Поздравительная речь представителя штаба была короткой:

— Родина отличила вас сегодня за храбрость и отвагу. От имени Ленинградского штаба партизанского движения поздравляю всех с высокими наградами и от имени Ленинграда говорю вам: слышите, за рекой бьют немецкие пушки. Вас ждут там товарищи. Идите туда. Испепелите врага своей ненавистью. Помните: наша ненависть священна. В бой, товарищи!

Наша бригада пришла в Партизанский край в тревожное время. Буквально через сутки фашисты обрушили на его территорию сотни бомб и тысячи снарядов. Началась четвертая по счету карательная экспедиция. В ней принимали участие и танки и авиация. Против партизан были брошены полевые войска.

Руководил экспедицией генерал-майор Шпейман — начальник охранных войск тыла группы фашистских армий «Север». На этот раз враг имел многократный перевес в силах и в технике. Край сразу же оказался в огненном кольце.

Учитывая серьезность сложившейся обстановки, Ленинградский штаб партизанского движения направил в распоряжение Васильева несколько отрядов, находившихся поблизости от «лесной республики». Было приказано и нам задержаться с выходом в намеченный район боевых действий и принять участие в сражении с карателями.

Наши отряды заняли оборону в районе деревни Вязовки и по берегу реки Полисть. Штаб бригады расположился в лесу около Папортно. Герман встретился с Васильевым и получил от него приказание возглавить оборону северо-западного сектора края. Расставляя отряды на выгодные для оборонительных боев рубежи, Александр Викторович напутствовал командиров:

— Держитесь до последнего. И помните наше главное правило: при любой возможности нападать самим. Наступать можно и обороняясь!

Этот наказ комбрига стал девизом всех наших почти месячных боев с карателями. Отбивая назойливые атаки гитлеровцев, отряды бригады дерзко разведывали силы врага и успешно применяли тактику засад и ударов по неприятелю с тыла. Однажды, во время сражения у деревни Починок, отряд Александра Пахомова отбил одну за другой пять сильных атак фашистов. Партизаны были измотаны непрерывным боем. И все же, спустя час после последней атаки, командир сумел перебросить через реку ударную группу под командованием Гвоздева.

— Отправил «порыбачить» на немецком берегу, — докладывал он приехавшему в отряд Исаеву и, точно оправдываясь, добавил: — С провиантом туговато у нас, товарищ, военком.

— Стоит ли людьми рисковать ради одного провианта? — усомнился Андрей Иванович.

— Насчет провизии это я для успокоения совести говорю, — сознался Пахомов. — Главное — в другом. Комбриг разрешил нам действовать, смотря по обстановке. А обстановка в данный момент такая, что сейчас самый раз показать врагу: не ты нас днем, а мы тебя расчехвостили, раз после драки на твой берег забрались.

«Рыбалка» прошла на славу. Группа Гвоздева разгромила обоз гитлеровцев, вернулась с трофеями.

Группа политрука Симана Григорьева устроила засаду на дороге Папортно — Заполье. Долго сидели в густом кустарнике партизаны — ни машины, ни оккупантов. Но вот около полудня послышался шум. Показались гитлеровцы. Их было человек сто. Напуганные партизанскими минами, двигались они не по дороге, а вдоль ее, кустарником.

Партизаны замерли. Григорьев приказал пропустить часть колонны во главе с офицером и пулеметчиками вперед. Офицер прошел еще шагов двадцать, что-то насвистывая себе под нос, и вдруг увидел перед собой пулемет партизана Тарасова. Подпрыгнув, как ужаленный, он дико завопил:

— Рус! Рус!

Застрочили автоматы Они били в упор, без промаха. Десятки карателей были убиты. Остальные, побросав оружие и забыв про минную опасность, помчались по дороге и вскоре скрылись за поворотом.

Много смелых дел было на боевом счету партизан отрядов Крылова, Тарасюка, Пахомова. 20 августа 1942 года Герман радиограммой доносил в штаб партизанского движения:

«Бригада дерется с 9.VIII ежедневно. В боях убито солдат и офицеров пятьсот семьдесят. Подбито танков — пять, из них один сожжен. Уничтожено одиннадцать пулеметных точек. По документам убитых выявлено: дерутся против нас 4-й заградительный полк и бронетанковая часть».

С каждым днем бои приобретали все более жестокий, кровопролитный характер. Большие потери несли 2-я и 1-я бригады. Немало полегло и наших товарищей на берегах Полисти: было убито тридцать три человека, восемь бойцов пропали без вести, а ранено около ста человек. В общей сложности из строя вышло более четверти личного состава бригады. Невосполнимы были потери командиров: смертью храбрых во время флангового удара по врагу погиб бесстрашный командир станковых пулеметов Павел Лебедев, на минном поле случайно подорвался ветеран бригады Виталий Тарасюк, были ранены и отправлены в тыл Юдченков, Костарев, Гвоздев.

Герман все августовские дни напряженно работал. Много времени он проводил на своем командном пункте. Туда в солдатском котелке носил ему обед повар Вася. Не знаю, когда комбриг спал. И днем и ночью его всегда можно было найти или сидящим над картой с курвиметром в руке, или отдающим приказание связным, или обсуждающим с командирами детали предстоящей операции.

Комбриг умел подбирать людей. Он заметил, что начальника штаба Ганева тяготит штабная работа. Герман назначил начальником штаба бригады Ивана Васильевича Крылова, отправив Ганева вместо него командиром отряда. Крылов оказался на редкость способным штабистом и вскоре стал правой рукой комбрига.

А напряжение боев все нарастало. Каратели заняли Вязовку. Не хотелось мириться с потерей этого важного и выгодного для обороны края рубежа. Было принято решение — фашистов из Вязовки выбить. Эту задачу возложили на отряд, которым теперь командовал Ганев.

Ночью мы собрались на командном пункте бригады. С минуты на минуту ожидалось начало боя в Вязовке. Вот-вот там заработают пулеметы, ночную темноту избороздят огненные следы трассирующих пуль. Но августовская ночь была тиха, и только кое-где раздавались одиночные выстрелы да изредка над позициями гитлеровцев взлетали ракеты. Назначенный срок начала операции прошел. Герман волновался.

На рассвете на КП появился мокрый и усталый Ганев. Случилось с опытным командиром невероятное — он потерял ориентировку и всю ночь с отрядом проблуждал по болотам.

Герман угрожающе тихо приказал:

— Уйди, Ганев!

Вслед за опечаленным Ганевым ушел и сам комбриг. Вскочив на лошадь, он помчался невесть куда, на этот раз даже без Лемешко. Часа два мы ходили по лагерю, точно в воду опущенные, переживали за Вязовку, — такой глупый промах.

И. В. Крылов — начальник штаба 3-й Ленинградской партизанской бригады.

Но вот у штабной палатки раздался бодрый голос Германа. Вскоре Исаева, Лебедева и меня вызвали в палатку комбрига.

Александр Викторович встретил нас лукавой улыбкой:

— Что же это получается, дорогие мои комиссары? Пообещали вчера Васильеву Вязовку взять. Ганев в трех соснах заблудился. Может, стоит и сегодня чего-нибудь наобещать, а потом в кусты? Нет! Такое не годится для нас с вами. Не этому нас батька Литвиненко учил.

Комбриг на секунду замолчал. Глаза его озорно блестели. Было ясно, что он что-то придумал. В это время вошел командир отряда Лебедев. Герман протянул ему руку и уже тоном приказа продолжал:

— Вязовку сегодня ночью взять. С обороны снять максимум бойцов. Отряд Лебедева с приданными ему штурмовыми группами должен окружить гарнизон врага. Я кое-что сам высмотрел да разведчиков опросил. Смотрите, как должно получиться.

Мы подошли к большой карте на столе…

Через час Герман уже скакал в расположение отряда Лебедева, а Кумриди, Зиновьева и я пошли к бойцам штурмовых групп. В штаб Васильева полетела радиограмма: «Иду на риск. Снимаю всех с обороны. Наступаю. Герман».

Эта радиограмма смутила кое-кого из приверженцев оборонительной тактики и восхитила командиров, которые мечтали о смелых рейдах, рвались на оперативный простор. Здесь уместно будет сказать, что некоторые историки Партизанского края, называя имена вожаков народной войны, прошедших школу боев в «лесной республике», причисляют к ним и Германа.

Наивное заблуждение! Герман пробыл в Партизанском крае всего лишь двадцать четыре дня и пришел он туда, когда за его плечами был опыт героического шестимесячного рейда — первого партизанского рейда на советско-германском фронте. Герман очень уважал комбрига Васильева, ревностно выполнял его указания по обороне края. Но он был и первым среди партизанских командиров, который понял, что в условиях лета 1942 года было бы ошибкой приковывать основные силы партизан на длительное время к одному, даже очень важному району.