– Брэндон не потерял свою первую жену из-за болезни. Я его первая жена. Первая и единственная. Он не зациклен все еще на какой-то старой любви.

– Ты права насчет одной вещи. Брэндон не влюблен ни в кого другого. Его отец никогда так и не смог забыть свою первую любовь, и сын тоже.

– Я знаю, что смерть матери оказала огромное влияние на него, и на его отца, я полагаю, тоже, но…

– Он не был все еще влюблен в мать Брэндона. Все дело в компании. Power Regions была его первой и единственной невестой. Ничто и никогда не займет место в его сердце. Это все, что у него есть от отца.

– Тогда почему ты хочешь забрать это у него? – бросила вызов Мардж.

– Уничтожить ее. Почему, по-твоему, мне нужны Power Regions? Оставить себе и управлять компанией? Боже упаси. Я хочу ликвидировать ее, чтобы наконец-то обрести покой.

Мардж задохнулась от шока:

– Ты хочешь разделить ее на части? Вот так просто выпотрошить его наследие? Забрать все, ради чего они оба работали?

– Да. Я ненавижу эту адскую машину, это чудовищное дело, которое забирало моего мужа ночью и по выходным и удерживало его от разговоров со мной или от воспоминаний чего-либо о нас, не посоветовавшись с секретарем. Потому что все его заботы, все его время принадлежали компании. Это была его жена, его любовница, его ребенок. И я подниму бокал лучшего односолодового виски в этом городе, чтобы произнести тост за ее кончину, когда одержу победу.

– Я ничего не понимаю. Ты все еще завидуешь его компании? Разве он не умер около пяти лет назад?

– Вот видишь. Люди думали, что я золотоискательница. Но это не так. Я искренне любила своего мужа всем сердцем. Он был моим миром, и я отдала ему всю свою любовь, но этого было недостаточно. Такое чувство, будто это было вчера. Для меня это был момент такого отчаяния. У меня не было больше шансов привлечь его внимание, его одобрение, добиться его уважения. Я никогда не могла заставить его полюбить меня. Я стояла рядом годами, превращая его дом в место для шоу, будучи стильной фигурой на его руке на корпоративных мероприятиях. Я никогда не была для него более чем аксессуаром. У меня не было ребенка. В действительности, я никогда не хотела. Но у меня есть немного мудрости, и я дам ее тебе, как если бы ты была моим собственным. Не трать десятилетия, пытаясь привлечь внимание человека, который любит только свою работу.

Эти слова поразили Мардж. Она быстро обдумала их.

– Я буду иметь это в виду. Ах, этот омлет выглядит прекрасно, – сказала Мардж с вынужденным спокойствием. На самом деле, это не выглядело столь прекрасно, как выглядело бледно, и она слишком быстро выпила свой Беллини. Он был сладким и искрился на ее языке пузырьками. – Шампанское с завтраком великолепно. Я так рада, что ты пригласила меня.

– Мимоза была для тебя стимулом прислушаться к голосу разума. Я так понимаю, ты не более тронута моими предупреждениями, чем я была бы в то время. Тогда еще Беллини?

– Конечно.

– Это хороший ответ. Если ты продолжишь этот фарс, как я делала до тебя, тебе понадобится небольшой запас ответов. Конечно это одно, как скажешь – это другое. Это молчаливое согласие. Подразумевает, что ты согласишься с чужим мнением, даже если признаешь, что другой человек совершенно ошибается.

– Как скажешь, – попробовала Мардж с хитрой улыбкой. – Мне это очень нравится. Благодарю. Ты была ... удивительно полезна.

– Полагаю, мой пасынок сказал тебе, что я гарпия. Я не сомневаюсь, что он так думает, и я мало сделала в свое время, чтобы развеять его представление. Я хотела вечной любви его отца и внимания. Я тоже не смогла ее получить, и признаю, что возмущена тем, что он мало интересовался своим единственным ребенком.

– Тебе не понравилось, что он оставил бизнес Брэндону?

– Я не была удивлена. Это была единственная ниточка, которую он должен был протянуть, и он хотел, чтобы Брэндон пошел по его стопам. Выбрать кого-нибудь подходящего – как будто я была подходящей, когда я должна была быть его великой страстью, – горько сказала Лена, осушая свой бокал шампанского и придвигая для следующего. – Вести жизнь традиционного руководителя. Трудоголика с заброшенной женой и, если возможно, с детьми школьниками.

– Звучит как божественный удел пожелать единственного ребенка.

– Конечно, – сказала Лена с озорной улыбкой.

– Этот хорошо работает, конечно, – сказала Мардж, – так ты знала, что он попытается манипулировать своим сыном с помощью завещания?

– Так же, как знаю, что твой муж пытается манипулировать тобой ужасно большим алмазным кулоном, которым ты щеголяешь. Боже, я могла бы восстановить Версаль с драгоценностями, которые купил мне муж! – она презрительно фыркнула.

– Я все время думала, что ты хочешь богатства, что ты хочешь, получить от Power Regions реальные деньги…

– Это твои слова, – провоцирующе сказала Лена.

– Тебе не нужны деньги?

– Ничуть. С тем, что мой муж оставил мне, а также с собственностью на дом, пенсионными счетами, произведениями искусства и драгоценностями, у меня достаточно на пять жизней, – сказала она.

– Так почему бы тебе не отправиться в круиз, в путешествие?

– Потому что отпуск расслабит мое бдение и позволит этой компании требовать больше жизней, как забрал моего мужа и мою.

– Ты пытаешься сказать мне, что пыталась защитить Брэндона? Все это время?

– Да. Не то, чтобы он хотел или ценил мою форму защиты. Я уверена, что он видит в этом вмешательство, постороннего человека, пытающегося претендовать на работу его отца. Но я стараюсь не дать ему забросить все это – его молодость и его шанс на счастье – на алтарь этой адской корпорации.

– Разве люди не работают на руководящих должностях все время без того, чтобы их душу вытянули? И без потери всех своих отношений?

– Я никогда такого не знала.

– Мои родители женаты уже более тридцати лет.

– Это достижение. Осмелюсь сказать, что один из них необычайно терпим.

– Я полагаю, что это необходимо в любых отношениях.

– Поверь мне, когда я говорю, что быть терпимым – это верная формула обиды.

– Ты намекаешь, что мои родители обижены друг на друга?

– Я не знакома лично с твоими родителями, но зная, что делает человеческая натура, я могу практически гарантировать это.

– Ты довольно цинична.

– Я нахожу это замечательным утверждением от такой, как ты, хотя ты, кажется, хвастаешься удручающе наивной чертой, когда дело доходит до моего пасынка. Думаю, так будет лучше для него. Если бы ты была слишком дальновидна, ты бы никогда не продержалась шесть месяцев с таким мужчиной.

Как только Лена сказала шесть месяцев, Мардж выпрямилась на своем месте и напомнила себе, что нужно быть настороже. При всем том, что Лена казалась старше и мудрее ветерана той самой битвы, которую проигрывала Мардж, Лена была также их врагом, противником, который сделал необходимым их союз. Если бы это зависело от Лены, Мардж, конечно, покинула бы Брэндона сегодня же, и у нее была бы Power Regions в ее когтях к ночи. За исключением обычной женщины, находящейся через накрахмаленную льняную скатерть от нее, жующей хрустящий кусок бекона индейки, не казалось, что у нее были лапы. У нее нет мимолетного сходства с Малефисентой или любым другим сказочным злодеем. Она выглядела как женщина, удивительно привлекательная от пользы некоторых очень дорогостоящих косметических процедур и инъекций, которая оказалась одинока. В некотором смысле, Мардж смотрела на свое будущее. Если бы ее будущая личность была более светлой, более уравновешенной и безмерно более уставшей от игры, которую она выбрала.

Мардж потягивала свой третий Беллини, гоняя несколько крошек по тарелке. Ее омлет был подан с тостом из семи злаков и она пыталась сопротивляться. Более того, она пыталась сопротивляться, смазывая его маслом и повидлом и заталкивая его себе в рот. Она была дивлена звонком своего телефона. Выловив его из своей крошечной дорогой сумочки, она увидела номер Брэндона. Инстинктивно, она ответила.

– Алло?

– Алло? Я писал тебе уже целый час. Я позвонил домой в пять, а тебя нет. Я волновался.

– Я встречаюсь с Леной. У нас бранч.

– Пожалуйста, скажи мне, что бранч – это не эвфемизм для ботокса.