Гарри подошёл к ещё одному студенту, и положил перед ним очередной дело:

-Он защищал убийцу и твоего отца.

Пройдя вдоль стола, Гарри подошёл к девушке:

-И убийц твоего деда, тоже... . Твоих..., твоего,...твою,...твоего...

По мере шествия Гарри, студенты узнали, что сирот и волшебников, чьи семьи пострадали во время последней войны, в этом зале оказалось довольно много.

-Каждый, – гремел голос Гарри, – от чьих рук пострадали ваши близкие, во время предыдущей войны, каждому, кто должен был приговорён к поцелую дементора, благодаря Альбусу Дамлдору и его «второго шанса», приговор был изменён, пусть и на длительный, но всё же на срок. И вот теперь ваши близкие лежат в могилах, а вот их убийцы — нет. Профессор Дамблдор. Вы, вообще, на чьей стороне?

-Вы..., – раздался шёпот Келли, но его услышали все, – Вы защищали убийцу моего папы?

-Келли, – Дамблдор печально посмотрел на девушку и виновато улыбнулся, – нельзя поступать так же, как эти злые волшебники. Мы должны быть выше этого. Если мы начнём убивать наших врагов, убийства начнут раскалывать наши души.

Все слушали Дамблдора и не верили своим ушам, с трудом осознавая услышанное.

-Мы должны дать им шанс на исправление....

И стоило Келли услышать эти слова, как она вздрогнула, словно от пощёчины. Хотя нет. Даже пощёчина не произвела бы на девушку такого эффекта.

-М-мы им, а-к-казывается, ещё и ч-что-то д-д-дол-лжны? П-пр..право? На в-второй шанс?

Глаза Келли широко раскрылись, а её тело начала мелко дрожать.

-Девочка моя...

-Не смей. – На лбу Келли выступил пот. – Не смей меня так называть. – Келли говорила хрипящим шёпотом, но он слышался как крик души. – Не смей меня называть своей девочкой. Лишь мой папа имел право так меня называть.

Дамблдор выдавил печальную улыбку:

-Когда нибудь ты поймёшь, что я прав и поймёшь...

-АВАДА-КЕДАВРА!

Конец интерлюдии.

И вот теперь Дамблдор сидел в кресле, напротив горящего камина, и в очередной раз пытался осмыслить последние события. Отложив лимонные дольки, он устало прикрыл глаза. Девушка от горя была не в себе. Её руки так дрожали, что луч её проклятия смерти ушёл далеко в верх. Лишь по настоящему сильный волшебник может создать это страшное проклятие. Удивительно, что у столь молодой волшебницы вообще это получилось. Не иначе, решающую роль, сыграл её эмоциональный срыв. И не удивительно, что из-за магического истощения, девушка сразу потеряла сознание. И уж по настоящему омерзительно выглядело то, как Скримджер, и его люди, арестовывали и уносили бессознательную девушку.

И вот теперь Дамблдор старался не выходить из своей комнаты. Теперь, его по всюду преследуют абсолютная тишина, и взгляды. Взгляды профессоров. Взгляды студентов. Глаза Гарри Поттера, святящиеся светом «Авады Кедавы». И кого они все винят в произошедшем, было очевидно.

А ещё Дамблдора волновали его ближайшие сторонники. Добродушный, и в чём то наивный, Хагрид, а вместе с ним, и кроткая Минерва, вызвали Амбридж на дуэль чести. И если Минерва решила ограничится первой кровью, то добродушнейший Хагрид, требует её жизнь. Дамблдор не понимающе покачал головой:

«Что же с Вами случилось? Нужно вызвать Ремуса и узнать, как он».

====== Министр Скримджер — разбушевался. ======

В кабинете Министра Магии.

-Эванеско.

Министр с отвращением вспомнил, как Дамблдор попытался выбить себе очки популярности.

-Эванеско. – Очередная разрастающаяся куча драконьих фекалий исчезал с пола.

-Решил выступить благодетелем, да, Дамблдор? – Шипел Скримджер. – Эванеско. Решил заступиться за несчастную сироту? Эванеско! Решил милостиво сказать, что прощаешь студентку за её неосторожный поступок? Эванеско! Я как пришёл, даже рта открыт не успел, как этот защитник сирых и убогих нарисоваслся передо мной, весь из себя, такой, в белом..., эванеско. Ах, Вы не должны арестовывать бедную девочку и тащить её в Азкабан. Эванеско. Ах, как Вы можете быть таким чудовищем, господин, министр? Ах, где же Ваше сострадание и сердце? Эванеско. И ведь так положил весь это понос, что я даже заслушался, не имея возможности даже слова сказать. Эванеско. Он бы, бля, ещё бы мантию Мерлина на себя нацепил, и его посохом начал размахивать, отгоняя страшного меня. Тварь! Да эванеско, эванеско. Значит, натворил делов, и решил, что в праве высказать мне своё ФЕ, на моё намерение отправить несчастную сироту в Азкабан? Эванеско. А ты, типа..., эванеско, типа ты тут не причём. А с чего ты, тварь, решил, что я отправлю её в Азкабан, а? Эванеско. А с того, тварь, что ты знал, что я этого не сделаю. И теперь, после этой его речи, все будут уверены, что я не отправил девочку в Азкабан исключительно благодаря его заступничеству. Тварь. Да эванеско! Эванеско! Весь из себя такой белый, а я дерьмо! Эванеско, мать твою! Думаешь, что я не понимаю, что с девушкой сделают дементоры, которые, без заключённых, уже наверняка оголодали. ЭВАНЕСКО! СИМОНС!

В кабинет министра вошёл наёмник и скривился от запаха.

-Как она?

-В Святом Мунге говорят, что у девочки жесточайшее магическое истощение.

-Она стала сквибом?

-Нет.

-Слава Мерлину.

-Но если до того, как она восстановится, её отправят в Азкабан...

-Не дождётесь. Отправь кого нибудь к её матери. Скажи, что бы ни о чём не беспокоилось. Я знал её отца. Звёзд с неба не хватал, но он был хорошим аврором. Скажи её матери, что мы своих не бросаем и возьмём на себя все расходы за лечение её дочери. Да. Пусть не беспокоится. Исключение из Хогварста её не грозит. Я поговорю с Филчем. В конце концов,... да эванеско, эванеско. В конце концов, у девчонки действительно был нервный срыв. На днях напомни мне, что бы я увеличил посмертную пенсию для погибших. Когда мы здесь всё закончим, это будет нам по средствам. Ну, Альбус. Ну, и тварь. Решил меня дерьмом облить, защитничек. Эванеско. Только ты забыл, Альбус, что дерьмо имеет особенность стекать в низ. А в низу сейчас сидишь ты. Эванеско. И поверь, раз уж ты в низу, подо мной, то исключительно ради тебя я постараюсь как следует отряхнутся. Эванеско. Что парни?

-Они готовы. Все входы и выходы в Министерство Магии под нашим контролем. Сыворотка правды у нас с запасом. Все ждут только Вашего приказа.

-Хорошо. Начинаем.

С этими словами министр отправился на поиски другого рабочего кабинета.

В этот день Министерство Магии было полностью блокировано силами министра. Всем сотрудникам министерства, в принудительном порядке, была дана сыворотка правды . Из них три четверти сотрудников отправилось в Азкабан, по обвинению в коррупции, превышение должностных полномочии и взяточничестве. Благодаря сыворотке правды следствие велось молниеносно. Те, кто был замаран лишь в финансовых махинация, отделались огромным штрафом, и не менее огромным испугом. Ну, и то золото, что они заработали на взятках и подлогах, так же пришлось отдать в пользу министерства. Плюс, когда будет закончено следствие, увольнение, и запрет занимать министерские должности в ближайшие пять лет. Однако, четвёртая часть из арестованных, отправилось в Азкабан за соучастие в преступлениях Волан-де-Морта против жителей Англии. В большинстве, это была передача секретной информации сторонникам Тёмного Лорда, которая привела к гибели не угодных Волан-де-Морту лиц.

Часть Лордов оказалось задержана и обвинена в соучастии преступлений Волан-де-Морта. Часть Лордов — объявлена в розыск. К их чести, большая часть Лордов оказались не запятнаны в крови. Тем Лордам, которых не смогли найти, в обязательном порядке в течении трёх дней, рекомендовали прийти и дать показания под сывороткой правды. В противном случае, их объявят сторонниками Волан-де-Морта, и будет выписан ордер на их арест.

Общая сумма штрафов оказалась колоссальной. Нет, Скримджер, конечно, понимал, что незаконных денег, что наворовали чиновники, будет много. Не не на столько же! Теперь, когда министр вычистил Министерство Магии от неблагонадёжных лиц и получил в свои руки внушительную гору золота, Скримджер решил железной рукой навести в стране порядок, и наконец-то в плотную заняться Волан-де-Мортом.

К глубокому сожалению Дамблдора, волшебники восприняли решительные действия министра Скримджера не только с восторгом, но и с аплодисментами.