ИСКАТЬ! ПРЕСЛЕДОВАТЬ! ИСТРЕБЛЯТЬ!

Один из последних осенних дней 1942 года. Совещание у комбрига. За столом у карты сидят начальник штаба, комиссар и комбриг. Остальные командиры разместились на дубовых лавках около стенки. Александр Викторович спрашивает: — Ну, вот мы и вышли из леса. Помните, как говорил наш батька Литвиненко: что же теперь, хлопцы, робить будем? Ваше мнение, Ситдиков?

— Искать противника, товарищ комбриг.

— Что верно, то верно. Не он, а мы его. Но враг увидит, что мы — сила. И вот мелкие гарнизоны фашистов снимаются с насиженных мест и уходят. Что тогда делать требуется, товарищ Синяшкин?

— Преследовать неприятеля, как учил Суворов.

— И это верно. А дальше? Враг уходит, мы за ним — ну и будем гонять его, как зайца по кругу? Так что ли, товарищ начальник штаба?

Иван Васильевич Крылов скупо отвечает:

— Преследовать нужно для того, чтобы истреблять.

— Во! Во! — смеется комбриг. — Вот и выработали сообща тактику: искать, преследовать, истреблять! А теперь, друзья, конкретная задача. Разведчики сегодня доложили: в деревне Ясно в помещении школы гитлеровцы собрали несколько десятков полицаев и проводят инструктаж — учат, как выслеживать и уничтожать партизан. Мне думается, будет правильно, если мы по-соседски «поможем» им организовать в Ясно «практические занятия» по борьбе с партизанами…

Утром следующего дня один из наших отрядов направился в Ясно.

Партизаны оцепили деревню, незаметно подобрались к зданию школы. В ее окна полетели гранаты, по выбегающим фашистам открыли огонь из пулеметов. Захваченные врасплох гитлеровцы и их приспешники не сумели организовать сопротивления.

Командир 3-й Ленинградской партизанской бригады Александр Викторович Герман.

«Практические занятия», по оценке Германа, «прошли на высоком уровне»: ни один из гитлеровцев не спасся, девятнадцать полицаев были взяты в плен.

Вскоре частью сил бригада совершила ночной налет на Шахновскую волостную управу. Перебив охрану, партизаны забрали документы, сожгли здание управы. Фашисты, узнав о налете, бросили вслед за нами погоню. Отряд Синяшкина ложным маневром завлек преследователей в деревню Сивково, где была устроена засада. Оккупантов разгромили наголову. Наш отряд потерял лишь трех бойцов.

В деревне Дубье разведчики захватили старшину Терептинской волости Тихонова и привели его в деревню Воробьево, где тогда размещался штаб бригады. Исаев приказал собрать жителей деревни.

— Кто может сказать что-либо хорошее об этом человеке? — спросил он, указывая на волостного старшину.

Никто не подал голоса в защиту негодяя. Тогда Тихонов упал на колени:

— Смилуйтесь, ради бога…

Из толпы раздалось гневное:

— Ты, подлюга, бога не трожь.

— Гад он и кровопийца. Многих людей загубил.

— Стрелять таких душегубов надо.

Приговор народа был приведен в исполнение.

Слух об уничтожении фашистско-полицейского гнезда в Ясно, о разгроме Шахновской волостной управы и расстреле верного слуги оккупантов Тихонова быстро разнесся по Порховщине. Мелкие подразделения врага, размещавшиеся в деревнях, начали перебираться в Порхов, Славковичи, Пожеревицы — под охрану сильных гарнизонов. Вольготнее стало дышать в округе.

Группа разведчиков 3-й Ленинградской партизанской бригады.

А бригада продолжала маневрировать, расширяя территорию района боевых действий. То мы двигались всеми отрядами вместе, то рассыпались на несколько групп и шли разными маршрутами, а через несколько дней соединялись опять. С каждым днем крепли наши связи с народом. Начался приток свежих сил в отряды.

Недавно, перебирая свои архивы, я обнаружил пожелтевшую фотографию молодого парня. Рядом с ним девушка — его сестра. На обороте карандашная надпись: «Павел Ильин, 1917 года рождения, организатор молодежного отряда в деревне Стряпиха Порховского района». Фотография воскресила в моей памяти историю самоотверженной борьбы деревенской молодежи против фашистского рабства.

…Небольшая деревушка Стряпиха стояла в стороне от шоссе, спрятавшись за яблоневыми садами. Началась война. До деревни стали доходить вести одна страшнее другой. Рассказывали о виселицах в Порхове, о пожарах и расстрелах в Дно. Вскоре гитлеровцы появились и в Стряпихе. Потянулись темные дни фашистской оккупации. В октябре 1942 года старший полицейский объявил, что из Стряпихи нужно отправить для работы на немецких заводах добровольцев — парней и девчат. Из соседних сел «добровольцы» были уже доставлены под усиленным конвоем в Порхов.

Вот тогда и собрал Павел Ильин своих друзей-погодков и сказал:

— А не стыдно ли нам, молодым и здоровым, ярмо фашистское терпеть? Вы как хотите, но я в Германию не поеду.

Пошумели ребята и решили: не пускать больше в свою деревню ни немцев, ни полицаев-предателей. Видно, многие из парней давно уже готовились к борьбе с оккупанта ми, раз оружие появилось на другой же день: две винтовки, наган, охотничьи ружья. На окраине деревни, у дороги в волость, где находился фашистский гарнизон, был поставлен часовой. Дежурство ребята несли поочередно круглые сутки.

В тревожном ожидании прошло несколько дней. И вот однажды утром к Ильину прибежал дежурный. Его рыжеватое от веснушек лицо заливал пот, толстые губы дрожали:

— Павлушка, идут!

Ребята собрались быстро, залегли в кустарнике вблизи дороги. На ней вскоре показались фашисты в сопровождении нескольких полицаев. Гитлеровцы шли неторопливо, о чем-то громко разговаривали.

— Стрелять всем сразу, — приказал Павел.

Ребята точно выполнили команду своего вожака. Залп произвел ошеломляющее впечатление на гитлеровцев. Не успели они схватиться за оружие, как раздались новые дружные выстрелы. Оккупанты бросились бежать.

Павел прекрасно понимал, что теперь в Стряпиху придет карательный отряд. Он усилил охрану деревни, привлек в отряд еще несколько человек. На «военном совете» ребята решили: встретить врага огнем, а затем отойти глухими оврагами в лес и начать партизанскую жизнь.

Однако почему-то фашисты вторично в Стряпиху сразу не нагрянули. А через четыре дня ночью на рысях в деревню въехала группа конников — наша бригадная разведка.

Когда утром мы собрали крестьянский сход, Герман громко спросил:

— Кто здесь будет партизанский командир, напугавший фрицев до смерти?

Ребята вытолкали вперед Павла.

— Молодец! — похвалил комбриг. — А за то, что, отбив врага, подумал о новом бое, — вдвойне молодец. На востоке есть хорошая пословица — «Кто не думает об исходе дела, тому судьба не друг».

Ильин и его друзья остались в нашей бригаде и храбро воевали. В феврале 1943 года Павел погиб в бою у деревни Большие Пети Славковского района.

В бригаду вливались и отдельные группы ленинградских и калининских партизан, отбившиеся от своих. Покинув Партизанский край, некоторые отряды направились в северные районы Псковщины и попытались там обосноваться, но каратели навязывали им тяжелые бои и выбивали из лесных лагерей. Отряды теряли связь друг с другом, несли потери и волей-неволей двигались в южном направлении, а здесь встречались с нашей бригадой. Так к нам попали группа бойцов Ершова, отряд ленинградских комсомольцев. В ноябре в бригаду влились отряд Николая Николаевича Седова, бывшего секретаря Бедебелковского РК ВКП(б), и отряд под командованием порховича Ивана Кузьмича Быкова.

К исходу 1942 года в рядах 3-й Ленинградской партизанской бригады сражалось около четырехсот человек, из них девяносто четыре были коммунистами, девяносто — комсомольцами. С ростом бригады прибавилось работы и в политотделе. А я к осени 1942 года остался один: в тяжелые дни для бригады все мои «аппаратчики» ушли в «низы». Смелая, ловкая Нина Зиновьева стала бойцом — разведчиком и медицинским работником отряда. В отряды ушли Володя Григорьев и Кульков, а Кумриди «пропал» вместе с группой Богомолова.

— Не горюй, товарищ Воскресенский, — говорил Исаев, успокаивая меня, — был бы начальник, а подчиненные найдутся.

Однако находились они с трудом. Даже позже, весной 1943 года, проблема кадров политработников, командиров — знатоков подрывного дела и командиров-разведчиков была для нашей бригады, да и не только для нас, проблемой номер один. Пришлось нам у себя даже что-то вроде курсов по их подготовке организовать.