Та короткая встреча на магловской улице была похожа на кость, брошенную голодающему.

Все остальные дни он думал о ней, закрывая глаза, и, когда открывал их – думал снова. Он смотрел в окно на уроке и понимал, что без ее занудных вызубренных из учебника ответов ему и учиться-то как-то не хочется… Скучно.

В библиотеке, как не на месте – неуютно и пахнет пылью.

В коридорах никто не натыкается на него, не краснеет, сдувая волосы со лба, не зыркает глазами так, словно сейчас прожжет дыру.

Никто не нудит на собраниях, не шаркает ногами по полу во время патрулирования, не выводит из себя.

Жизнь в Хогвартсе без Грейнджер стала какой-то до омерзения спокойной.

– Ясно, – сказал он и отвернулся.

Блейз фыркнул.

– Да, мне тоже многое ясно.

– Слушай, Забини, нихуя тебе не ясно, понял?

Блейз вскинул руки вверх.

– Как скажешь.

– Я серьезно! – Драко зарычал и отошел к столу. Подпер его ладонями, тяжело вздохнул. – Не болтай об этом.

Блейз возник за его спиной.

– Драко, успокойся, ладно? Никто ничего не знает.

– Ты не можешь быть уверенным.

– Нет, я могу. Я наблюдаю. То, что Пэнси мелет языком – просто треп, она ничего не знает. И никто другой. Не волнуйся.

Драко развернулся к нему и посмотрел в глаза.

Почему он вообще говорил с ним об этом?

– Уверен?

– Доверься мне, – он протянул руку и сжал плечо Драко, слегка встряхнув его. –

Оторвемся сегодня, да?

Малфой почувствовал, как тугой узел в груди, что сжимал его внутренности весь вечер, начал спадать.

Бесконечно можно смотреть на три вещи. Две из них – огонь и вода – известны всем, а вот третья стала для Малфоя неожиданностью. Он до бесконечности мог бы смотреть, как Поттер покрывается алыми пятнами злости, когда Крэбб и Гойл осматривают его у дверей в Большой зал на предмет спрятанного под одеждой алкоголя.

Макгонагалл была в восторге от этого предложения, она добавила Слизерину очки за идею и исполнение и даже не подозревала о том, что большинство представителей серебристо-зеленого факультета пришли на праздник уже накачанными.

Поттер собрал позади себя очередь из гриффиндорцев. Всем факультетом они злились и толкались, создавая очередь, и Драко с улыбкой отвернулся. Он был крайне доволен собой.

Изначально Малфой был уверен в провале всего этого мероприятия, потому что у Патил не было ни одной толковой идеи, что, впрочем, не оказалось такой уж новостью. Но потом он включился в процесс, и вот.

Он назвал это «Черно-белый бал». Словно кто-то убрал все краски из зала – даже огромная елка была бледно-серой, будто сошла с фотографий на старых книжных страницах. Кто-то мог бы сказать, что антураж был мрачным, что не хватало яркости и ощущения праздника, но вокруг было много огней, они мерцали, переливаясь оттенками белого, серого, тускло-бронзового, и это придавало празднику торжественности. А что вы хотели? Назначили Малфоя главным – не ждите клоунов в карнавальных костюмах.

Было красиво. Правда – было мрачно, слегка холодно, но красиво. Студенты были в восторге. Заходя в Большой зал, они словно попадали в новую реальность, где вишня такого же цвета, что и черника, а состав напитка можно определить, лишь попробовав его. Они глазели по сторонам, открыв рты, и Драко чувствовал легкое головокружение, потому что прежде он не делал вещей, получающих такой отклик. Не доводилось.

– Мы молодцы, – Патил встала рядом с ним и поправила свое белое платье, которое доставало до пола и тянулось вслед за ней еще на несколько метров.

Драко фыркнул, потому что не «мы», а «он», но спорить не стал. Сегодня он будет настолько добрым, что позволит гриффиндорке присвоить себе парочку его лавров.

– Вы готовы к торжественной части, мистер Малфой?

С потолка сыпались снежинки и таяли, не долетая до пола, Макгонагалл протянула ему программку со списком выступающих. Концертом занимался не он, а Патил, но Малфой не был бы Малфоем, если бы не пытался все контролировать.

– Конечно.

Заиграла музыка, студенты начали занимать свои места, Драко обернулся, чтобы найти взглядом Блейза, но… нашел Грейнджер.

Она стояла рядом со сценой, держа руку на локте Поттера, и выглядела совершенно нелепо в красном платье посреди черно-белой вечеринки. Ее платье не было сказочно красивым, дорогим и усыпанным блестками. Оно было обычным платьем, которое любая девчонка может надеть на мероприятие – простое, но элегантное, подчеркивающее талию и открывающее вид на стройные ноги. Его мама бы не надела такое платье. Пэнси бы не надела такое платье. Грейнджер надела его, и мир Драко внезапно поплыл, потому что он залюбовался ею, внезапно почувствовав такую тоску в груди, что захотелось выть.

Наверное, он изломал себя за последние недели без нее. Сначала впустил в себя эту дозу, втер в вены, а потом лишился в одно мгновение – было чертовски плохо.

Драко устал от того, что его ломало. Устал так, что хотелось просто однажды взять и отпустить себя. Вот как сейчас. Забить на блоки и стены, смотреть на нее через весь зал, наплевав на то, что кто-то может заметить, на то, что может заметить она. Смотреть на ее волосы, аккуратно убранные заколками с лица. На ее шею и скромный вырез на платье. На то, как ткань струится, одновременно скрывая ее ноги и оголяя их – ассиметричный низ, чтоб его. И туфли. Невысокий каблук, красная кожа – ничего, блять, особенного. Но с ума же можно сойти.

Грейнджер, его глупая грязнокровка, она умудрилась проникнуть в него так глубоко, что настал тот момент, когда Драко перестал сопротивляться. Потому что хуже уже не будет, все кончено, это предел. Потому что терять уже нечего.

Драко заставил себя отвернуться, когда первые выступающие вышли на сцену. Его сердце стучало, как будто за кем-то гналось, и больше всего на свете ему хотелось уйти отсюда куда-то, где дышится свободнее, где нет шума и голосов. Он перехватил бокал черно-белого замысловатого коктейля и выпил его до дна, чувствуя, что еще секунда, и он окончательно ебанется, ведь этот мини-ожог на его затылке, это нечто, что он ощущает кожей – это ответный «я-так-скучала» взгляд.

Танцы были в самом разгаре, когда Драко выскользнул за дверь, чтобы уйти. Он не танцевал. Он ненавидел все эти притирания друг к другу под музыку – именно так и было сейчас, когда большинство преподавателей разошлись, а тайком подлитый в пунш алкоголь разгорячил даже самых скромных старшекурсников.

Он собрался уйти, пока не сотворил глупость. Потому что сейчас он был в том состоянии, когда от глупости его отделяли лишь выработанная с годами выдержка и железное малфоевское терпение. Все. Один крошечный шаг.

Он просто хотел подняться в гостиную и выпить там все, что осталось после посиделок друзей – он пил редко, но сейчас чувствовал необходимость сделать это наедине с Тенью. Выпить и потребовать у нее объяснений о том, что это, блин, за фигня происходит с ним. Почему он стал такой размазней, почему не мог держать при себе свой взгляд и контролировать мысли, ведь прежде все эти вещи удавались ему так легко?

Грейнджер появилась из-за угла – налетела на него в своей привычной манере – Драко даже раздражения не почувствовал, потому что короткого столкновения с ее телом было достаточно, чтобы уловить аромат ее волос и поплыть окончательно. Поплыть без возможности выплыть – вот так.

Не вскрикнула – только выдохнула испуганно, распахнув чуть тронутые подводкой и черной тушью глаза. Драко замер, чувствуя режущую сухость во рту.

Что сказать? Поздороваться? Послать? «Смотри куда прешь» – как обычно?

Не повернулся язык.

Стоял и смотрел, как она опускает ресницы, потом снова поднимает их, нервно и быстро исследуя выражение его лица.

За дверью грохотала музыка, студенты танцевали и смеялись, болтали, перекрикивая друг друга, а они стояли посреди холодного коридора – два идиота, не знающие, что говорить.

Грейнджер ожила первой. Она взялась рукой за перила – Драко хмыкнул, потому что таким образом она почти загораживала ему путь – облизала губы и спросила несмело:

– Уходишь?

Малфой даже не пытался найти внутри себя струны, которые обычно он дергал, подбирая подходящие ядовитые реплики для нее.