Она обняла его, прижимаясь к его груди головой.

— Кинг, я…

— Не надо, Энель. Не надо слов, — он нежно смотрел в ее зеленые глаза. — Я так любил тебя, Энель. С первого взгляда я полюбил тебя, дивное создание.

— Я, — попыталась вставить она слово, но он положил руку на ее губы, заставляя молчать.

— Нет, милая. Не надо. Я теперь дух, а тебе, пора уходить. Он очень хочет тебя спасти, и у него все получится, потому что твое время еще не пришло. Ты еще не прошла свой путь, воительница.

— Нет, Кинг, — вырвалась она из его объятий. — Не гони меня! Я хочу остаться с тобой! Я люблю…

— Нет, Энель, — печально покачал он головой. — Не меня тебя суждено любить. Я — простой гимнаст из бродячего цирка, а тебе суждено любить героя. Странного, но великого. Я хотел лишь сказать тебе, что благодарен. Еще раз, сказать. А теперь… Ворон сделал все, что мог, теперь мой черед… Прощай, Энель. Я прошел свой путь, а твой только начинается. Прощай!

Он взял ее за плечи и резко оттолкнул от себя, выбрасывая из мира духов в реальность.

Она очнулась в своей комнате, рядом с ней, поправляя одеяло сидел Ворон.

— Слава богам, ты очнулась. Дура! Что за игры? Если ты поняла кто я, ты что не знала, что с Воронами нельзя играть, что Воронам нельзя доверять?

Она попыталась удержаться от рвоты. Вытирая текущую слюну, она посмотрела в черные глаза.

— Ты не Ворон. Больше не Ворон.

Он внимательно посмотрел на нее и поднес чашу с водой к ее губам.

— На-ка, дура, попей, — он поправил одеяло. — Спасибо.

— За что?

— Дура! За то, что выжила! — сверкнул он глазами, но потом улыбнулся. — За твои слова, дура! Что этого ты не знала? Только услышав эти слова от того, кого Ворон пытается убить, он свободен от всех клятв и обещаний. Слова «Ты больше не Ворон» освобождают от всех обетов. Вот только обычно их никто не успевает сказать.

— Ты спас меня. Как твое имя?

— Вороны теряют имя, когда принимают первый клинок из рук учителей. Становятся просто Воронами.

— Как тебя звали? Ведь у тебя есть родовое имя?

— Лерд.

— Не эльфийское, — улыбнулась она. — Странно для полукровки, обычно таким как ты дают эльфийские имена, что потом ты мог гордятся наличием Древней крови.

Он на секунду смутился, а потом улыбнулся.

— Так называл меня отец. Он так и не смог запомнить полное имя. У него всегда были трудности с эльфийским.

— У меня нет таких проблем, — попыталась пошутить она.

— Называй меня так, мне будет приятно. А тебя как называть, беда?

— Меня зовут…, - она задумалась и опустила глаза.

— Что-то не так? Плохо опять?

— Нет-нет, все нормально, — она закрыла глаза. — Но ты спас мне жизнь, и я не хочу тебе лгать.

Она посмотрела на него. Он спокойно встретил ее взволнованный взгляд. И неожиданно для них обоих обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Беда, я буду звать тебя так. Мне все равно как и кто тебя называл. Учитывая все обстоятельства нашего знакомства — это имя тебе очень подходит. Поверь — все остальное не важно, Беда.

— Беда?

— Для меня, однозначно.

Он отвернулся. Но потом резко повернулся к ней. Их глаза встретились. Зелень весеннего леса и тьма ночного неба. Так прошло несколько секунд, а потом он запустил длинные пальцы в ее короткие волосы и привлек ее к себе. Несколько секунд она слушала как бьется его сердце в груди.

— Невозможно, — едва слышно произнес Лерд. — Я даже не знаю тебя, но все мои инстинкты говорят мне бежать от тебя. Не медлить ни секунды. Наверное, стоит прислушаться, инстинкты убийцы никогда меня не подводили. С тобой все будет хорошо. А мне пора.

Он поднялся, но она схватила его за руку.

— Не уходи, Лерд. Я совсем одна. Ты первый человек с кем я могу говорить откровенно, кому не нужно лгать, который все сможет понять.

— Ты опасна для меня, дитя.

— Я не ребенок! Я не Ворон, но я такая же, как ты. Просто…

Он сощурил глаза, в их беспроглядной тьме мелькнула догадка.

— Кто-то решил пойти по пути Воронов и создать собственных убийц, не просто создать, воспитать с малолетства. Отличный план. Но кто же мог на это решиться. И со скольки лет тебя тренировали?

— Сколько я себя помню, — тихо прошептала она, опуская глаза.

Ей так хотелось все это рассказать ему, но ей не пришлось говорить ни слова.

— И что ты тут делаешь? Ищешь свою цель?

Она отрицательно мотнула головой, уже немного отросшие волосы повторили движение ее головы.

— Я сбежала. И теперь прячусь от них. Я хотела другой жизни. Той, которой у меня никогда не было, обычной.

Он скривил губы в кривой улыбке.

— Ты решила изменить свою жизнь, девочка, но ты не учла, что твои создатели сделали все, чтобы у тебя не было выбора. Ты, та кто ты есть, кого они хотели видеть. И, видимо, ты начала это понимать, раз пытаешься что-то узнать у меня. Хорошо, я отвечу на твои вопросы, дитя. А потом уйду. Спрашивай.

— Как давно ты ушел от Воронов?

— Это пятая зима.

— Ты убивал, после того как ушел?

— Нет, ты едва не стала моей первой жертвой. Мне надоело видеть кровь на своих руках, я предпочитаю держать лютню, а не меч.

— Как? Как ты смог отказаться от этого?

Он внимательно посмотрел на нее. И присел рядом с ней на край кровати. Он взял ее руку в свои и поднес к носу. Он вдохнул запах и скривился.

— Ты еще не отмыла руки от крови, детка, я чую ее запах. Ты не так давно убила первого врага, убила не по приказу, а потому, что так было нужно. И тебе понравилось это. Понравилось осознание, что ты можешь сама решать кому жить, а кому умереть. И ты не остановилась. И сейчас, ты понимаешь, как просто было бы решить все твои прошлые проблемы. Тебя терзает вопрос, почему. Почему ты не делала этого раньше. Почему ты позволяла уходить своим обидчикам живыми, почему их кровь не обагрила твои руки. Ведь так, Беда?

Она не ответила. Только подняла на него глаза. Он встретил ее взгляд с улыбкой.

— Так. Можешь ничего не говорить. Я это вижу. Я тоже был таким. Вот только, Беда, я тебя разочарую. Знаешь ли, у Воронов, а я не сомневаюсь, что твои хозяева, переняли их систему обучения полностью, окончившему обучение, дают возможность бежать, это просто еще одно испытание. Последнее. Испытание на верность. Ты не сбежала, Беда, тебя отпустили.

— Зачем? — удивилась она.

— Для того, чтобы ты поняла, что ты не сможешь жить другой жизнью, что у тебя нет другого пути и единственное, что ты можешь сделать, это вернуться к ним и принять свою судьбу. Это укрощение, Беда, это всегда срабатывает, ты не первая и не последняя. Теперь, когда ты увидела жизнь, к которой ты бежала, когда ты спала в грязи, когда ты испытала голод, когда ты узнала, что такое презрение, ты же уже решила, правда? Решила, что пора вернуться.

— Да. У меня уже появлялась эта мысль.

— Так чего же еще ты хочешь, Беда?

— Я хочу этого избежать, я хочу, чтобы ты научил меня, как жить без убийств.

— Никак, Беда! Ты уже знаешь вкус победы и больше не захочешь быть побежденной, и с ними, это будет гораздо проще.

— Но ты…

— Я — другое дело, Беда. Я не просто отомстил всем своим обидчикам, я не просто замарал руки в крови, я в ней купался, очень много раз. Так много, что меня уже воротит от одного ее запаха, который я чую везде. А ты еще не готова, ты еще не насытилась.

Она уверенно мотнула головой.

— Я смогу, научи!

— Я не учитель, Беда. Я — убийца.

— Тогда позволь мне стать твоей спутницей. Тебе не придется ничего делать, я буду просто наблюдать и делать выводы.

— Ты считаешь, что тебе этого будет достаточно?

— Вполне.

— Мой внутренний голос говорит, что я пожалею об этом, но я чувствую свою вину перед тобой, — он задумался на несколько секунд. — Прежний я, ушел бы не раздумывая, но я изменился. Хорошо, пусть будет по-твоему. С этого дня ты — моя компаньонка. Буду за тобой присматривать, Беда. А сейчас отдыхай. Завтра в путь. Только не вздумай ныть, меня это бесит.

— Я не буду, — улыбаясь пообещала она.

Он уже стоял у двери и улыбнувшись добавил.

— Придется тебе еще подучиться на лютне играть и петь, а то у меня от твоего пения и игры несварение будет.

В него полетел подсвечник, но он успел закрыть за собой дверь.