Глава 1

Было всего восемь утра, а этот день уже становился худшим из жизни Бо Сэнфорда. О, не таким, когда тебя бросает девушка, и машину угоняют, и ты узнаёшь о смертельной болезни, и всё это одновременно за двадцать четыре часа: это было бы слишком легко. Этот день был практически хуже. По крайней мере, по действительно ужасным дням можно было получить сочувствие. В такой день всё, к чему ты прикасаешься, идёт не так, от рассвета до заката.

И всем плевать.

Это началось даже до того, как он вышел из своей спальни тем утром, когда молния на его любимых рабочих брюках сломалась, и ему пришлось искать другие в грязном белье. Добравшись до кухни, он обнаружил, что у него закончились и «Фруктовые колечки», и «Шоколадные шарики», а молоко, которое он точно купил только на прошлой неделе, оказалось с истёкшим три дня назад сроком годности. Он порвал один шнурок на своём ботинке со стальным носом, десять минут искал свои ключи и ещё пять минут свои рабочие перчатки. Он даже не смог найти свой плащ или зонт, или хотя бы тупой кусок картона, чтобы подержать над головой, и ему пришлось бежать по парковке под дождём, прежде чем забраться в свой обшарпанный пикап.

Не то чтобы копа, который остановил его десять минут спустя, что-либо из этого заботило. Бо знал, что у людей из Массачусетса репутация плохих водителей, но это было не про Бо. Он всегда был осторожен за рулём. Даже сейчас, когда опаздывал, он всё равно не превышал скорость. И определённо не был пьян. У него просто была разбита задняя фара. Фара, которая даже не должна была быть разбита, потому что он возил грузовик на техосмотр два грёбаных дня назад.

Но она была разбита, как и Бо.

Ему влетело не только из-за фары, но и из-за того, что он не надел свои очки во время вождения.

Не то чтобы он не знал, что должен носить эти дурацкие очки, но он ненавидел их. Они делали его похожим на зубрилу или ещё хуже, на какого-нибудь тропического жука, которых всегда изучали эти последователи движения «Спасти планету». Говоря по правде, из-за них становилось ещё неудобнее носить защитные очки, которые требовались на его работе.

Но он мало что мог с этим сделать, и, приняв квитанцию на болезненно большой штраф и выслушав строгую лекцию, Бо наконец подъехал к дому своего лучшего друга и коллеги Мака и просигналил.

Мак выбежал с контейнером для ланча — который, без сомнений, собирала его мама, с которой он до сих пор жил — и натянул капюшон от плаща на свои кудрявые волосы.

— Где ты был, чёрт возьми? — требовательно спросил он, захлопывая дверь, и Бо выехал с подъездной дорожки. — Если босс узнает, что я снова опоздал, он меня сожрёт целиком.

Хотя, технически говоря, главным на этой конкретной работе был Бо, оба парня знали, что Мак ссылался не на него. Он говорил про отца Бо — Билла «Босса» Сэнфорда — владельца и управляющего организацией «Строительство Сэнфорда и Сыновей», где они оба работали с тех пор, как закончили старшую школу. Он говорил про мужчину, который управлял своими работниками — и сыновьями — железным кулаком, сильным пинком и стальным взглядом, постоянно сосредоточенным на нижней границе.

— Если бы ты починил свою развалюху, мне бы не приходилось постоянно за тобой заезжать, — парировал Бо, раздражённо стуча пальцами по рулю, испепеляя взглядом красный свет светофора.

— Эй, не говори так про Бесси, — возразил Мак, ссылаясь на свою Краун Викторию 1985 года — машину, которая проводила больше времени в ремонтной мастерской, чем в гараже матери Мака. — Она классика.

— Да, верно. Классический кусок дерьма.

Такая перепалка с Маком отчасти успокоила встревоженный нервы Бо, и он только начал надеяться, что его день может стать лучше, когда подъехал к зданию, которое сейчас восстанавливала его команда, и увидел новый чёрный Форд F-150 своего отца, припаркованный рядом с трейлером, который они использовали как офис.

— Чёрт.

Босс покидал свой непыльный офис в центре и менял его на менее удобный производственный участок только тогда, когда намечалась проблема.

— Чёрт возьми! Я знал, — Мак нацепил на голову каску и выпрыгнул из грузовика. — Отметь меня на входе, ладно?

Прежде чем Бо успел ответить, что это будет практически невозможно под внимательным взором его отца, Мак уже исчез, и у Бо не было другого варианта, кроме как выйти из грузовика и продолжить свой день, надеясь, что всё наладится.

К сожалению, не наладилось.

Не раньше, чем его отец закончил отчитывать его за то, что он на полтора дня отставал от графика — хотя это сам старик первоначально заказал окна не того размера — главный генератор решил умереть, и на решение этой проблемы у Бо ушла большая часть дня. Затем сломался один из пневмомолотков, галтель для коридора на четвёртом этаже оказалась на два фута короче (прим. скруглённая выемка, желобок на какой-то поверхности), и трое членов его команды неразумно купили себе ланч в автолавке, которая заезжала каждый день в полдень, и к половине третьего чуть не выплёвывали с рвотой свои кишки. В конце концов, его лучший монтажник разбил себе палец молотком и уехал в больницу, лишая рабочую команду четвёртого этажа одного человека и обеспечивая Бо работой по заполнению отчёта о происшествии на десять листов.

К тому времени, как он закончил бумажную работу и запер дверь в кабинет, Бо хотел только поехать домой, лечь на свой диван и посмотреть какой-нибудь бессмысленный боевик, предпочтительно тот, где побольше взрывов.

Последнее, чего он хотел, так это идти на пивную вечеринку, устроенную кучей студентов колледжа, большинство из которых и дня в своей жизни не работали.

— Брось, чувак. Будет весело, — сказал Мак в квартире Бо в тот вечер, даже когда Бо стянул через голову свою пропотевшую майку и бросил её на пол спальни. Он не любил заниматься спортом, по крайней мере, не в тренажёрном зале, но годы работы на стройках подарили ему тело, которое в целом было неплохим.

И для работы, и вне её.

Не то чтобы за последнее время это видела какая-то девушка. Он был занят своим повышением до бригадира и помогал своему брату Хэму переделать его дома, так что у него не было времени или энергии для женской компании. Даже перспективы потенциального окончания его сухого периода не было достаточно, чтобы он захотел сегодня пойти куда-то дальше своей гостиной.

— Забудь, Мак, — Бо стянул свои грязные штаны и тоже отбросил их в сторону.

Он знал, что должен хотя бы бросать всю грязную одежду в одну и ту же кучу, но какая была разница? Он доберётся до стирки... когда-нибудь.

Если он достаточно отчается, то всегда может зайти домой к Маку и покопаться в его шкафу, так как, несмотря на возраст своего сына, мать Мака по-прежнему стирала его вещи.

— Но сегодня пятница.

— И...?

— И... назови мне одну хорошую причину, по которой я должен позволить тебе остаться дома в пятницу вечером.

— Я назову тебе четыре хороших причины, — сказал Бо. — У меня всё болит. Я устал. У меня паршивое настроение. И я остаюсь дома.

— Это только три причины и одно вялое заявление. Кроме того, ты на этой неделе каждый вечер сидишь дома. Тебе будет полезно ненадолго выйти. Немного сменить пейзаж.

— Я сказал нет, Мак.

Потянувшись, чтобы растянуть спину, Бо зашёл в ванную и закрыл дверь перед разочарованным лицом своего друга. Сняв с себя последнюю оставшуюся одежду, Бо включил как можно более горячую воду и положил руки на стенку душа, позволяя воде окутать его. Жар был приятен для уставших мышц, и он стоял под водой чуть дольше необходимого, но когда вернулся в комнату, с полотенцем на бёдрах, Мак по-прежнему был там.

Бо не трудился надеяться на обратное.

— Подумай об этом, — сказал Мак, будто разговор и не прерывался. — Мы можем выпить пару бутылок пива, подцепить девчонок и может даже окажемся с маленькой женской компанией на завтрак. Отлично звучит, верно?

— Да, звучит отлично, — сбросив полотенце, Бо поискал в комнате чистые боксеры и понюхал пару футболок. Примерив обе, он натянул самые драные свои джинсы, застегнул молнию, затем сел на край незастеленной кровати, чтобы надеть носки. — Только этого не будет.

— Что это должно значить?