— Вот скажи, Еська, как этим телевизионщикам удалось сделать такой видеомонтаж? Нахально использовали с помощью компьютерной обработки тело нашей Евы, её лицо и сельчан, бабушкин дом, поляну рядом с ним! Ну, хоть бы заранее всех нас предупредили об этом, чтобы мы не испытывали шока от увиденного! Я думаю, что телевизионщики зацепились сначала за оригинальный вид бабушкиного дома, а потом подкараулили их обитателей и для правдоподобности без спроса использовали их образы в своём мистическом фильме.

Есения пожала плечами и ничего не ответила. Её взгляд скользнул по стене и остановился на часах. Стрелки показывали шестнадцать часов пять минут. И тут она вспомнила, что мать просила её отсутствовать дома сегодня с пятнадцати часов до семнадцати. Якобы у неё в квартире должна была состояться какая-то важная встреча. Но мать находилась дома одна и, как можно было сделать вывод по её домашней одежде, никого не ждала в гости.

— А ведь ты, мамуля, обманула меня, — с укором подумала Есения. — Ты намеренно выпроваживала меня из дома, чтобы я не увидела эту передачу. Да ещё и Еву подключила к этому. Интересно — почему?

Ответ в её голову пришёл сам собой.

— Моим родным, вероятно, хорошо заплатили за использование их дома в этой фальшивой мистической истории, — сделала она вывод. — Мне в ней места не оказалось, так только еле узнаваемый силуэт показали в окне и то, узнаваемый только мной самой. Вот они и решили скрыть от меня этот фильм. Но, скорее всего, маме стало стыдно за участие Евы в нём. Кто может поверить в такую чушь?

Вспомнив ту часть передачи, в которой показывали кладбище, она передёрнула плечами:

— Как можно придумывать и показывать людям такие вещи? Ничего святого не осталось.

После этих мыслей желание, обсуждать с матерью увиденное, у Есении пропало. Она решила, что этот разговор заставит мать лгать. А ей этого не хотелось. Девочка ушла в свою комнату.