Вопрос, нужно ли выяснять, даже не стоял. Надо знать, почему два существа, одного из которых ты любишь, а ко второму испытываешь самую глубокую симпатию, терпеть друг друга не могут. Эльрик ведь тоже о профессоре отзывался не лучшим образом.

Эльрик, впрочем, не был исключением. Даргуса не любили все, кроме ректора университета. Внешность обманчива, и профессор своей пользовался, чтобы усугублять неприязнь. Ему так было проще. Прекрасный повод не общаться ни с кем, кроме сотрудников собственной кафедры и, опять же, ректора.

Втроем, значит. Против всех демонов и духов Ифэренн. Ну, а что, нормальный расклад.

— Может, как-нибудь, обойдется, — пробормотал Зверь.

— Даже если нет, вас ведь это не остановит.

Что правда, то правда.

Он и подумать не мог, что остановит его не угроза вторжения из Ифэренн, а сам профессор. Или, точнее… нет все-таки Ифэренн. Зверь оказался переведен из практиков в теоретики стремительно — мгновенно — и непоправимо.

Безвыходно.

После первого же появления в строящемся научном лагере.

Когда начался монтаж стабилизатора прорыва и трансформатора посмертных даров, прошедших испытания в Удентальском университете, они с Даргусом, естественно, отправились в Харар. Проследить за сборкой и поприсутствовать при запуске. Дело-то важное. На самотек пускать нельзя.

Туда все явились. И ученые, и инженеры, и десяток хиртазов Эльрика, и еще какие-то люди и эльфы, то ли маги, то ли нет. Последних окружала многоцветная аура, нехарактерная ни для кого из виденных Зверем магов (у тех ауры были разных оттенков одного цвета) и отличало наличие оружия. Холодного и огнестрельного, то есть энергетического.

— Братство, — ответил Даргус на невысказанный вопрос. — Охраняют полигон и лагерь. Специалисты по уничтожению опасной нечисти и неупокоенных.

Джунгли Харара изобиловали и тем, и другим. Но о специальном подразделении, предназначенном для борьбы с нечистой силой, Зверь раньше не слышал.

— Даже странно, — скептически прокомментировал профессор, — вроде бы, вы должны знать всех де Фоксов, сколько их есть в природе. Тем более что без них ни одна большая затея не обходится. Братством командует племянник вашего любимого короля. Удивительное совпадение.

Сын Ринальдо? Теодор де Фокс. Зверь слышал о нем — кто же не слышал? Эльрик рассказывал, что племянник — признанный авторитет в области педагогики, автор учебников, по которым с незапамятных времен учителя учатся учить. В миру же Теодор де Фокс был известен как кинозвезда и лучший режиссер трюковых боевиков во всем освоенном пространстве.

Педагог. Кинозвезда. Режиссер. Шоумен, как сказали бы на Земле. Не спецназовец, тем более, не командир спецназа.

Зверь присмотрелся к бойцам, выискивая среди них примелькавшееся в сети лицо, и без труда различил стальной проблеск в ауре коренастого веселого брюнета.

Еще один Мечник. В видеозаписях его сходство с Ринальдо было не так заметно, а вживую бросалось в глаза. Только Ринальдо — худощавый и жилистый, а Теодор сбит крепко и плотно. Серьезная мускулатура на хорошем костяке. Такому, с виду-то, и мечи не нужны, кулаков достаточно.

Бойцы Братства не выказывали ни малейшей тревоги или напряжения, будто выехали на «Зарницу», порезвиться с оружием на природе. Они уже сделали свою работу, и сейчас нужны были лишь на случай каких-нибудь осложнений. Маловероятных. Проблемы, если и возникнут, то с обитателями Ифэренн — с тем, что может оттуда, с той стороны, обратить внимание на происходящее, правильно понять и попытаться остановить процесс стабилизации прорыва, пока он не стал необратимым.

На этот случай полигон охраняли хиртазы Эльрика. Мечники. Тоже, надо сказать, не особо-то напряженные. Впрочем, так же, как маги из Братства, между собой хиртазы почти не общались, и в разговоры с остальными присутствующими вступали исключительно по делу. Дел к ним не было. Не выходи за пределы периметра, и ни хиртаз, ни боец Братства слова тебе не скажет.

Блоки оборудования распаковали и начали монтировать. Зверь многое бы дал за то, чтоб поучаствовать в работе не только в качестве наблюдателя, но кто б его пустил? Без пяти минут доктор наук? Вот и занимайся наукой. Довольствуйся тем, что на стендах в Удентале собирал и стабилизатор, и трансформатор своими руками, игнорируя — а то и преступно гася — недовольство инженеров. Он знал каждую деталь в лицо и по имени, знал, что после запуска эти тамэнах отзовутся, как только он их позовет, но все равно хотелось быть как можно ближе. В идеале снова самостоятельно собрать.

— Что это? — спросил Даргус, прислушиваясь.

Музыка изменилась. Музыка прорыва. Зверь слышал ее с самого своего появления в Сиенуре, и не объясни Даргус, откуда она берется, обращал бы на нее внимания не больше, чем на любой фоновый шум. Но сейчас неровный, прихотливо сбоящий ритм, диссонансные аккорды, раздражающие и завораживающие, сменила тема мощная, гармоничная и… величественная.

Не страшная, нет, наоборот, очень близкая. Такую музыку Зверь мог бы написать, если бы в полной мере почувствовал себя ангелом, а не человеком. Если б вообще никогда не оглядывался на людей.

Профессор опомнился первым. То есть нет, первым отреагировал Теодор де Фокс, будто тоже услышал новую музыку. Мгновенно напрягся, бросил взгляд в сторону прорыва. А он ведь и не слышал ничего, и не видел, воспринимал инфернальное излучение, как все люди — интуицией, шестым мажьим чувством. И сразу после того, как Теодор повернулся к прорыву, Даргус схватил Зверя за локоть. С неожиданной для старческого тела силой дернул на себя, в телепорт, в свой кабинет на кафедре.

— Что? Это? Такое? — спросил он раздельно. Не дожидаясь ответа — Зверь и не знал, что отвечать — поднял палец: — никаких «посмертных даров», ничего, естественного для нас… забудьте все, чему я вас учил. Вы — человек. Сейчас, здесь, и с этого момента — на неопределенное время. Ну, же!

Сказалась привычка в непонятных обстоятельствах сначала выполнять приказ, а уж потом задавать вопросы. Зверь мгновенно нацепил маску, слепленную из ассорти чужих образов. На какой-то миг в самом деле забыл все, чему успел научиться у Даргуса. Но потом новая роль состыковалась с личностью, воспоминания, настоящие и маскировочные, слились в относительной гармонии. Он стал человеком. И вопросительно взглянул на наставника.

— Вы знаете больше меня. Даже Теодор де Фокс знает больше.

— Нечто попыталось прийти сюда, — Даргус стоял в центре кабинета, слушал.

Зверь, наверное, тоже смог бы услышать, если бы прибегнул к возможностям ангельской природы, но профессор именно это только что категорически запретил.

— Нечто? — переспросил он.

— Сущность моего порядка. Для меня, возможно, и «кто-то», я знаю его, но для людей, а значит и для вас — «что», а не «кто». Не создание, не существо. Явление. Оно шло за вами. Во всяком случае, оно активизировалось только с вашим появлением. Я бывал на полигоне с начала расчистки местности, и прорыв никогда не реагировал так.

Зверь выругался. Не хотел. Никогда не позволял себе сквернословить в присутствии профессора, но… сорок лет в армии, что вы хотите? Никто не железный.

— Не знаю, что это, — сказал он, — но если за мной, то это может быть кто-то из… моих родственников.

Как их еще назвать, тех, кто его ищет? А, главное, как объяснить, что до сих пор не считал нужным рассказать о своем происхождении? При том, какими неприятностями оно может оказаться чревато.

Уже оказалось.

— Уходит, — сказал Даргус. — Потеряло вас. Хорошая работа, юноша. Каким-то образом вы спрятали свою музыку. Не будь вы во плоти, я и сам бы вас потерял. Потом расскажете, как вы это сделали. А сейчас извольте объяснить насчет родственников. Мне казалось, за недели учебы вы усвоили, что явления такого рода существуют сами по себе, вне любой связи… с другими явлениями подобного рода. Взаимодействие осуществляется и приветствуется, но оно не имеет ничего общего с человеческими представлениями о родстве или семейных узах.

— Эльрик говорил, что меня ищет отец, — несомненно, профессор Даргус гораздо больше знал о демонических сущностях и их взаимоотношениях, но у Зверя не было другой информации, кроме той, что он получил от Эльрика. — Я расскажу то, что слышал от него.