врага. И в ту же минуту корниловцы прекратили стрельбу. Они тоже встали и пошли навстречу. Они шли с винтовками наперевес, сверкая щетиной штыков. Вот они совсем уже близко…

Феклуша сняла с себя карабин, сорвала с пояса гранату:

— Стой!

Офицерская цепь замерла.

— Товарищ Скиба, — сказала Феклуша, — дозволь вручную с ними.

Скиба ткнул вперед шашкой:

— Вы сдаетесь?

— Кидай винтовки! — выбежала вперед Феклуша.

Две цепи, как две стены, рухнули одна на другую. Кололи друг друга свирепо. Взлетали приклады винтовок, штыки, клинки. Феклуша отбивалась прикладом карабина, стреляла в офицеров в упор. Но вдруг она заметила, как Скиба и офицер, вцепившись друг в друга, покатились по снегу. К ним подбежал офицер, ударил Скибу прикладом по голове. Но в то же мгновенье Феклуша пронзила штыком офицера, подняла Скибу…

На взгорье громыхали пушки. Остатки корниловцев спешно отступали.

Скиба рванулся вперед, но, сделав шаг, упал.

Феклуша передала Скибу одному бойцу, схватила пулемет, проволокла его в сторону, установила на верхушке кургана и обрушила на отступавшего врага свой гнев и ненависть. Феклуша сидела возле своего «максима», пригнувшись, и беспрестанно повторяла:

— По врагам революции полным веером — огонь!

Красногвардеец, работавший вторым номером у Феклуши, едва успевал подавать ей пулеметные ленты.

На этот раз Корнилов ускользнул. Отряд еще долго носился по Кубани, и пулемет Феклуши скосил насмерть не одну сотню белогвардейцев. Она все время говорила:

— Эх, самого Корнилова повстречать бы мне…

И повстречала. Весной восемнадцатого года Корнилов с войсками Кубанской рады подошел к Екатеринодару и черной тучей обложил город с трех сторон. Рабочие фабрик и заводов, руководимые городской партийной организацией и ревкомом, выступили боевыми дружинами против генерала. К ним подоспел на помощь из станицы Новодмитриевская отряд, в котором была Феклуша. Он зашел со стороны разъезда Энем и внезапно ударил по врагу с фланга. Это было одиннадцатого апреля восемнадцатого года. Третьи сутки гремели орудия. Корниловцы рвались в город. Пулемет Феклуши, не умолкая, рассеивал горячий свинец. На четвертый день меткий снаряд красной артиллерии врезался в штаб белых и убил Корнилова. Белогвардейцы в панике бежали.