Глава 18

После часа у Валерии я поехала к бабушке и всю дорогу думала о том, что же такое навык. Я засыпала в вагоне метро, и мне снилось, что я читаю об этом в википедии, но ничего не могу понять. Никогда раньше я не чувствовала себя такой уставшей, как после часовых консультаций у психолога. Всего час. А казалось, что я отработала двенадцать часов без перерыва на обед.

Валерия рассказывала мне, что многие клиенты приходят к ней на консультации вечером в будни, после работы. Она восхищалась этими людьми, их желанием разобраться во всем, найти ответы на свои вопросы, измениться к лучшему. Сеанс у психолога это не разговор с подругой, во время которого ты отдыхаешь, расслабляешься и получаешь положительные эмоции. Консультация у психолога — это серьезная работа, на которую нужны силы, время и желание. Теперь я понимала, о чем она говорила. Мне было тяжело. Внутри меня что-то менялось. Трансформировалось. Ломалось. Умирало и возрождалось снова. Эти разговоры причиняли мне боль. Вскрывали старые раны. Но отказаться от них я была не готова.

Я приближалась к подъезду старой девятиэтажки. Дед увлеченно мастерил что-то на балконе и не видел, как я подошла, набрала код и открыла дверь. Позвонила. Бабушка все еще работала в школе, и к пяти часам была уже дома.

Пока бабушка накрывала на стол, дед показывал новые фотографии, которые сам распечатал на принтере.

— Посмотри на этот дом, — говорил дед. — Не видишь ничего странного?

— Да вроде нет, — пожала плечами. — Это ваш дом сбоку. Когда идешь со стороны детской поликлиники. А что с ним не так?

— Смотри.

Дед достал линейку. Крыша и фундамент дома не совпадали. Если с крыши опустить перпендикуляр вниз, то будет заметно, что стена дома отклонилась на несколько градусов. На фото это — два-три миллиметра. Их и не заметишь, если вздумаешь проверить.

— Знаешь, почему так происходит?

— Почему?

— А как ты сама думаешь? — улыбался дед. — Ты ведь инженер.

— Думаю, наверное, потому что дом старый уже.

— Нет, Машенька, дело не только в этом. В Румынии было землетрясение, — рассказывал дед. — Давно. В 1977 году. Очень сильное. Это все его последствия. У нас качались люстры. Шкафы сами собой открывались. Посуда гремела. Страшное дело! Пойдем, я тебе чего покажу.

Дед убежал в комнату, а потом на балкон. Я пошла за ним. Балкон был уставлен домашними растениями. У окна стояли четыре старых будильника. Все четыре не работали и показывали разное время. На балконе дед нашел пустую железную банку от леденцов и аккуратно поставил ее на пол — на ту часть паркета, где не было ковра. Коробка медленно покатилась к порогу балкона.

— Ну, что я говорил! — радовался дед. — Дом наклонился. Это не шутки, а эти капитальный ремонт в этом году задумали делать. Это нормально?

— Иваныч, отстань от ребенка! — кричала с кухни бабушка. — Идите за стол, суп стынет.

— Это еще не все, — сказал дед, пропустив мимо ушей слова бабушки. — Сейчас пойдем, я тебе еще покажу.

По дороге на кухню дед остановился у входной двери. Железная дверь была закрыта, а первую не запирали. Дед отодвинул ее в сторону и оставил. Пару секунд дверь не двигалась, а после медленно вернулась на место.

Я ела свой любимый суп. На курином бульоне с картошкой и рисом. Я почти пришла в себя после сеанса у психолога. Мне стало хорошо и спокойно.

— Машунь, тебе бы поярче одеваться надо, — сказала бабушка. — И сапоги бы другие купить, а то эти совсем страшные стали. И волосы. Не стригись так больше. Тебе лучше с прямыми, а то растрепанная ходишь. Тебе так хорошо было со стрижкой.

— Я знаю, — вздыхала я. — Пойду в отпуск, постригусь.

— Когда отпуск?

— Через три недели.

— Съездила бы куда-нибудь? А то давно нигде не была.

— Мне сейчас не с кем ехать, а одной как-то не хочется.

— Ну, как знаешь. Я бы на твоем месте поехала бы одна. Как у тебя с работой? Никто не обижает?

— Почему меня должен кто-то обижать? — улыбнулась я. Иногда мне казалось, что бабушка читает мысли. Меня не обижали открыто и явно, как это делают дети и подростки. Меня просто не замечали, а это было еще обиднее.

— Ты тихая девочка, скромная, — объяснила бабушка. — Всякое бывает. Таких не очень любят. Надо быть чуть посмелее. А я все никак не пойму. Маш, чем ты занимаешься?

— Я работаю с документами. Договоры, счета, страховые полисы.

На самом деле я и сама уже не знала, чем я занимаюсь на работе. Я была занята почти каждую минуту. Я много всего делала, но при этом ничего не умела. Я работала третий год, но все еще была «девочка ни о чем» и «девочка-сканер». Мою работу нельзя было назвать каким-то одним словом, которое было бы понятно каждому. И школьнику, и ровеснику, и пенсионеру. Если бы я стала руководителем, мне было бы намного проще объяснить, чем я занимаюсь.

Вот есть бухгалтер. Есть программист. Сотни разновидностей продавцов. Есть архивариус. Юрист. Кадровик. Учитель… И еще много кто есть. С ними все понятно. Сказал, что ты бухгалтер, и всем сразу все ясно. Секретари — и те умели намного больше, чем я.

— Наверное, я буду искать другую работу, — проговорилась я. Неуверенно прошептала и тут же пожалела об этом.

— Маш, ты чего, даже не думай об этом. Держись за свою работу. Какая уж есть. С работой сейчас туго.

— Это да, кризис, — согласился дед.

— За работу надо держаться. Работа-кормилица.

После обеда мы вернулись в комнату. Дед дремал на балконе. Бабушка дремала под сериал по первому. Я помыла посуду, поставила чайник и свернулась на кресле. Заснула незаметно, как часто делала в школе, а потом в институте, когда приезжала после занятий.

Мне снилось, как нас снимали на камеру в конце четвертого класса. Снимали целый день. На физре, на уроках английского, на переменах. В конце дня у каждого взяли небольшое интервью. Всего три вопроса. Почти одинаковые. Чем занимаешься в свободное время, где будешь проводить каникулы, кем хочешь стать, когда вырастешь. По ходу беседы вопросы иногда менялись и добавлялись новые.

Меня спросили «Как ты думаешь, почему бабушка работает в школе?» Я ответила «Потому что ей нравится». По смеху и улыбкам окружающих я поняла, что сказала какую-то глупость и тут же покраснела. На видео это было заметно. Бабушка сказала потом, чтобы я не обращала внимания, что я все правильно сказала, и ей действительно нравится учить детей. Всю свою сознательную жизнь я не задумывалась об этом. А теперь, в почти двадцать шесть, мне стало это интересно:

— Ба, а ты почему решила стать учителем?

— Когда я училась в школе, у нас был очень хороший учитель, а мне легко давалась физика и математика. Вот так и решила.

Когда я собиралась домой, бабушка обмолвилась, что последнее время неважно себя чувствует, быстро устает, сил нет совсем, слабость. Что пора бы уже уходить на пенсию «по настоящему». Фактически она давно была пенсионером, но уже больше десяти лет продолжала работать.

— Может быть, тебе к врачу сходить?

— На следующую неделю записалась. Сходим с дедом.

Я вышла из подъезда, прошла три шага и обернулась. Бабушка стояла в окне, отодвинув штору, и махала мне рукой. Я махала в ответ. Так было всегда. С детства. Сколько я себя помнила.

Домой я вернулась ближе к девяти. Мама дремала на диване на кухне, папа смотрел видео на You-Tube. Я вспомнила про задание психолога и включила ноутбук. Набрала в поиске слово «навык».

«Навык — это действие, которое, благодаря многократному повторению, выполняется неосознанно, то есть доведено до автоматизма. Сигналом к тому, что навык сформирован, будет автоматическое выполнение необходимого действия без предварительного анализа. Закрепленный навык не требует контроля за деятельностью»