«Мне гораздо приятнее смотреть на звёзды, чем подписывать смертный приговор. Мне гораздо приятнее слышать голоса цветов, шепчущих: „Это Он!“ — когда я прохожу по саду, чем видеть ружья, направленные на тех, кто хочет меня убить. Вот почему я никогда… нет, никогда не буду правителем…»[19]

Глава Первого отдела хлопнула по кнопке пробела, останавливая любимый фильм, идущий на пятый подряд круг. Было тошно. Тошно, больно и страшно от осознания собственной незначительности и бессилия.

«Это твой косяк, Жрица, отвечать за него будешь тоже ты».

«Очередная ошибка отдела аналитики…»

«Коли, ученица».

Ты ничем не можешь ему помочь. Только отложить неизбежное.

«Исходя из вашего личного дела и психопрофиля, вы занимаетесь не своим делом, госпожа Жрица».

«Простите, Жрица, вы в меньшинстве».

«Сейчас не время об этом говорить».

Холодность. Холодность и спокойствие. Спокойствие…

Дымок ароматической палочки спиралью поднимался к потолку. Полупрозрачные колечки ничто не могло побеспокоить. Ни намёк на сквозняк от окна, ни колебание двери, ни дыхание посетителя…

Глава аналитиков открыла нижний ящик стола, где хранились остатки её пагубных привычек, и пустым взглядом уставилась внутрь.

Прозрачная стеклянная бутылка без маркировки с крепчайшей граппой в пятьдесят градусов. Подарок одного из глупых аналитиков-первогодков, который, как и бесчисленные его предшественники, был влюблён в наставницу.

Твои губы кривятся в презрительной усмешке. Что он может знать о тебе?

Широкий, как мужская ладонь у рукояти, кинжал тёмного металла с прихотливой гравировкой. Предыдущий глава Второго отдела. Операция в Польше. Вторая Мировая.

Ты не мог подобрать ничего более подходящего?

Пачка сигарет, случайно оставленная Воином, почти сразу после его назначения на должность главы.

Не смей разбрасываться своей дрянью в моём кабинете, выскочка!

— Я была несправедлива к ним, — губы прошептали фразу сами собой и застыли в онемении от ужаса сказанного.

Только трое всегда были достойны внимания и почитания. Только трое знали, что происходит в душе сперва юной, а потом и взрослой, опытной полукровки. Его Высочество. Палач. Светлов. Для их подарков в её кабинете всегда было иное, совершенно отдельное место.

Пернатая пташка-игрушка, переделанная из деревянного мячика. Ленточка в волосы. Первая заколка-стилет. Первое «вечное» писчее перо. Лоскут от первого платья для «выхода в свет»…

Можешь перечислять до бесконечности. Ты забыла про Агентство, но помнишь про них…

— Заткнись! — собственный крик шёпотом в пустом кабинете прозвучал жутковато.

Попытка собраться и привести себя в чувство. Нужно с кем-то поговорить.

«Есть те, кто знает меня недавно. Есть те, на непредвзятое мнение которых можно положиться… Птаха. С ней можно разговаривать».

Селектор. Привычное и знакомое движение пальцем.

Голос Мэрионн:

— Слушаю вас, Жрица?

— Попросите, пожалуйста, Птаху зайти ко мне.

— Прошу прощения, но Птаха в данный момент в отъезде по личным делам.

«Так обычно вежливо называют визит в бордель. Или к любовнику».

У неё есть любовник??? Надо же. В отличие от некоторых.

«Только не дать голосу сорваться. Есть ещё одна кандидатура. Она тоже может помочь».

— Я поняла вас. В таком случае, свяжитесь с госпожой Анной Шварц.

Минута ожидания. Маленькие капли сожаления сочатся из-под брони невозмутимости:

— Простите, но госпожа Шварц в данный момент недоступна для внешней связи. Оставить сообщение?

Вспышка отчаяния. Вспышка надежды.

— Нет, благодарю вас, — только не допустить боль и разочарование в голосе. — Мэрионн, во сколько сегодня вы освободитесь?

Ты всё ещё надеешься? Зря, милая моя, зря.

— Боюсь, сегодня я готовлю документацию для совещания по делу «Троицы», госпожа Жрица. Я буду занята до завтрашнего утра.

«Документация по закрытому делу. Подготовка. К чему? Нет смысла спрашивать. Не ответят».

Глава отдела аналитики провела дрожащими пальцами по краю столешницы и нервно улыбнулась.

— Благодарю вас, Мэрионн. Я свяжусь с вами по мере необходимости.

«Отключить связь».

Реальность распадается на страницы, заполненные никому не нужным текстом. Буквы в нём теряют звучание и значение.

— Сейчас я могу выйти из кабинета и пройтись по Агентству. Зачем? Кто меня заметит, кроме тех, кто хочет поклониться в пояс и назвать «наставницей»? В чём я их наставляю? В том, чтобы они стали теми, кто совершает ошибки, как и я?

Тусклый, нелепый и страшный голос.

Старая пачка. Высохший табак. Начальница Первого отдела с трудом установила сигарету в подставку для ароматических палочек и подожгла. Жёлто-серый запах тоски и отчаяния наполнил кабинет.

Пытаешься спастись так? Ты ещё выпей из горла и затянись. Может, станет легче?

— Я нужна им! — отчаянный возглас в стенах из камня и тонких заклятий защиты. — Я помогаю им!

В чём? Один амулет для вампирши? Пара скверно составленных аналитических отчётов? Мнение, которое никому не нужно?

Кривая улыбка на губах красивой женщины, пытающейся не сломаться под гнетом происходящего.

— Я бы назвала это участием в общем событии…

Вы проигрываете раз за разом. Из-за тебя и твоих подчинённых. Ещё немного, и придётся отзывать дальних разведчиков с других Граней. Ты ничего не можешь. Ты проигрываешь. Ты не на своём месте.

— Нет, — из последних сил прошептала глава Первого отдела, и поднялась из-за стола. Граппа плеснула в сотканный личной силой стакан, отражая алые отблески глаз неведомых тварей от горящей сигареты. — Нет, я не сломаюсь. Я буду такой и на том месте, где должна быть.

В который раз. А что будет дальше? Если ты опять ошибёшься?

— Я не ошибусь. Но если так… я подам в отставку.

Сколько раз ты уже это себе обещала?

— Хватит!

Звонкий голос не сорвался в вопль, не прозвучал дребезжащей нотой. Дрогнули стёкла в окне, волной отозвались чернила в оковах стекла и металла, чуть поколебались заклятья непреложной защиты.

— Хватит ныть, Папесса. Ты справишься.

Внутренний голос застыл ледяным кристаллом, скованный уверенностью и силой духа.

Жрица чеканя шаг прошла к двери в свою кладовую, недрогнувшей рукой открыла её и одним исполненным силы жестом выдвинула на середину своего кабинета покрытую пылью арфу. Помедлила и коснулась пальцами струн.

Музыка. Музыка, впитывающая мысли и тоску…

Пронзительная, выбранная лишь для одного существа в Агентстве мелодия вызова селектора отвлекла главу отдела от успокаивающего занятия. Женщина улыбнулась, танцующим шагом подошла к столу и нажала клавишу.

— Слушаю вас, Александр Евгениевич.

— Добрый вечер, Жрица, — раздался негромкий голос Светлова. И каким-то чудом кабинет вновь перестал казаться таким маленьким и пустым. — Завтра собрание по поводу «Триады». В восемь вечера. Извольте подготовить полный аналитический отчёт по вышеупомянутому вопросу.

— Не извольте беспокоиться, — изящные слова будто сами скользнули на язык. Не хватало только добавить «милостивый государь». — Что-нибудь ещё?

— Да. Будет присутствовать представитель «Доков своего дела». Будьте любезны, предоставьте лучшего из эмпатов-аналитиков. Вашему мнению я доверяю. Полагаю, нас могут попытаться обмануть.

— Разумеется, Александр Евгениевич. — Главное — не дать понять, что всё вышесказанное вызывает едва ли не животную радость. — Господин Ильяс подойдёт, пожалуй, лучше всего. Учитывая, что сейчас он свободен от текущей операции.

— Мы обсудим это лично через три часа.

— Александр Евгениевич, мой рабочий день…

— С этого момента не нормирован. Вы нужны нам, Жрица. Агентство переходит в режим кризиса. Дополнительные материалы будут у вас через пятнадцать минут.

Щелчок кнопки селектора прозвучал бравурным аккордом. Глава отдела позволила себе упасть в кресло и задрать ноги.

Ты уверена, что это надолго? Если ты опять…

— А пошёл ты, внутренний голос, знаешь куда?!

Рутина дел пошла трещиной новых проблем. И Жрицу это полностью устраивало.