ГЛАВА 7

Все демоны мира вдруг заметили существование в мире вампиров. Бессильные причинить вред христианам, укрывшим у себя Зверя; не способные натравить на христиан других людей, справедливо боящихся защищавших поселки вампиров, демоны взялись за собственно вампиров. Те отступили в Пески и христианские миссии, оставив без прикрытия не охваченные благодатью крещения тийры, а дальше события должны были развиваться по логичной и предсказуемой схеме: вампиры, не имеющие своих земель, слишком жадные, чтобы бояться демонов, захватят тийры, из которых ушли хозяева, после чего все сцепятся между собой и всем станет не до христиан вплоть до нового передела земельной собственности. Вампиры против вампиров, люди против людей. Даже если вопиющая бессмысленность этой бойни, недопустимая растрата человеческих и мертвецких ресурсов не вынудит упорствующего Вайрд Итархэ сдаться, прислушавшись к доводам рачительности и здравого смысла, веселье имело смысл хотя бы ради веселья.

Если бы только демоны не были прокляты. Проклятие их заключалось в том, что всё всегда шло не так, как задумано. Считалось, что это сделал Белый Бог в условном промежутке между созданием Адама и Евы и восстанием ангелов, но, вспоминая Бытие, Зверь предполагал, что ошибка закралась где-то на этапе сотворения мира. Или не ошибка? Или это как раз и было единственным, что шло у демонов, как задумано. У Великого Непостижимого Плана два творца, а не один, что б там ни думал по этому поводу Артур, и ни одного из этих творцов понять невозможно. Что б там ни думал по этому поводу Артур.

У Артура, кстати, экзистенциальный кризис и кризис самопознания как раз в том и заключались, что он признал существование двух творцов. Но оба кризиса закончились, не начавшись, потому что это же Артур. Он признать-то признал, а поверить — не поверил. И по-прежнему оставался в мире с собой и Богом, хоть и душу продал, и христианином быть перестал.

Зверь довольно скоро после того, как обосновался в Кареште, выяснил, что Артура и в прежние времена нельзя было называть святым, потому что он живой и никакой не святой; и в нынешние нельзя, потому что к первым двум условиям присовокупилась продажа души; и, видимо, никогда будет нельзя. Потому что его все именно так и называли, а это сплошное нарушение христианского законодательства. Артур был пророком, так говорила Ойхе, но она-то имела в виду дар предвидения, а дело, оказывается, было не в способности предсказывать будущее, а в том, что Артур отринул Новый Завет и стал ветхозаветным. Ну хоть людей убивать не начал, уже хорошо. А то Ветхий Завет предоставляет последователям настолько широкие полномочия, что Гитлер бы обзавидовался.

Посмертные дары, взятые в Большой гонке, Зверь слил в Пентаграмму в Песках. И сделал вампиров неуязвимыми. Крещение их по-прежнему убивало, но Белый Бог что хочет, то и воротит, тут ничего не поделаешь. Да и креститься или нет каждый выбирал сам, — и не то, чтоб из желающих выстраивались очереди, — а демоны выбора не оставляли. Так что неуязвимость пришлась очень кстати. Рано или поздно, конечно, Пентаграмма исчерпалась бы. Теоретически. Но с учетом того, что количество слоев Ифэренн, на которых проходила Большая гонка, было бесконечным, количество ее участников тоже было бесконечным, равно как и полученный запас посмертных даров.

Чертовщина. Как и все, что связано с демонами. Чтобы постичь чертовщину, нужно было быть Артуром или ангелом. Человек мог принять ее как данность и не пытаться понять. Зверь был ангелом, но еще он был человеком, и совершенно определенно не был Артуром, поэтому и понять не мог, и принять не получалось, и это всё слегка раздражало, как работающий механизм, принцип которого очевиден, но совершенно необъясним. Как будто вся его жизнь не была таким механизмом!

На этой мысли он не то, чтоб успокоился, но сказал себе, что привык ко всему; сказал себе, что благодаря победе в Большой гонке подключился к тому же источнику посмертных даров, в который провел трубопровод из Этеру, и это получилось достаточно убедительно, чтобы поверить. Главное, что демоны обломали об вампиров зубы, вампиры не стали воевать между собой, а Артур получил, что хотел: вампиры однозначно дали понять, что будут защищать христиан от людей.

Христиане, конечно, тоже люди, но все всё поняли.

И вроде бы Артуру поддержка мертвых нужна была как раз для того, чтобы развязать очередную войну с демонами — второе пришествие ангелов в Ифэренн. Демоны уже не могли использовать людей против христиан, кроме тех, кто заключил с ними сделку, а таких идиотов насчитывалось не больше пары тысяч на каждый миллиард населения, и разборки на высшем уровне теперь не должны были затронуть смертных, ни мертвых, ни живых. Результатом же войны и неизбежной победы небесного воинства будет изменение здешней музыки. Музыка демонов станет ангельской. Сами демоны никуда не денутся, не созданные Белым Богом, они и уничтожены им быть не могут, но их суть… интересно, можно сказать «исказится», если речь идет о реализации божественного замысла? Наверное, нельзя. Точно нельзя. И как тогда назвать то, что станется с демонами? Реморализацией? Коррекцией духа, как на Этеру? Там коррекцию предлагали смертным за связь с инферналами в качестве альтернативы смертной казни. Здесь инферналов никто и спрашивать не собирался. Казнить-то их нельзя. Значит, и выбирать не из чего.

Что там про Ветхий Завет и Гитлера? Обзавидовался бы, по-любому.

Артур мог призвать ангелов в любой момент. У него двадцать лет ушло на подготовку, и, казалось бы, теперь он должен незамедлительно взяться за Миротворец, расколоть небеса и с удовлетворением наблюдать, как ангелы десантируются сквозь дыру в потолке, истребляя всех демонов на своем пути.

Артур ждал.

Конечно, где двадцать лет, там и двадцать лет и месяц. И двадцать лет и полгода. Но двадцать один год, например, уже кажется перебором. Или нет? Года, впрочем, с переселения Зверя в Карешту не прошло, и полугода тоже, но ждать, пока все прояснится само, он не стал. Хватит и того, что такое терпение всегда приходилось проявлять с Эльриком. Эти, мит перз, пророки, мало того, что всегда себе на уме, так еще и думают, будто всем остальным без объяснений должно быть понятно, почему и что они делают.

Точнее, почему они ничего не делают.

— Ответов два, — сказал Артур. — Один понятный, второй — правильный. Тебе какой?

— Начни с понятного, — попросил озадаченный Зверь. Вот чего не водилось за Эльриком, так это загадок внутри загадки. Эльрик обычно просто не отвечал на вопросы, связанные с его пророческим осаммэш, но если бы отвечал, то делал бы это прямо и без подвохов.

Артур на Эльрика вообще не походил.

Эльрик был старше Зверя на две с половиной тысячи лет. Артур — младше на двадцать. Они не могли быть похожи. Ни при каких обстоятельствах.

Они и не были.

За исключением тех случаев, когда их было не различить.

Так что примерно половину времени в обществе Артура Зверь отчаянно скучал по Князю, а вторую половину так же отчаянно хотел, чтобы Артур снова стал на Князя похож.

— Ты всё отменишь, — таким оказался понятный ответ. — Пришествие ангелов здесь стало возможным благодаря Концу Света в твоем родном мире. Конец Света начнется, когда ты вернешься и закончится, когда ты лишишься души. Не прекратится, а перестанет быть. Мир продолжит существовать с момента твоего прихода так, будто ты не пришел и ничего не случилось. Здесь, таким образом, тоже… ничего не изменится.

— Если этот ответ понятный, то от правильного у меня мозг вытечет.

— Тенгер сейчас на распутье, — задумчиво произнес Артур. — Он был близок к признанию ошибки. К раскаянию. Сожалел-то всегда, но сожаление и раскаяние — не одно и то же.

— А я его сбил с пути?

— Да где тебе? Ты — всего лишь испытание. Господь послал тебя Тенгеру, чтобы тот понял, что не покинут и не одинок.