— Она! Она!

Никитин вскочил, схватил брюки с пола и стал торопливо натягивать их. Я тоже.

Жена Никитина стояла в ванной на коленях, свесив голову с высунутым скрюченным и белым от пены языком. Шею ее обхватывала бельевая веревка, привязанная к крючку на стене.

— Дура! — выдохнул злобно Никитин и легко сорвал веревку.

Женское тело переломилось, осело и свалилось в ванную синим лицом вверх, глухо стукнув затылком.

— Идите в комнату! — рявкнул Никитин на голых девок.

Они сразу шарахнулись туда. Никитин, видимо, не знал, что делать, с отвращением смотрел на страшное лицо жены. Наконец, пробормотал:

— Сука, всю жизнь гадила мне! Твердил постоянно, давай разведемся… Не-ет… Чего ей было надо! Тварь! — Он захлопнул дверь ванной комнаты и прошел на кухню, влил себе водки в стакан, выпил и кивнул мне: — Будешь! Пей…

— Чего ж теперь делать? — пробормотал я.

— Хоронить, — буркнул он.

— А…

— Никаких, а-а, — перебил он. — Свидетелей сколько… Пей, да пошли собираться, «скорую», милицию вызывать!.. Успокойся, она у меня в психушке на учете стояла.