Глава 4 План преступников

Глава 4

План преступников

Ночью изорванное свадебное платье Элизабет, а точнее то, что от него осталось, было испачкано кровью овцы, украденной и заколотой преступниками на ужин, и брошено у реки. То есть на самом деле никакого убийства не было, и виновница паники, не подозревавшая об этом, была заперта в башне старой крепости на севере Маллингема.

Настало десятое июля. До церемонии похорон оставался всего день. Преступники все так же находились в своем логове и, как показалось Элизабет, что-то обсуждали. Но она не могла расслышать их беседу.

— Мне еще вчера в голову пришла такая мысль, что из похищения можно извлечь дополнительную выгоду, — начал рассуждать главарь. — Потребовать выкуп, например.

— Хорошая идея, — согласился Саймон.

— Но уже слишком поздно: Сандерс мертв, а больше никому она не нужна.

— Почему?

— Думаешь, его родители вернут назад девушку, из-за которой погиб их сын, поверят, что она жива, после всего случившегося? Да они скорее поверят, что это — уловка мошенников, у которых нет девки, и они просто хотят заработать обманом. Да к тому же нас пригласили на похороны.

— М…да! Ничего не поделаешь.

Сообщнику показались странными рассуждения друга.

— И долго она у нас на шее висеть будет? Надо что-то делать! — сказал Саймон Чаллингтон.

— Не ной! Не отпустим же мы ее теперь.

«Не уж-то он влюбился в эту бунтарку? — подумал Чаллингтон. — Ну, в общем, дело это не мое».

— Кто знал, что негодяй вздумает умереть, — пренебрежительно говоря о Джо, сердился Роученсон. — Теперь мы в глазах народа «особо опасные преступники, безжалостные убийцы».

— Но мы никого не убивали, — возмутился Чаллингтон.

— В том-то и дело.

— Я никого не убивал, — поправил себя Чаллингтон, припомнив за что отсидел его друг.

С минуту помолчав в задумчивости, Роученсон продолжал:

— А ты знаешь, зачем мы идем на похороны?

— Твоя задумка…

— Чтобы обеспечить себе алиби.

— То есть, ты снова нашел легкий способ озолотиться? — веселым голосом, полным энтузиазма и с горящими глазами произнес Чаллингтон, потирая при этом руки.

— Да. Ты знаешь, кто живет по адресу Сноуи-стрит 32?

— Понятия не имею.

— Так вот по этому адресу проживает некий мистер Стюарт, очень богатый чиновник, почти миллионер.

Саймон Чаллингтон смутился: это имя ему было знакомо. Но он мастерски скрыл свое удивление.

— Значит, мы скоро разбогатеем?! — взвизгнул от радости Чаллингтон.

— Не спеши с выводами. Не все так просто. Мы не будем брать все его состояние, а точнее и не можем, так как половина его находится в обороте, а другая половина где хранится, да и хранится ли вообще, никто не знает. Зато я знаю, где находится то, что нам нужно и что принадлежит его жене. Это — бриллиант, весом в тридцать четыре карата, именуемый «Полярной звездой» — подарок ее мужа.

— И он станет нашим? — не унимался Саймон.

— Возможно. Вещь не так дорога, чтобы охранять ее день и ночь. Вчера я узнал, что Мортимер Стюарт со своей женой уезжают на торжественный прием в Лондон, причем как раз в тот день, когда состоятся похороны Джозефа. Но есть одна проблема: в доме будет прислуга.

— Что ты намерен делать?

— Пока не знаю. Предстоит выяснить.

Пока грабители планировали очередное преступление, их пленница планировала очередной побег. Она ходила из угла в угол, металась как зверь в клетке, смотрела на крутые обрывистые берега реки, что далеко внизу, и снова понимала безвыходность своего положения. Ах, если б она только знала, что ее любимого больше нет, она б не раздумывая, бросилась в эту пропасть. Но как раз это «незнание» ее и спасало. Отверстие в нижней части двери было не большим и не маленьким, так что Элизабет удалось просунуть в него голову. Там, за дверью, она увидела темный узкий проход, с винтовой лестницей в нем, по которой ее вели, возвращая после побега. Казалось, сбежать не было никаких шансов.

— Вот ваш обед! — сказал Саймон, когда пришло время, и толкнул тарелку в окошко.

— Подождите! А можно мне хоть какие-нибудь столовые приборы? — попросила пленница.

— Зачем?

— Я хочу есть, как все нормальные люди. К тому же тут негде руки мыть.

— Не думаешь ли ты, что мы дадим тебе нож или поведем на реку руки мыть?

— Зачем мне нож? Лучше ложку или вилку дайте.

— Еще чего! Ишь ты, какая хитрая, — ответил он и ушел.

Пленница уже расстроилась в неудачности своего замысла, как вдруг услышала, что по лестнице кто-то снова поднялся. Из окошка вылетели небрежно брошенные вилка и ложка.

Когда Саймон спустился и рассказал Рональду о требовании заключенной, Рональд сказал:

— Так отнеси их ей.

— Ты с ума сошел? Ты же сам говорил, что ей нельзя ничего оставлять. А если она с собой что-нибудь сделает или с нами?

— Но это же не нож. Не хочешь? Сам отнесу.

Он встал, достал из походного мешка ложку и вилку, отнес наверх и бросил под дверь.

Через некоторое время, когда Элизабет уже не надеялась услышать голоса своих похитителей, дверь комнаты в башне резко отворилась, напугав ее. Вошел Рональд Роученсон приятно чем-то взволнованный. Судя по запаху спиртного, он только что выпил. Он запер дверь, посмотрел на девушку как на дорогую вещь, принадлежащую ему одному, и сказал:

— У меня есть для тебя хорошее известие, Лиззи.

Преступник протянул ей листовку от девятого июля, в которой говорилось о ее смерти. Она прочитала.

— Как?! Почему?! Зачем вы все это подстроили? Все теперь думают, что я…, — она прикрыла рот рукой, не решаясь сказать страшное слово.

— Но мы-то знаем, что ты жива. Так?

Она молчала.

— Поэтому, — продолжал Рональд, — я предлагаю тебе стать моей женой и уехать вдвоем куда пожелаешь. Тем более, что я скоро стану несметно богат.

— У меня есть жених.

— Какой жених? Джозеф Сандерс?! — со смехом спросил Роученсон.

— Именно.

— Ах! Так ты не знаешь?! Я и забыл. Его ведь больше нет. Он мертв!

— Что? Ты лжешь!

— Хочешь, Саймон подтвердит.

— Почему я должна верить твоему сообщнику?

— Не хочешь — не верь. Но подумай: почему тебя никто не спасает? — сказал Рональд, а затем, не дождавшись ответа, резко выпалил. — Да потому, что ты никому, кроме меня и Джо, не нужна. А он мертв!

— Неправда!

— Его родителям ты — нахлебница, разрушившая семью, а мать для тебя самой как ярмо на шее. Да и после известия она, небось, слегла уже.

— Негодяй!

Она влепила ему пощечину и заплакала. Реакция девушки на издевательства лишь раззадорила Рональда.

— Я найду священника. Как только надумаешь, он нас обвенчает, и мы уедем, — продолжал Рональд медленно приближаясь к девушке. Она попятилась.

— Не бывать этому НИКОГДА! — выкрикнула пленница, разъяренная насмешками и попыталась оттолкнуть его от себя.

Рональд лишь смеялся над ее бешенством. Оно его возбуждало. Как ему казалось, он пытался ее успокоить, сжимая в своих объятиях. А она безуспешно пыталась бить его в грудь. Тогда он стал ее целовать. Элизабет схватила вилку, лежавшую на подоконнике, и со всей силы вонзила в бедро домогателя. Тот взревел от боли, вынул ее и со злостью бросил в успевшую отбежать девушку. Вилка ударилась о ее плечо и отскочила. Затем, стиснув зубы от боли, мужчина так ударил обидчицу с размаху по лицу, что она упала на пол. Из носа потекла кровь, смешиваясь со слезами. Затем он вышел, хлопнув дверью, и запер ее, проговаривая проклятия.