— Здравствуйте, Степанида Федоровна. Вам привет от Вали Соловьевой.

Женщина вздрогнула и, глянув в махонькую степную уличку, тихо промолвила:

— Проходи во двор.

Женщина повела Лену в глубину двора, ко второй калитке, выходившей в маленький огород. Возле плетешка была вырыта землянка с дощатым настилом вдоль стены. Эта примитивная кровать была застлана стеганым одеялом. Женщина зажгла крохотную лампешку. Села на скрипучую табуретку против незнакомки и, не сводя с нее своих удивленных глаз, без стеснения разглядывала девушку с ног до головы. Лена не обиделась, понимая, что и она в подобных случаях поступила бы таким же образом. Степанида расспросила Лену о своей племяннице, как ее здоровье, давно ли ее видела, работает ли она и где.

— В госпитале сестрой устроилась, — ответила Лена. — Здоровье у нее отличное, и выглядит она красавицей.

Степанида улыбнулась. Она видела, что девушка страшно устала, изголодалась. И хозяйка молчком подала ей хлеб, луковицу с солью и кружку воды.

— Больше угощать нечем. Поешь и ложись спать. Потом поговорим, — как-то странно неопределенно сказала хозяйка и ушла, прикрыв за собой скрипучую дверь.

Лена выпила воду, легла на кровать и скоро заснула. А хозяйка тем временем, поглядывая на улицу, строила догадки: «Кто такая? Откуда знает Валю? Плохая у племянницы подруга». Ее озадачило то обстоятельство, что девушка не пряталась от врагов, шла в поселок открыто. «Что бы это значило. Может быть, чужая?»

Эта мысль так испугала ее, что она готова была сейчас же пойти к старосте поселка и заявить ему о том, что к ней зашла неизвестная девушка. «Господи, а вдруг да своя?» — подумала Степанида, направляясь в землянку. Зажгла лампу и, убедившись, что девушка спит, взяла ее чемоданчик и унесла его к себе в хату. Она развернула тетрадь и ужаснулась, увидев в ней зарисовки человеческого скелета. Она подумала о девушке самое ужасное, «Господи, зачем я ее приветила?» Сложила вещи и понесла чемоданчик в землянку.

Лена все еще спала. Хозяйка зажгла лампу, поднесла ее ближе к постели, пристально поглядела на девушку. Лена неожиданно заговорила на непонятном для хозяйки языке. Степаниде стало душно. Она потушила огонь и, не помня себя, покинула землянку. Весь день хозяйка лежала в постели. Весь день спала Лена, а проснувшись, испугалась темноты, но, вспомнив, как она сюда попала, успокоилась. Встала, приоткрыла дверку — с улицы пахнуло на нее ночной прохладой. В поселке раздавались сигналы грузовиков, гудели моторы, лязгали гусеницы — военная дорога шумела. «Какое удобное место». Лена накинула на плечи пальто и, прислушиваясь, направилась в избу.

— Тетушка, — негромко позвала она хозяйку.

В ответ послышалось недовольное ворчание.

— Что с вами? — подошла к постели. — Вы заболели?

— Уходи, — неприветливо заговорила хозяйка. — Уходи от меня.

— Тетушка, вы заболели?

Взяла женщину за руку, стала щупать пульс. Он был ясный и ритмичный. Это успокоило Лену. Она положила руку на голову хозяйки. Женщина притихла. Лена припала к груди, послушала дыхание. Локон пушистых волос лег на щеку хозяйки. Она вспомнила свою племянницу, ее такие же ласковые и нежные руки, как у этой девушки, мягкие волосы, да и голос чем-то напоминал Валю.

— Тетушка, скажите, что у вас болит? — допытывалась Лена.

Степанида тяжело вздохнула и подозрительно глянула на девушку. Лена поняла, что она принесла в низенькую хатку опасность. Так и есть. Хозяйка спросила:

— Доченька, скажи мне: кто ты такая?

Лена мило улыбнулась и хорошим доверчивым тоном сказала:

— Тетушка, не спрашивай об этом. Не думай плохое. Я давно знаю Валю. Вместе учимся. Она самая близкая моя подруга.

— Доченька, староста узнает, спросит, что я отвечу, — взмолилась Степанида.

— Скажи, прохожая. Попросилась переночевать.

— На ночлег разрешение требуется.

— Хорошо, тетушка, я сама пойду к старосте за разрешением.

— Что ты, милая, не ходи. Охальник он, — хозяйка поднялась, села на постель, прислонилась к стенке. — Доченька, как тебя зовут?

— Антонина Сухорукова, а для вас просто Тоня.

— Господи, а я-то как испугалась.

— Плохое подумали? — Лена ближе придвинулась к хозяйке. — Где ваш сын?

Степанида с горькой безнадежностью махнула рукой.

— Сынок на железной дороге служил, в Кривой Музге. — Она всхлипнула. — Не то с нашими отступил, не то гитлеровцы сгубили. — Печально помолчала. — Валюшка в детском доме росла. Школу кончила. В институт поступила. Позапрошлое лето гостила у меня.

— Валя очень хорошая девушка.

— Замуж еще не вышла?

— Пока нет, но выйдет. Жених у нее молодой врач.

— Дай бог ей счастья.

— А где ваш дедушка?

— Ты все, оказывается, знаешь. Дед в степи живет, на отшибе. Самое близкое селение — двадцать километров. Ходила к нему, звала домой. Не хочет. Помирать, говорит, буду там. Мне, говорит, там никто не мешает на солнышко радоваться. Сталинград, доченька, наши не сдали?

— Нет, тетушка, не сдали и не сдадут.

— А фашисты говорят, что взяли и Сталинград, и Саратов, и Астрахань.

— Врут, тетушка, врут. Стоит Сталинград. И будет стоять.

— Дай ты, господи. Завтра пойду к деду, расскажу ему.

— Не рассказывайте. Потом расскажете, когда я уйду.

— А ты не торопись. Поживи у меня. Меня фашисты чураются, не заходят. Старая я, взять у меня нечего, хатенка плохенькая. Да и фашистов здесь мало. Они больше в селах живут, а степей боятся, далеко от дорог не отбиваются.

— Староста из местных?

— Из раскулаченных, а мы и не знали.

Под окном послышался шорох. Степанида замолчала. В наличник громко постучали.

— Похоже, чужие, — испугалась Степанида.

— Не пугайтесь, тетушка, — успокаивала Лена. — У меня документы в полном порядке.

— Кто там? — спросила Степанида.

— Открывай, — послышался визгливый голос.

— Староста, — проговорила Степанида. — Должно, водки захотел. Беги, прячься в землянку.

— Не беспокойтесь, тетушка. Идите и открывайте. Как зовут старосту?

— Сидор Петрович.

Степанида пошла открывать калитку. Вернулась в хату вместе со старостой.

— Зажигай огонь, — приказал староста.

— Что ты так грозно, Сидор Петрович? — мирно сказала Степанида. — Сейчас замаскирую окошко и засвечу огонь.

При свете лампы староста, увидев девушку, оторопел. Он показался еще суше, хилее — сморчок сморчком.

— Не узнаете? — спросила Лена и весело улыбнулась.

Староста моргнул хитрыми глазенками, вытянул шею и уставился на Лену, точно баран на новые ворота.

— Когда входят в дом, с хозяевами здороваются, Сидор Петрович, — деликатно заметила Лена.

— Хозяйка здесь Степанида, а вот кто ты — не признаю, — пропищал староста, не сводя своих хитрых глаз с девушки.

— Скоро, однако, вы зазнались, Сидор Петрович. Не успели стать старостой, как забыли своих знакомых. Могу напомнить: я племянница тетушки Степаниды.

— Что-то не знаю такой, — проговорил староста и перевел свой взгляд на Степаниду.

— Как же ты не знаешь, Сидор Петрович? — заступилась Степанида. — Ведь она позапрошлым летом у нас гостила. Или ты забыл, как лошадь для нас запрягал? Сели мы и поехали в Калач. Из Калача привезли тебе водочки. Или ты забыл?

— Это я помню… — он подозрительно посмотрел на девушку. — Припоминаю, но только… — прошел к столу, сел на лавку. — Припоминаю. И давно она у тебя?

— Утром заявилась.

Староста кашлянул, соображающе помолчал.

— Ну и пусть живет. Все в наших руках, — хитровато хихикнул он. — Шепну коменданту, и все уладим. У нас с ним… одним словом… При каком ты деле, барышня, находилась?

— Вы ко мне обращаетесь? — спросила Лена. — Меня зовут Антониной Ивановной, Сидор Петрович. Я — студентка, учусь на врача. А вы чем занимаетесь?

— То исть как это? — точно воробей от пыли, отряхнулся староста. — Степанида, что она гутарит?

— Полно тебе, Сидор Петрович. Говори, зачем пришел?

— А ты сама не знаешь, зачем я пришел? Порядок блюду. На то я и староста. На то и поставлен. Иду и слышу разговор в хате.

— Может, выпьешь стаканчик?

— Не откажусь. А порядок знай: без дозволения коменданта ночевать посторонним в поселке запрещено. Это всем известно.

— Она не посторонняя, — возразила Степанида. — Она моя племянница.