Помнится, пару десятков лет тому их вовсе пытались внести в список разумных, да как-то оно не заладилось…

- Так ведь… - бывший пожал плечами. – Может, оно и так, но… на себя злиться сложнее.

Я прищурилась: прежде Глен как-то попроще был, что ли.

- Пошел слушок, что ты пакостишь…

- Как?!

То есть, выжлов проглядели они – страшно подумать, что было бы, проснись они, выжлам местная охранка на ползуба да и вообще, - а виновата я? И каким таким образом?

- Не знаю, - он потер щеку и тихо произнес: - Уехать бы тебе куда-нибудь…

- На год другой?

- Насовсем.

И прозвучало это не сказать, чтобы по-доброму. Стоит ли говорить, что домой я вернулась в столь отвратном настроении, что исправить его не смогли ни борщ с крохотными чесночными булочками, ни сливовый пирог…

…а утром мы отбывали, следовательно, вечер можно было считать потерянным.

Грета собиралась.

Пять чемоданов.

Три корзинки.

И большая шляпная коробка, в которой мыши свили гнездо. Мыши были изгнаны, коробка обернута хрустящей бумагой и наполнена доверху каким-то хламом. Причем Грета с Франечкой – именовать подругу ее папеньки следовало именно так – тщательно укладывали все эти резные шкатулочки, гребешки и деревянные заколки, оборачивая каждую в ту же бумагу, обсуждая…

- Смотри, дарить надо, начиная с младших… сначала четвероюродные сестры, потом… - голос Франечки слышен был даже на чердаке. А Гретиному папеньке не хватило чувства такта и самосохранения, чтобы оставить меня в покое.

Пришел.

Принес взвар и тот самый пирог. На тарелочке.

Салфеточкой укрыв.

Поставил.

Помялся. Кхекнул, когда я рукой махнула, тонко намекая, что в компании не слишком нуждаюсь, однако не ушел. Сказал:

- Если вздумаете переехать, то у нас всегда место найдется…

- Куда переехать?

И этот о переезде заговорил. Вот… не нравится мне такое активное желание окружающих спровадить меня в неведомые дали. Мне и в ведомых живется весьма неплохо. Он же мялся, вздыхал…

- К нам от… домик, если продать, то у нас можно прикупить… жилье недорогое… в городе меня знают, уважают… стало быть, вас примут…

- А жених?

Вообще-то я про Гретиного спрашивала, но Бжизек лишь рукой махнул:

- Какой из эльфа жених?

Как по мне, совершенно замечательный. С романтикой не пристает, луну с неба достать не обещает, еще и подкармливает от случая к случаю. Нет, такого жениха бросить совесть не позволит.

И договор, опять же.

- Я про Грету…

- А… - он дернул себя за бороду и помрачнел. – Боюсь…

- Не сладится?

- Так-то оно да… только вот нет…

Я похлопала по старому шкафу, который лежал, а потому был весьма удобен для сидения. И Бжизек опустился рядом.

- Не примут? – нет, не то, чтобы у меня самой были какие-то радужные надежды, однако Грета была счастлива, и мне бы хотелось, чтобы она побыла счастливой еще некоторое время.

- Не примут, - эхом отозвался отчим и руку поскреб. – Он-то, может, и ничего… не знаю, не встречался с ее этим… только вот про маменьку его наслышан. Она из Клеповицких.

Ни о чем не говорит.

И Бжизек понял:

- Батюшка ее на Северном кряже шахтами владеет. Не сам, конечно, но в старшинах ходит, как и его отец, и отец его отца, и…

- Я поняла, - а то этак мы всю родословную переберем от сотворения мира.

- Ага, - Бжизек моргнул. – Они там… не то, чтобы от мира отгородились, просто вот… старые порядки крепко блюдут.

А в старых порядках, если я чего-то смыслю, полукровкам не место.

- Игнера… она и не каждого гнома за гнома считать будет… а уж людей или этого твоего… ушастого…

Он дернул себя за ухо и с надеждой поинтересовался:

- Может, он туточки останется?

Это он зря. Туточки оставаться Эль не пожелал. Он объявился рано, с мертвым маншулом на пару, вид которого произвел на Бжизека странное впечатление. Тот сперва крякнул.

Дернул себя за бороду.

А после неожиданно улыбнулся и сказал:

- Хороший котик… от себя не отпускайте.

И вот как-то мне совсем расхотелось отправляться в этакие гости. И даже то, что Эль, переступив через древние правила приличия и собственное воспитание, взял меня под руку, как-то совсем не успокоило.

Нас встречали.

Прямо за портальным кругом и встречали. И желание вернуться без того сильное, возросло и окрепло. Оно прямо-таки почти непреодолимым сделалось, но… я крепче вцепилась в руку своего эльфа, а он величаво кивнул мрачному гному.

Гном помрачнел еще больше и возложил ладонь на боевую секиру.

- Добро пожаловать, - сказал он тоном, в котором читалось куда более искреннее «чтоб вам к демонам провалиться». – Мы всегда рады гостям.

И троица за его спиной кивнула, подтверждая: мол, конечно рады.

А доспех напялили исключительно из глубочайшего личного уважения, которое они к нам испытывают. И штандарт захватили от радости. И… и что забыли телегу для багажа, так оно случается.

- Тут недалеко, - мстительно осклабившись, произнес давешний гном. Представиться он не соизволил, потому про себя я его окрестила Рыжим, за окрас. Честно говоря, настолько рыжих гномов вижу впервые, а этот еще и веснушками усыпан был щедро.

Он развернулся и шагнул к порталам.

Ага… значит, мы отправляемся дальше? И судя по тому, как нахмурилась Грета, для нее это было неожиданностью.

…портал.

Круг.

Легкая тошнота от переноса.

И вновь портал. Круг…

…это ж куда нас ведут-то?

К Северному кряжу. Я вот, стоило выйти из пятой, если не сбилась со счета, портальной комнаты, как-то сразу и поняла, что находимся мы на этом самом Северном кряже. Да и где еще? Слева возвышались горы, изумрудно-зеленые, будто стеклянные. Справа – тоже горы, на сей раз сизоватые и высокие, вершины их пронизывали облака, а основание терялось в туманной дымке.

Было свежо.

И дышалось с трудом.

- Сейчас пройдет, - Эль сотворил какое-то заклятье, ущипнувшее меня за шею. И дышать стало легче. – Здесь воздух разрежен, с непривычки тяжеловато.

Он начертил заклятье и для Греты, и для побелевшей Франечки. А вот отец отказался: мол, хоть и полукровка, а гор не боится.

И я не боюсь.

Просто вот… мы стояли на длинном уступе, который протянулся над пропастью, а я не могла отделаться от мысли, что пропасть эта глубока, а ограждающее заклятье не так и надежно. Я бы предпочла забор.

Или два.

Три, так вообще идеально.

Наше сопровождение щурилось и держалось за топоры, всем видом своим демонстрируя собственное превосходство… ага, посмотрела бы я, куда оно на кладбище подевалось бы…

Впрочем, кладбищ здесь не было, а гномы имелись.

И с ними – пяток чемоданов, три корзинки и давешняя шляпная коробка, которая на этом птичьем уступе смотрелась совершенно нелепо. И это не считая собственно моей рабочей сумки, захваченной исключительно по привычке.

- Тележки не найдется? – поинтересовалась я, прерывая затянувшееся молчание. – У девушек багаж…

И чемодан пнула.

Легонечко.

Намеком.

- Пусть здесь остается, - Рыжий решил проявить великодушие. – Не упрут.

Оно-то, может, и не упрут, но Грета выглядела несчастной. Она весь вечер платья собирала, и не только их. Подозреваю, что четыре из пяти чемоданов забиты склянками самого разного размера, а уж содержимое их… что ж, если порталы пропустили, стало быть, откровенно запрещенного там нет.

- Тележку, - повторила я.

- Юся… - Грета дернула меня за рукав. – Может…

Не может.

Здесь нам не рады, а следовательно, хуже точно не будет. Скорее наоборот, спустим, они окончательно убедятся, что гости слабы, беспомощны, следовательно, не заслуживают не только любви, но и элементарного уважения.

Нет, я была слишком зла, чтобы отступить.

Гном фыркнул.

А эльф, присев, почесал маншула за ухом и произнес этак, задумчиво:

- Вижу, здесь ничего не изменилось. Как и прежде, сыновья Золотой жилы слишком хороши, чтобы уважать собственные законы гостеприимства…

…тележку нам все-таки привезли, правда, кривоватенькую и скрипучую, но это уже мелочи. Папенька проворно нагрузил ее чемоданами, отцепил побелевшую ручку супруги и сказал:

- Ведите уже…