ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ Кэсси

К нашему приезду весь центр города уже кишит репортерами. Настроение мрачное, даже неловкое. Может ли весь город сообща испытывать неловкость? Они стесняются, это точно. Ган-Крик редко осаждают толпы гостей. Особенно таких, которые суют вам в лицо микрофоны и забрасывают вас вопросами, когда вы еще пребываете в полусонном состоянии.

Дэймон паркует патрульную машину прямо напротив входных дверей полицейского участка, у него измождённое и напряженное лицо. Должно быть, отвечать за целый город вроде нашего, это просто кошмар. Особенно, когда случается нечто подобное.

Представляю, что будет твориться дома, если в ближайшее время эту девушку не найдут.

— Это не люди, а гребаные стервятники, — бормочет он, и я согласно мычу в ответ.

Он выходит из машины и открывает для меня дверь.

Подцепив одним пальцем кожаный ремешок, Дэймон протягивает мне мою сумочку, и я изображаю на лице искусственную улыбку.

— Спасибо, — говорю я, беру сумку и перекидываю ее через плечо.

Затем надеваю свои огромные солнцезащитные очки, купленные в магазине «всё за доллар», — день для меня уже слишком яркий.

— Ты в порядке? — спрашивает Дэймон.

— Как всегда, — отвечаю я, уходя от него, прежде чем он успеет сказать что-нибудь еще.

Мне следовало спросить его, в порядке ли он, но это значит притвориться, что мне не все равно. Мне нужно сделать кое-что важное, кое-что срочное.

Я знаю, что я — сволочь, потому что меня должен беспокоить тот факт, что девушка, с которой я выросла, пропала, но у меня есть более насущные дела.

Сначала мне нужно позаботиться о себе. Уже опаздывая на смену, я направляюсь в закусочную, которая находится в пятидесяти шагах отсюда. Я проталкиваюсь сквозь толпу журналистов, нетерпеливо трущихся у дверей, в которые им запрещено входить. Они вынуждены толкаться снаружи в снегу, чтобы урвать свой кусок мяса, свои звуковые фрагменты, свои достойные новостей цитаты обезумевших от горя друзей и членов семьи Дженнифер.

Я замечаю Кейси Маллиган, девушку, с которой когда-то ходила в школу. Накручивая на палец прядь длинных светлых волос, она выдавливает перед телекамерой пару увесистых слез, и, как и в прошлый раз, меня поражает, что в этом мире наибольшее внимание уделяется людям, которые меньше всего этого заслуживают.

Тем не менее, я рада, что это не я. Последнее, что мне нужно, это торчащая у меня перед носом камера. Я незаметно и без посторонней помощи проскальзываю мимо, невидимая девушка с пустотой внутри. Заметив всё еще стоящие у дверей ящики с молоком, которые каждое утро доставляют в гриль-бар, я на ходу бросаю на один из них свою сумочку и подхватываю его на руки, что есть силы, напрягая мышцы живота, чтобы не уронить тринадцать с лишним килограмм веса. Один из наших постоянных клиентов придерживает для меня дверь, и я, благодарно улыбаясь, тащу ящик с молоком через закусочную к расположенному на заднем дворе холодильнику.

Держа в руках кучу молочных бутылок, я иду по главному проходу, минуя ряды столов и лихорадочно обсуждающих Дженнифер клиентов, как вдруг происходит это.

Я вижу его. Его.

Я останавливаюсь.

Мои руки перестают работать. Я роняю все: ящик с молоком, сумочку, своё натренированное нейтральное выражение лица. Сумочка летит на пол, бутылки с молоком с бесцеремонным грохотом разбиваются, а их синие пластиковые крышки отскакивают и разлетаются в разные стороны.

Я потрясённо опускаюсь на колени. Люди смотрят на меня, но мне не до них. Все мое внимание сосредоточено на стоящем передо мной зеленоглазом призраке. Осколки, словно укусы огненных муравьёв, жалят мне колени, и я поджимаю ноги, принимая сидячее положение.

— Черт! — произносит Лео, присев передо мной на колени. — Кэсс. Кэсси. Ты в порядке?

Все мое тело горит, кожу пронзают слабые покалывания, от которых у меня кружится голова. Это чувство расползается от груди по конечностям, будто лесной пожар, в то время как я, ошеломлённо застыв на месте, сижу на заднице посереди закусочной под раздающиеся вокруг голоса и перешептывания.

Я завороженно смотрю, как передо мной, словно чья-то пролитая кровь, огромной лужей растекается молоко. Оно устремляется ко мне, как маленькое цунами, и тут у меня в голове нарастает мучительный шум.

— Ты сейчас потеряешь сознание, — говорит Лео, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. Его слова доносятся откуда-то издалека. — Господи, Кэсси, ты белая, как мел.

Я неуверенно поднимаю руку, и это напоминает ту самую вспышку электричества, о которой всё говорят.

Я чувствую, как это нарастает в кончиках моих пальцев, этот электрический разряд чего-то незримого, что хочет соединиться с его незримым. Но не успеваю я с ним соприкоснуться, как вдруг мое запястье обхватывает чья-то ладонь и одёргивает мою руку от парня — нет, от мужчины — который, как я думала, все еще в тюрьме.

— Он тебя обидел? — раздавшийся у меня в ушах голос Дэймона выводит меня из полу фантастичного состояния.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но, передумав, судорожно глотаю воздух. И мотаю головой.

— Как ты оказалась на полу? — слегка меня встряхнув, спрашивает Дэймон.

— Она упала, — говорит Лео, его рука больше ко мне не тянется.

Он отступает от меня, и, боже, это больно. Он кажется расстроенным.

— Она уронила молоко и упала.

Я не могу отвести от него взгляд.

Я не могу на него смотреть.

Молоко достигает моих ног. Оно разливается вокруг моего правого колена, затекает под меня, под мои бедра, под ладони. Оно ледяное, и я чувствую, что дрожу.

Дэймон приседает рядом со мной и, касаясь моей щеки, отвлекает на себя мое внимание.

— Кэсси, с тобой все в порядке? — спрашивает он, помогая мне встать на ноги.

С каждым вопросом, на который я не отвечаю, его тон становится все более настойчивым. Рядом с нами Аманда поднимает с пола молочные бутылки и, пока я неотрывно таращусь на Лео, набирает себе в руки целую гору. Он... другой. У него теперь татуировки. Он такой же, как раньше, но совершенно иной.

«Он на восемь лет старше», — понимаю я.

Пролетела треть его жизни. Треть моей жизни. Кажется, что прошла целая вечность. Кажется, не прошло и минуты.

Появляется помощник шерифа Крис и неуверенно смотрит на нас с Лео.

«Почему мне никто не сказал? Как, черт возьми, Лео материализовался в гриль-баре из воздуха?»

— Кэсси, — резко бросает Дэймон, и я понимаю, что он не шутит.

Я киваю.

— Я в порядке. Все нормально.

Я лихорадочно вспоминаю, куда шла до того, как увидела Лео. Прочистить желудок. Принять таблетки.

— Дайте мне пару минут.

— Я отвезу тебя домой, — говорит Дэймон и, положив руку мне на спину, разворачивает меня к входным дверям.

Я в панике его отталкиваю.

— Тебе нужно искать пропавшую девушку, — быстро произношу я. — Я в порядке, правда. Мне просто нужен аспирин.

«И чертов пистолет, чтобы положить конец моим мученьям»

— Я тебя провожу, — говорит Дэймон, неизменный герой.

Если бы они только знали, о чём я думаю, пока Аманда открывает дверь служебного помещения и проводит нас внутрь.

— Дай нам минуту, — говорит Дэймон, с озабоченным видом взглянув на Аманду.

Она кивает, прикрывает за собой дверь и выходит в коридор, после чего Дэймон опускает жалюзи и запирает дверь на замок.

— Не думал, что у него хватит смелости показаться на людях, — говорит Дэймон, и вот тогда, наконец, до меня доходит.

Понимая это, я чувствую, как от лица отливает кровь. Он знал. Знал, что сегодня здесь будет Лео. Я спрашиваю его глазами, вглядываюсь ему в лицо, умоляю. Его взгляд всё говорит за него.

— Ты должен был сказать мне, что он вернулся, — шепчу я.

Он прищуривается.

— Я думал об этом. И решил, что лучше тебе пока не знать, — он на мгновение замолкает. — Не ожидал, что ты упадешь перед ним на колени.

— Пошел ты, — закипаю я.

Дэймон дергает челюстью.

— Извини, — говорит он, почти так, словно не просит прощения, а предлагает его мне.

Я отпираю замок и открываю дверь. В нашу с ним кратковременную тишину, врывается оживлённый шум закусочной, которая только что стала свидетелем трагического воссоединения двух несчастных влюбленных, а может быть, все просто сплетничают о пропавшей девушке и ее брате — звезде футбола.