Девочка потупила глазки.
— Мне кажется, что она пытается удержать нас вместе, чтобы мы не расставались, — с надеждой в голосе произнесла она тихонько.
Затем с виноватым видом взглянула на реакцию Мефодия, боясь, что он неправильно её поймёт.
К её удивлению он ответил:
— Я уже думал об этом, но так и не понял, кому и зачем это надо? Девушка, которая сдала эту книгу в магазин деда, на колдунью похожа не была. Но она явно знала об её магических свойствах. Она что-то говорила об этом деду, но я не запомнил.
— Как ты думаешь, — спросила Есения, — что заставило эту девушку продать такую интересную книгу?
— Ей нужны были деньги. Это можно было понять по тому, что она не торговалась с моим дедом, а сразу назвала необходимую ей сумму — сто тысяч рублей. Ни больше — ни меньше.
— А может эта книга достала девушку своей магией и поэтому она избавилась от неё, — предположила Есения. — Ведь мы ещё с тобой не знаем, на какие «чудеса» она способна?
Мефодий призадумался.
— Я так не думаю. Помнишь, я рассказывал тебе о своём сне?
Еська пожала плечами, давая понять, что не помнит.
— В нём пожилая женщина сказала, что я должен буду отдать эту книгу семье, которой она принадлежит по праву. Что я познакомлюсь с девушкой, принадлежащей этой семье. Эта девушка прочтёт на обложке книги своё имя.
— Эти твои слова я помню, — с иронией произнесла она. — Но, похоже, что ты страшный жмот!
У Мефодия перехватило дух.
— За что это ты меня так обласкала?
— А ты не догадываешься? — подняла она задиристо носик кверху. — Такую девушку ты уже встретил, а с книгой расстаться не желаешь. Давай её мне! — протянула она руки к книге. — Ведь это я прочла на ней своё имя.
Мефодий книгу не отдал, но произнёс обидчивым тоном:
— Я — не жмот, а просто предусмотрительный человек!
— Да ладно тебе, предусмотрительный человек, — оборвала его Еська. — Я же помню, как ты возмущался, вспоминая сон, что тебе придётся отдать бесплатно какой-то семье книгу стоимостью в сто тысяч рублей.
— И всё же ты не права, я не жмот! — стоял он на своём, — Согласно сну я должен буду отдать эту книгу семье, той девчонки, которая прочтёт на обложке своё имя, а не ей самой. А с твоей семьёй мне знакомиться пока рановато! — выкрутился он.
— Ну, и не отдавай! — надула губки Есения. — Не очень-то и надо. Да и не помню я, чтобы у нас дома находилась когда-нибудь эта книга.
— Вот-вот, и я о том же, — ухватился за эти слова Мефодий. — Не надо торопиться в таком важном деле. Надо сначала разобраться — та ли ты девчонка, о которой говорилось во сне, или настоящую юную родственницу этой семьи мне ещё предстоит встретить?
— Ах, так! — задохнулась Есения от ревности. — Значит, ты мечтаешь встретить другую девчонку?
Она быстро подскочила со скамейки и помчалась домой.
— Есения, — крикнул ей вслед Мефодий, — ты меня неправильно поняла!
Но девочку было уже и не вернуть. Она добежала до своего дома, мухой взлетела на нужный этаж, открыла ключом дверь и вошла в квартиру, совсем позабыв, что обещала матери не находиться дома с трёх до пяти часов дня.
До передачи оставалось ещё несколько минут, но телевизор в комнате Нины Павловны уже работал. Увидев дочь в прихожей, она выключила его и решительно пошла навстречу ей, чтобы напомнить об обещании. Распухший носик Еськи и красные от слёз глаза поменяли её планы.
— Что-то произошло? — спросила она ласково дочку.
— Я хочу побыть одна, мама, — тихонько прошла в свою комнату Еська и закрыла дверь за собой.
Нине ничего не оставалось делать, как только вернуться в свою комнату и негромко включить телевизор. Есения достала из шкафчика носовой платочек, вытерла глаза, высморкалась в него и тоже включила в своей комнате телевизор. Не найдя ничего интересного на первом канале телевизора, она начала переключать их один за другим. И вдруг увидела на экране знакомый дом. Когда Нина Павловна лежала в больнице, отец возил её к бабушке знакомиться. О том, что она бывала в нём прежде, Есения забыла сразу после того, как Нина расплатилась на кладбище с рабочим деньгами за проданную книгу. Ведь время повернуло события вспять до того момента, в который умер отец. Только в этот раз он не умер на улице во дворе, а, докурив сигарету, поднялся домой. Позже, когда Нина уже лежала в больнице, поборол в себе обиду на родителей за их развод, решил с матерью помириться и познакомить её с членами своей семьи.
Итак, Есения уставилась на экран. Сомнения не было — это был дом её бабушки. Хотя бы потому, что другого такого больше ни у кого быть не могло. И ограда вокруг него была знакома, да и поляна перед ним — тоже. Вот только ей не понятно было, почему на ней собралось так много народа? Есения добавила звук.
— Ежедневно в мире происходит множество необъяснимых явлений, — услышала она голос диктора. — Явления эти привлекают наше внимание и одновременно пугают, ведь мы не знаем, чего от них можно ожидать. Они с завидной периодичностью происходили и вот у этого дома. Первый раз они были сняты на видеокамеру Павлом Фёдоровым, соседом, живущим слева от него.
На экране появился дом Пашки.
— Точно, — хлопнула Еська себя рукой по колену, — этот дом стоит рядом с бабушкиным. Какие такие чудеса могли происходить у бабули?
— Вы видите на экране почти полностью прозрачное летящее существо, мерцающее мелкими искорками внутри. Хорошо просматривается его форма в виде человечка.
На фоне ночного неба действительно было хорошо видно маленькое прозрачное тельце.
— Мам! — бросилась бегом в другую комнату Есения.
Она хотела предложить ей включить телевизор, но увидев, что мать уже смотрит эту передачу, бухнулась в соседнее кресло и выпалила:
— Ты смотри, что делается!
— Тихо! — оборвала её Нина, не сводя глаз с экрана.
Еська присмирела и тоже уставилась в него. Вот человечек пролетел над калиткой и направился к дому. Он ударился обо что-то невидимое, когда хотел подлететь к окну ближе. Изображение дома на экране сдвинулось в одну сторону, а на второй его половине появилась женщина-экстрасенс.
— Сейчас вы увидели, как бестелесная сущность наткнулась на невидимую стену — магическую защиту, установленную кем-то вокруг этого дома, — пояснила она, жестикулируя руками, увешанными массивными перстнями. — Из этого можно сделать вывод, что хозяевам известно о нахождении там этой сущности.
Есения заёрзала в кресле.
— Да, гонят они всё! Если бы бабушка знала о ней что-нибудь, то давно бы уже нам по телефону рассказала. Я сейчас позвоню ей. Пусть включит телевизор.
— Ну, помолчи! — прикрикнула на неё мать. — Давай, досмотрим передачу до конца!
Есения снова затаилась и принялась смотреть на экран. Немного погодя, сущность начала позировать перед разными окнами. Вот на весь экран показали женский силуэт в одном окне.
— О! — воскликнула Еська и подскочила. — Так это же я! Мам, ты видела?
— Да успокойся, ты, потом поговорим! — снова попросила её Нина.
Но Есения успокаиваться не собиралась. Увидев в следующем окне, Аделаиду Семёновну, она шёпотом произнесла:
— И бабушку подкараулили, когда она сидела у окна. Интересное кино на всю страну про нас показывают, а мы об этом всём и понятия не имеем!
Она ещё долго азартно комментировала всё. Но вот стали показывать, как сельские парни и Виталий Топчевод клянутся в любви Еве. Еська сжалась в кресле в комочек и на время затихла, от удивления не в силах говорить. Когда же из дома выскочила Ева и бросилась к Виталию, Есения произнесла:
— Всё это не может быть каким-то монтажом! Мам, тебе об этом что-нибудь известно?
Нина, не отрываясь от телевизора, погрозила ей пальцем, призывая к тишине. Девочка, наконец, присмирела и стала мужественно переживать всё, происходящее на экране. Когда на нём показали безутешную мать одного из погибших парней, дерущихся друг с другом за руку Лидии, в голове Есении как вспышки стали мелькать некоторые воспоминания. Как она делала человечков из мякиша хлеба и втыкала в их тела прутики от веника, как писала на них те имена, которые сейчас показывали на памятниках. Как бросала этих человечков на перекрёстке дорог. Она сжала руками виски. Какое-то необъяснимое чувство вины нахлынуло на неё, когда показали дерево любви, украшенное цветными ленточками с записками. В это время в её комнате зазвонил мобильный телефон, но она, не желая пропустить передачу, не подошла к нему. Телефон смолк на удивление быстро. Вспыхнувшие в памяти отрывки о хлебных человечках мгновенно забылись. Когда передача закончилась, мать и дочь сидели, не шевелясь, ещё минуты три. Нина думала о том, как будет выкручиваться перед Есенией, когда та начнёт задавать вопросы, а та пыталась усвоить увиденное на экране. Наконец Нина не выдержала и первой с чувством заговорила: