13. СТАРОЕ НАЧИНАЕТСЯ ЗАНОВО

Андрана находилась южнее Мезокко, зажатая между отвесными высокими горами, куда довольно редко добирались одинокие туристы. Расположенные на склонах домики — бывшие хлевы для скота — были комфортабельно оборудованы и даже снабжались электроэнергией от построенной высоко в горах электростанции. Большинство домиков принадлежало состоятельным швейцарцам из северных районов. Шауер поселился в домике друга — торговца из Базеля. Здесь Шауер намеревался провести рождественские праздники и начало Нового года.

Уже в день приезда доктор Шауер совершил небольшую поездку по окрестностям, чтобы встретиться с одним из своих партнеров по сделкам, который остановился неподалеку, в селении Бриссаго, которое славилось мягким климатом и обилием солнечных дней. Партнер срочно приехал в Аскону, чтобы встретиться там с доктором Шауером, проект которого представлялся ему интересным.

Генеральный директор сидел в ресторане отеля. Взор его был устремлен на озеро, расположенное на высоте почти две тысячи метров над уровнем моря.

Когда вошел Хонигман, Шауер уже пил кофе. Познакомились они много лет назад на ярмарке в Базеле и с тех пор уже не упускали друг друга из вида.

Обменявшись приветствиями, они сразу же перешли к делу.

— Один наш общий знакомый порекомендовал мне обратить ваше внимание на одно новое открытие.

— Наш общий знакомый?.. — Лицо Хонигмана приняло выражение заинтересованности.

— Да, господин Горица! — произнес Шауер и тут же заметил, что упоминание этой фамилии не только не оживило гостя, а даже несколько разочаровало его. — От господина Горицы я узнал о том, что ваша страна стала обладательницей нового вида оружия!

Шауер понял, что Хонигман о многом осведомлен. И все же он протянул ему фотокопию.

Израильтянин либо великолепно разбирался в технике, либо уже раньше был знаком с этим проектом, потому что он тут же вернул его обратно со словами:

— Очень жаль, господин доктор, но я не испытываю к этому открытию никакого интереса. — Голос его прозвучал холодно и строго.

Шауер чувствовал, что Хонигман скрывал свою заинтересованность ради получения каких-то преимуществ.

— Простите меня за откровенность, — пояснил израильтянин, — однако ваше ослепляющее оружие равносильно удару по воде! — На этот раз Шауер бесплатно узнал о том, за что химик Вольноф получал государственные гонорары. — Так называемый эффект Зайдельбаха действителен только в закрытых помещениях! — Хонигман несколько разочаровался, что эти слова не подействовали должным образом на его собеседника. — Наш специалист в данной области считает, что ослепляющее оружие вряд ли когда-нибудь даст эффект, о котором мечтал Зайдельбах! А если это и случится, то у нас еще будет достаточно времени, чтобы вернуться к вопросу о производстве защитных очков. Не так ли, господин Шауер?

Шауер не стал возражать:

— Я, честно говоря, рассчитывал на то, что вы будете предлагать мне защитные очки!

Шауера покоробило от откровенности Хонигмана.

— В таком случае, я удивлен тем. — сказал доктор, — что вы все же прибыли на эту встречу.

— Я охотно объясню вам причину и надеюсь, что вы будете со мной также откровенны!

Шауер кивнул и отпил кофе из чашечки.

— Мне известно, что «ВОМА» и «Лайсинг-оптик» кооперируются друг с другом в вопросе, имеющем отношение к ослепляющему оружию и защитным очкам, — заметил Хонигман как бы вскользь. — Но в каком состоянии в настоящее время находится фирма «Лорхер и Зайдельбах»?

— Трудно сказать, — ответил Шауер. — У нас проводится конкурс, а против находящегося в бегах Лорхера возбуждено уголовное дело, более того, даже отдан приказ о его аресте, поскольку он с неизвестным намерением куда-то скрылся. Лицензия на изготовление ослепляющей гранаты изъята, а служебная охрана фирмы подлежит роспуску, — пояснил Шауер. — Представьте себе, что он даже прихватил с собой одиннадцать тысяч марок, предназначенных для выплаты зарплаты!

— И не только их, — заметил Хонигман. — В его чемоданчике семьсот пятьдесят швейцарских франков из остатка кредита одного цюрихского банка! Мы прибыли с опозданием на один день!

— Что вы имеете в виду? — смущенно спросил Шауер.

Хонигман не удостоил его ответом и не сказал, что эти деньги принадлежат банковскому дому «Бюрки и Цбиндер» в Цюрихе, который является компаньоном Израильского государственного банка и занимается торговлей оружия в международном масштабе.

— При этой сделке якобы имеются только убытки. — Шауер сдержанно рассмеялся.

— Почему?

— Так что господин Горица будет смеяться последним, — твердо проговорил генеральный директор. — Сначала он похитил изобретение доктора Зайдельбаха, а уж затем на свой риск начал торговать им!

Доктор Шауер умолчал о том, что фирма «Лайсинг- оптик» выплатила Горице восемьсот тысяч швейцарских франков за защитное стекло уже тогда, когда стало известно, что применение ослепляющего оружия ограничено определенными условиями и что, несмотря на это, для Лайсинга это все же гешафт, так как страх перед боннскими заправилами принуждает его к форсированию выпуска этого вида продукции.

— Но в этом деле есть и обманутые, — возразил Хонигман, — в том числе и сам господин Горица, который должен был понять, что ослепляющее оружие вовсе не является столь страшным, как уверял Лорхер! — Про себя он подумал о том, что Горица в этом случае вряд ли отважился бы надуть Артура Бройера, у которого ему удалось достать прототип и микрофильм.

— Тут какое-то недоразумение, — возразил Шауер.

Израильтянин нагнулся к Шауеру и спросил:

— А вы это точно знаете, господин доктор?

— Абсолютно точно! Господин Зайдельбах не из тех людей, кто привык лгать! Очень часто он рассказывает довольно веселые вещи. Подождите-ка! Как это он говорил?.. Ах да! «Тот, кто обманул другого, наверняка обманет и тебя, если ему это выгодно!»

Хонигман смотрел на озеро, залитое лучами солнца.

Однако его глаза были холодными, как снег на горной вершине.

— Каждый из нас когда-нибудь да совершает ошибку, на этот раз ее совершил Горица! — эти слова он произнес так холодно, что Шауер даже поежился.

Все собравшиеся приехали сюда из небольшого районного городка — кто на поезде, кто на автобусе. Рыночная площадь не смогла вместить всех, и потому многие толпились в примыкающих улицах, держа в руках развернутые транспаранты с лозунгами протеста против производства нового варварского оружия, лишавшего человека зрения.

Дежурный полицейский срочно созвонился со столицей земли и попросил немедленно прислать усиленный полицейский наряд. Однако для этого требовалось довольно много времени. Вскоре толпа построилась в колонну, которая организованно двинулась в направлении Кизебютеля.

День выдался хороший: ярко светило солнце. Демонстранты постепенно разделились на отдельные группы, в одной из которых звучал аккордеон, в другой — гитара, в третьей — песни.

Местные жители, прильнув к окнам или же стоя в дверях, смотрели на шествие протеста против фабрики «Лорхер и Зайдельбах».

Марта Фенске увидела во главе демонстрации несколько странных гостей, которых Нелли называла своими друзьями. Был среди них и старик, напомнивший Паулю о тюрьме. Марта поспешно закрыла все окна и двери, чтобы ничего не видеть и не слышать.

В этот момент вышла из своей комнаты Нелли.

— Ты это куда собралась? — Марта преградила ей дорогу.

— Куда же еще?.. — Нелли кивнула в сторону улицы. — Они еще не знают, что опоздали. Я сама скажу им об этом!

Пиротехническая фабрика «Лорхер и Зайдельбах» была закрыта; восемьдесят четыре рабочих уволены и остались без средств к существованию. Лишь Паульсен, трое охранников — среди них и Ховельман, который так и не узнал, что Горица объявил его убитым, — двое рабочих и истопник по указанию дирекции получили единовременное пособие. Майор Вольноф распустил охрану, освободив Ромера от занимаемой должности.

Ромер тоже наблюдал за демонстрантами, читая лозунги, которые они несли. Он тайком вышел из дома.

— Что бы все это значило? — беспомощно спрашивала Марта.

— Я могу вам объяснить, — ответила Нелли. — В Гамбурге буквально вышвырнули на улицу людей, которые самовольно заняли два пустовавших дома. Полиция применила при этом ослепляющие гранаты. Трое бездомных пострадали и увезены в больницу с сильными ожогами.