Тот ответил на приветствие и попросил зайти к нему.

Федосеев вошёл вслед за шефом в кабинет и сел в кресло, стоящее в конце стола, чтобы шеф не смог разглядеть его царапин на лице.

— Валерий Петрович, поближе садись, вот сюда, — указал рукой шеф на кожаное кресло с ухмылкой на лице.

Федосеев пересел в него.

Эдуард Львович сложил руки на столе, намеренно наклонился в сторону Валерия и стал пристально рассматривать его физиономию.

— И кто же тебя так разукрасил?

Валерий потупил взгляд, обдумывая, что ответить.

— Можешь не отвечать, — произнёс генеральный директор и добавил: — Жена. Было за что?

У Федосеева были хорошие отношения с шефом. Они часто вместе ездили на рыбалку и посещали кое-какие злачные места, но таких откровенных и наглых вопросов от него он не ожидал. Он решил пошло выкрутиться:

— Да она у меня в страстях совсем собой не владеет. Не успел руки удержать.

— Ты какие страсти имеешь в виду? — приподняв от удивления брови, поинтересовался Эдуард Львович.

— Ну, какие ещё страсти я могу иметь в виду? — улыбаясь, развёл он руки в стороны.

— Понятно, — с ухмылкой сказал генеральный директор. — Как ты понимаешь, в таком виде я тебя показать народу не могу. Совещание я отменю, а ты бери два дня за свой счёт и зализывай раны страсти. Во вторник жду на совещание к девяти часам утра.

Разъярённый Федосеев вернулся домой. Он с нетерпением ожидал возвращения с работы жены. Есения целый день где-то пропадала, поэтому он всё это время ворчал вслух и сыпал угрозы в адрес Нины. Но Нина вечером домой не вернулась. Она позвонила Есении и сказала, чтобы они с отцом её не ждали, два дня её дома не будет. А где она будет находиться, дочери говорить отказалась. Сама же поехала к Еве.