НЕПРИСТУПНАЯ КРЕПОСТЬ САРКЕЛ

умен «Неустрашимых» Санджар-тархана сумел опрокинуть печенегов.

— Коназ-пардус! — взывал с берега Радман. — Помоги! Пусть твои батыры сойдут на берег!

— Держись, бек-хан! К тебе на подмогу спешит Тарсук! Он уже рядом! — отвечал Святослав.

— Хорошо! Воины мои, вперед! Руби хазарских собак!

Орда печенегов, собравшись в кулак, ринулась на хазарские копья. Но Санджар-тархан недаром считался одним из лучших полководцев Хазарии, и «Неустрашимые» прозваны были так тоже не зря: печенегов вновь опрокинули с немалым для них уроном.

Санджар знал, если на берег высадятся руссы, ему не устоять. Но он понимал и другое: Святослав ни за что не сделает этого, чтобы не ввязываться в бой в невыгодных для себя условиях. Поэтому тумен-тархан полагал разгромить орду Радмана и только после этого отойти на подмогу своему властелину, с которым вот-вот завяжут бой главные силы руссов.

Но «Неустрашимые» неожиданно подверглись удару совсем с другой стороны. Подоспевший на подмогу печенегам Тарсук устремил своих воинов в тыл хазарскому тумену и отрезал его от войска кагана-беки Асмида. Батыры Радмана, ободренные подмогой, пошли в новую атаку. Санджар-тархан не отступил, и богатуры его не поддались панике: они встали в плотный круг, оградились щитами и выставили вперед тяжелые копья. Трижды орды Радмана и Тарсука пытались прорвать стальной заслон, и трижды мужественные хазары отбрасывали их назад. В четвертый раз, несмотря на потери и тучи метких стрел, печенеги, взбурлив ярость, сломили преграду из щитов и копий. Битва перешла врукопашную. Хазары изнемогали. Казалось, мгновения тумена «Неустрашимых» сочтены: богатуры, хрипя, рубились из последних сил.

— О-о светлый хан! — взывали они к Санджару. — Прикажи пробиваться! Мы погибаем!

— Стойте, богатуры! — взывали глашатаи тархана. — Помощь близка! Тенгри-хан и аллах с нами! Ур-р-рагх!

И, словно в подтверждение этому, за спиной печенегов раздался боевой клич:

— Бур-р-ртас! Бур-р-ртас! Вперед, буртасы!

Печенеги перестроились и, огрызаясь стрелами, стали отходить вдоль берега к Каракелу. Хазары и буртасы некоторое время преследовали их, но потом остановились.

Бек-ханы сошлись, поздоровались коротко. Радман сразу же спросил:

— Где наш брат Илдей?

— Недалеко. К вечеру здесь будет!

— Хорошо! Отдохнем пока. А потом покажем хазарским собакам силу наших светлых мечей!..

Тем временем флотилия руссов оказалась на виду Саркела.

— Ну все, хватит разговоров! — воскликнул Святослав. — Козары! Вы сами позвали грозу на землю вашу! Отныне не мир вам, но меч!.. Ядрей! — позвал князь. — Стремись к посаду. Захвати его и, если сможешь, сбереги. И чтоб мне ни один козарин из тверди не утек!

Две сотни легких однодеревок тотчас полетели к мысу обширного острова, на котором стояла крепость. Остальной флот, прибавив скорости, пошел посредине реки и встал напротив главных ворот Саркела. Руссы появились столь внезапно, что хазары не успели уничтожить наплавной мост, соединявший город с правым берегом. Святослав захватил его тотчас.

— Расцепляй вершу![85] —приказал князь. — Гоните наплав вверх по стрежню, а там крепите его к берегу!

Хазары со стен и башен пускали стрелы, но река разлилась широко, и ладьи руссов из-за дальности оставались недосягаемыми для вражеской силы. На берегу толпы конных кочевников только криками могли выражать свое негодование, иные махали копьями и порывались броситься в воду. Но увы, кони плавали хуже ладей, и целая тысяча всадников была бессильна на воде даже против одного корабля всего с сорока воинами на борту.

Руссы преспокойно обрубили волосяные канаты, сцеплявшие хазарские челны — основу моста, — и уводили суда вверх по реке.

— Ну что, друзи, — обратился Святослав к воинам, — вот она твердь казарская! Долгонько сидела заноза на Дону-реке! Ан сковырнем ее! А, братие и дружина?!

— Сковырнем, князь! — громогласно отвечали дружинники.

«Да-а, сковырнешь тут. Твердь-то высока, как бы самим не сковырнуться…» — думали многие, усиленно работая веслами.

Саркел был построен в середине девятого столетия по плану византийского зодчего Петроны Каматира. Он приехал по просьбе самого великого царя и с разрешения императора Византии Феофила. Крепость должна была оградить хазарские земли от набегов мадьяр, обитавших тогда в причерноморских степях.

Место выбрали на левом берегу Дона, где река после крутого поворота несла свои стремительные воды прямо на восток — в Азовское море. Песчаный и узкий, как кинжал, откос в десяток гектаров площадью стал основой будущей твердыни. Восточная часть косы состояла из камня, который и послужил естественным фундаментом для крепости. Петрона решил поставить стены города ромбом относительно течению реки, так что угловые башни смотрели точно по направлению четырех сторон света.

Восточная башня упиралась в самый урез каменного берега косы, и волны плескались у ее основания.

Вся площадь оборонительного сооружения составила семьдесят на сто саженей[86]. В четыре стены вросли шестнадцать сторожевых башен, каждая из которых выступала на три сажени наружу.

Пять лет строилась могучая твердыня. Тысячи мастеров месили глину, лепили и обжигали кирпичи и ставили на каждом магический знак Тенгри-хана. Каменщики возводили стены семисаженной высоты и двухсаженной толщины. Башни возвышались над землей на восемь саженей. Всего двое ворот веди в город: одни — прямо с реки, другие — с песчаной косы.

Внутри твердыня была разделена пополам. Детинцем стала юго-восточная часть. Здесь, в заповедном месте, стояли особняком еще две башни-донжона[87], способные вместить по сотне защитников каждая. Наружных ворот детинец не имел, и проникнуть в него можно было только через систему сложных переходов из северо-западной части Саркела.

Когда крепость закончили строить, хазары с юго-запада прокопали ров в пятьдесят саженей шириной, и город оказался на искусственном острове, неприступный со всех сторон.

За сто тридцать лет Саркел множество раз осаждали сначала мадьяры, потом печенеги; на него налетали ладейные дружины варягов и руссов. Но твердыня стояла равнодушная к яростным усилиям врагов.

Постепенно узкий песчаный язык, протянувшийся на запад от угловой башни Саркела, стал заселяться разного рода людьми. Здесь, на перекрестье торговых путей, привольно жили хазары, печенеги, саксины, аланы, крымские готы, греки-херсониты, болгары дунайские, руссы, варяги. Но большинство все-таки составляли хазары и печенеги, ибо тут проходила граница их владений. Здесь работали кузнецы, оружейники, гончары, кожевники и ювелиры. Здесь торговали кто чем мог, и остров застроился шатрами, полуземлянками, саклями, амбарами и лачугами на любой вкус. Исключая воинов, в Саркеле и вокруг него жили три-четыре тысячи человек.

В самой крепости постоянный гарнизон составлял всего три сотни ратников, ежегодно сменяемых. В случае военной грозы на стены и башни города могли встать до двух тысяч защитников.

В бранное время, в зависимости от того, кто с кем воюет, обитатели посада разделялись, брались за оружие и вступали в бой друг с другом…

И снова Товлыз Свирепый пытался обманом проникнуть в твердыню, как за три дня до этого в Каракел. Однако Магаюр-хан оказался зорок и предусмотрителен: коней он у печенегов купил, но самих внутрь Саркела не пустил. Когда же весть о приближении руссов прилетела в крепость, ворота ее тотчас закрылись, а на посаде среди скопища построек возгорелась сеча между хазарами и печенегами. Торговые и ремесленные ряды полыхнули огнем. Печенегов было меньше, и они с боем отступили на западную оконечность острова. Хазары пытались сбить их в реку, тем более что к ним пришло подкрепление: сам каган-беки Асмид ступил в Саркел во главе тысячи бога- туров своей личной охраны. Тотчас по его приказу триста воинов крепостного гарнизона устремились на подмогу соплеменникам, чтобы завершить разгром так некстати оказавшегося здесь врага. Но и у противника был умелый вождь. Товлыз Свирепый приказал растащить несколько бревенчатых амбаров и соорудить завал. Это было сделано своевременно, и сейчас печенеги отбивались от назойливых богатуров кагана-беки стрелами, топорами, копьями и мечами…