— Где ты был, Лерд? — выпалила она.

— Демон тебя раздери, Беда, ты чего это ведешь себя как ревнивая жена? Я с дамой был, я же предупреждал тебя. А ты почему дверь не заперла? К тебе же любой вломиться может!

— Как вломится, так и выломится, — огрызнулась она и метнула нож, который вонзился совсем рядом с его рукавом. — Я волновалась, между прочим, уже часа два, как мы планировали выехать, а ты где-то бродишь, потаскун!

— Эй, милая, успокойся. Ты чего не с той ноги встала что ли? Или у тебя тяжелые дни?

— Пошел ты, урод! Тебе лишь бы баб потискать!

— И не только потискать! Я между прочим честно грел тебя все время, пока у тебя был жар, теперь нагоняю упущенное.

— Тебя никто не просил! — зло бросила она. — Мог бы и не греть, подумаешь, тебе то что? Тебе же наплевать на меня! Зачем ты спас меня? Чтобы тебе не так скучно было путешествовать? Чтобы я прикрывала твою черную спину, от твоих же мать их ити, товарищей?

Теперь уже он зло сверкнул темными очами.

— Какая муха тебя укусила?

— Да иди ты, ко всем демонам, любовничек! Нас преследуют Вороны, а он по бабам шляется.

Она зло плюнула и закинула на плечо свою дорожную сумку. Подойдя к двери, она выдернула кинжал и засунула его обратно в наплечные ножны.

— Я так больше не могу, Лерд. Похоже здесь наши пути расходятся. Спасибо, что спас меня, но я не хочу больше проводить бессонные ночи в ожидании, что в любой момент в комнату могут проникнуть Вороны и убить меня во сне, пока ты крутишь очередной роман. Прощай.

Она вышла за дверь и, сделав несколько шагов, остановилась. Она надеялась, что он бросится за ней, захочет остановить, но он так и не открыл дверь. Гордость не позволила ей вернуться, она вышла за порог постоялого двора и оседлала свою лошадь. Садясь в седло, она утерла слезы и обругала себя последними словами. Она выехала за ворота и найдя удобное место для засады, притаилась. Она не могла его оставить, она любила его, ревновала и ненавидела, но не собиралась его оставлять в одиночестве. Она ждала его. Ждала, чтобы стать его тенью, невидимым спутником, чтобы прикрывать его спину, даже если он никогда ее не полюбит, даже если он никогда не узнает о ее любви, она не оставит его, всегда будет с ним. Он выехал через несколько часов. Она дала ему возможность удалиться, а потом поехала по его следам. В следующем же селении она сменила коня и купила широкий плащ с капюшоном. Она уже знала куда он держит путь и направилась туда же. Она сопровождала его уже четыре дня. Несколько раз она была близка к провалу, он проходил слишком близко, но ей удалось остаться неузнанной. Она пряталась в темных уголках зала, слушала его пение с замиранием сердца, а потом сопровождала его на очередное свидание. Только она никогда не знала, что это будет свидание, однажды она едва не наткнулась на него, когда девица бросилась к нему на шею прямо посреди дороги. Каждый день новая женщина, иногда несколько. В ней бушевала ярость. Она упрекала себя за глупость, но теперь она не сомневалась, она не была ему нужна, он даже не вспоминал о ней. На пятый день, она опять вышла за ним. Он направился в темный закоулок. Темноту ночи нарушал лишь один отблеск света, где-то на окне горела свеча. Она зло сощурилась. Очередная пассия. Все, так больше не может продолжаться. Это было свыше ее сил. Кода она увидела, как на встречу ему выбежала какая-то женщина, как он страстно обнял ее, как прижал к стене, задирая юбку. Терпение лопнуло. Она тенью отделилась от стены и подойдя еще на несколько шагов метнула нож. Девица испуганно вскрикнула, Лерд обнажил кинжал, повернувшись лицом к опасности.

Она сделала еще несколько шагов и зло крикнула.

— Убирайся, девка! Не с тобой разговор будет.

Девица еще раз взвизгнула и скрылась за дверью, заперев ее за собой. Лерд убрал кинжал.

— Беда? Что за фокусы? Ты же сама решила уйти, зачем меня преследуешь теперь? Решила убить?

— Нет, — произнесла она, подходя ближе и стянув капюшон с головы, ветер подхватил рыжий огонь ее волос. — Не убить, Лерд. Я ушла в надежде, что ты остановишь меня, что ты не дашь мне уйти.

Их разделяло всего несколько шагов, она уже могла видеть на его лице непонимание.

— Ты не хотела рисковать жизнью. Ты испугалась постоянного преследования.

— Нет, Лерд. Ты так ничего и не понял. Я ушла потому что боялась, что однажды не сдержусь и убью. Убью одну из твоих любовниц. Убью, чтобы… чтобы ты понял… Чтобы ты заметил меня.

Она сделала последний шаг и стояла вплотную к нему. Она подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза. Он был выше ее, она едва доставала до его плеча. Сбросив плащ, она приподнялась на носочки и ухватив его за шею, заставила склониться к ней. Она колебалась лишь секунду, а потом горячо поцеловала его в губы. Его замешательство длилось не дольше мгновения, а потом она почувствовала его руки, обвивающие ее талию и приподнимающие ее над землей. Он ответил на ее поцелуй. Так продолжалось несколько минут, они не могли остановиться. Потом он поставил ее на землю и оторвался от ее губ.

— Постой, Беда, ты всего лишь дитя, я не могу.

— Ты не хочешь меня?

— Нет.

Она отпрянула от него, но он схватил ее за руку.

— Да нет же. Я хочу, о боги, я знал, что ты станешь моей погибелью. Беда, я никого никогда не желал так страстно, как тебя! Но ты…

— Дитя? — она прильнула к нему. — Может и так, Лерд. Но разве это имеет сейчас значение? Ты слышишь, как стучит мое сердце? Если ты прогонишь меня, я уйду, но я умру от ревности и тоски. Я люблю тебя…

— Беда, — нежно произнес он, дотронувшись до ее щеки, по которой текла слеза. — Не надо. Я гораздо старше тебя, милая, я тебе в отцы гожусь, я…

Она не стала слушать его, улыбнувшись, она припала к его губам. Он не устоял, приподняв ее он прижал ее к стене, покрывая поцелуями ее лицо и шею. Отвечая на его ласки, она обхватила его бедра ногами. Он остановился, чтобы перевести дыхание и пристально взглянул в ее глаза.

— Ты, действительно беда. Не будем же мы делать этого здесь, на улице? Слезь с меня, идем в уютную комнату, там есть постель и вино, и еда.

— Постели хватило бы, — отпуская его, прошептала она.

Подобрав брошенный плащ, они вернулись на постоялый двор. Захватив у хозяина кувшин вина и блюдо с едой, он увлек ее за собой в небольшую комнатку под самой крышей.

Едва он поставил блюдо, как она вновь поцеловала его. Он подхватил ее на руки и опустил на постель. Продолжая целовать ее, он ласкал ее бедра, прижимая ее к себе все сильнее. Она судорожно шарила слабыми пальцами по его камзолу, пытаясь расстегнуть тугие пуговицы. Он убрал ее руки и оторвался от нее, крепко прижав ее запястья к кровати.

— Еще две недели назад, ты вздрогнула, когда я раздевался, а теперь тебе не терпится меня раздеть. Может нам лучше остановиться, Беда. Я не хочу, чтобы ты делала это из чувства долга. Ты ничего мне не должна, Беда.

— Дурак, — произнесла она, вырвала свои руки из его хватки и уложила его на спину, сев сверху. — Разве похоже, что я делаю это только по одной причине? Нет, Лерд, есть еще кое-что. Я хочу быть с тобой. Хочу прожить жизнь с тобой. Хочу делить с тобой не только постель, не только музыку, не только тяготы пути. Я люблю тебя, Лерд. И я хочу, чтобы ты любил меня.

Она прикоснулась к его губам, а потом начала целовать его в шею. Руки перестали дрожать, она уверенно справилась с застежками на камзоле. Он гладил ее бедра, и не прекращая целовал. Она уже чувствовала, что больше не будет разговоров, страсть искала выхода. Он резко сел, стянул с себя камзол и рубашку, а потом вновь уложил ее на спину. Она ойкнула, резкое движение отозвалось болью и в плече, и в боку.

— Прости, меня, девочка. Я буду аккуратнее, ты просто заставила меня позабыть обо всем на свете.

Он смотрел на нее несколько секунд, а потом прикоснулся губами к ее шее.

— Позволь я раздену тебя. Не страстно, как хочешь ты, а аккуратно, наслаждаясь каждым мгновением. Запоминая каждый миг, блаженства.

Она не ответила. Она понимала, что ему не нужен ответ. Он улыбнулся и принялся ее раздевать, медленно и нежно, покрывая поцелуями каждый обнажаемый участок тела. Когда он стянул с нее рубашку и прикоснулся языком к соску, она застонала и ее руки впились в одеяло, на котором она лежала. Ее захватил водоворот чувств, остановилось время, замерло мироздание и перестало существовать. Теперь были только двое он и она. Его ласки и ее нега. Она замерла ощущая, как разгорается пламя внутри, как темнеет в глазах, как слабеют ноги. Не было ничего. Только его губы, только его руки, только его черные глаза. Его рука скользнула по ее животу, и повторяя его движение вниз пополз жар. Он аккуратно распустил пояс и стянул с нее штаны. Когда его губы коснулись ее колена, а руки легли на обнаженное бедро, она опять застонала. Он остановился и посмотрел на нее.