Мы идем дальше. Нам нужен тронный зал, только там достаточно сильный энергетический поток, чтобы открыть переход между временами. Мы прорываемся туда с боем. Путь свободен. Инариэль начинает творить заклинание перехода.
И тогда случается страшное. Барри подходит ко мне обнимает и говорит, что они с Карой решили остаться охранять подходы. Они будут снаружи. Я прошу их не делать этого. Но он лишь улыбается себе в бороду и говорит:
— Девочка, если ты не сможешь вернуться, мы все равно все умрем, так что ты уж постарайся, чтобы наши смерти не стали напрасными.
Он целует меня в щеку и уходит, заряжая арбалет на ходу. Потом ко мне подходит Кара.
— Вот, — она вкладывает мне в ладонь монетку. — Кален… просил, перед смертью, чтобы, если я смогу, я отдала это тебе, как напоминание о нем… Исправь все, когда вернешься. И мы еще напьемся все вместе… вместе с ним… Ты ведь знаешь, что я его любила? Знаешь, что я хотела убить тебя после его смерти… а сейчас, ты опять единственная надежда… Вернись и исправь все. Мы с гномом сделаем все, что зависит от нас. А ты сделай все, что зависит от тебя.
Она тоже уходит, за ними запирает дверь Энель. Она нашла лук и стрелы. И сказала:
— Я буду здесь, никто не сможет пройти пока у меня в колчане есть стрелы. Поторопитесь. Похоже, что они привели великана. Инариэль, поторопись!
Снаружи раздавались звуки боя. Я слышала боевой клич Кары, я слышала… как он резко оборвался, это могла означать только одно… Кален, Кара… Потом начали ломать дверь, я слышала это. Я видела как под могучими ударами сотрясаются створки… Энель наложила стрелу на тетиву.
— У вас почти не осталось времени! Я постараюсь их задержать!
Дверь вздрогнула и упала. Смертельным ураганом полетели стрелы Энель.
На пороге появился великан, рядом с ним отряд Видящих. Сделав первые шаги, они швырнули что-то в нашу сторону…
Кара… Барри… по полу, оставляя за собой кровавый след, катились две головы… Кален, Кара, Барри… я должна вернуться… я должна все исправить…
Я вижу как Энель выпускает последнюю стрелу. Вижу, как в отчаянной попытке остановить продвижение врагов к нам, она бросается к ним… Я вижу, как великан хватает ее и разрывает ее тело на части…. Энель…
Я поворачиваюсь к Инариэлю, чтобы его поторопить… но… я успеваю увидеть лишь как лорд Каст пронзает его сердце ударом в спину и потом достает свой клинок, разрубая тело эльфа от груди до плеча…
Инариэль… Барри… Кара… Энель… Кален…
Их больше нет… никого нет… и надежды нет… так и не оконченный магический портал гаснет… больше нет надежды, я не смогу вернуться, никогда… я не смогу ничего исправить…
— Какая удача, что твои друзья вывели тебя на прогулку и даже подремонтировали, вот обрадуется мастер, узнав, что с его любимой игрушкой все в порядке. А у меня есть шанс показать тебе, чего мы достигли благодаря тебе!!! Ведь не попадись ты тогда в нашу ловушку, ваш Кален не бросился бы сломя голову тебя спасать и мы не смогли бы уничтожить ваше хоть и многочисленное, но еще слабо подготовленное воинство… Какая удача для нас…Пойдем, я тебе все покажу…
Я пытаюсь сопротивляться, но трое Видящих для меня — слишком много, они вырывают мои клинки и заламывают руки, связывая их за спиной. Лорд Каст хватает меня за волосы и на шее застегивает ошейник, но не простой, а с шипами внутрь, и так же тащит меня на цепи, как когда-то мастер вел в тронный зал. Он подводит меня к окну.
— Любуйся, это все сделала ты!
На сколько хватает взгляда все покрывает серый пепел, в пределах моего осмотра я вижу около десятка разломов, повсюду снуют демоны, они рвут останки человеческих тел. Дым и пожары — вот и весь пейзаж, до самого горизонта. Живых людей я не вижу. Но я вижу стену копий с надетыми на них человеческими головами…
— Это моя стена славы. Все ваши — там. Где-то там гниет и голова твоего Калена, но чтобы ему не было одиноко, остальных мы тоже отправим туда.
Воины обезглавливают тела Энель и Инариэля и, подхватив головы Кары и Барри выходят…
Ноги меня не держат… Надежды больше нет… нет больше никого и ничего на этом свете… Как же я мечтаю умереть, и быть вместе с ними всеми, там… в свете… в смерти… все равно… только бы не одна… Кален… Кара, Барри, Энель, Инариэль… Все в пустую… не обращая внимание на впивающиеся в шею шипы и связанные за спиной руки я падаю на колени и захожусь в рыданиях…
— Ты хочешь умереть? Ты, надежда всего мира, которая этот мир погубила? Ты хочешь умереть?
— Да, я хочу умереть. Убей!
Он смеется мне в лицо! И бьет меня.
— Нет, ты не умрешь. Ты будешь жить… Твой мастер скучал по тебе. Сейчас он придет и заберет тебя назад. Ты снова будешь только его… его собственностью, его произведением, он опять будет тебя истязать, а маги будут тебя лечить и теперь… это будет продолжаться вечно…
Он передает цепь подошедшему мастеру. Тот подтягивает меня к себе и схватив за ягодицы прижимает к низу своего живота.
— Ах, какая хорошая работа. Ты совсем как новенькая. Сколько удовольствия я получу… Сколько сладких минут я проведу с тобой… И на сей раз… ты станешь мне подчиняться… ты будешь меня молить, ты будешь делать все, выполняя любые мои прихоти…
…Барри протягивает мне впервые свою настойку, как давно это было? Мы тогда впервые встретились. А потом, у костра он рассказывает разные истории, и я смеюсь, и он довольно крякает в свою рыжую бороду.
Инариэль рассказывает мне что-то сидя за кубком вина в таверне, он улыбается мне, он всегда мне улыбался, и его фиалковые глаза всегда смотрели на меня с нежностью.
Заснеженная поляна на опушке леса, где-то неподалеку наш лагерь… Кален смотрит на меня, в его голубых глазах пылает огонь страсти. Он прижимает меня к себе и целует…
Где-то в Лоринге отдыхает после дружеского боя с Каленом Кара, наверняка, рядом с ней сейчас Энель, они смеются и подшучивают друг над другом.
— Нет, — отвечаю я мастеру пыток. — Вы уже отобрали у меня все, чем я дорожила, все кого я любила, уже мертвы, вы больше не сможете причинить мне боль, никакие страдания, не сравняться с этим. Но я никогда, слышите, никогда не предам их память. Все они будут жить, пока жива я. Кален, Энель, Кара, Барри, Инариэль… все они живы, потому что я помню о них.
Я рвусь с цепи, шипы вонзаются мне в шею, я знаю, они не убьют меня, они лишь рвут кожу. Из последних сил, задыхаясь, я смотрю в глаза лорду.
— Как ваш сын, лорд? Умер? Вы ведь так и не дали мне ему помочь! Мои друзья умерли свободными, сделав свой выбор, отдав свои жизни ради спасения мира, а вы, лорд, вы умрете рабом, так же как жили! А я буду свободна, так же как все те, кого уже не вернуть!
Я плюю ему в лицо. И улыбаюсь, когда мастер пыток бьет меня по лицу. Повернувшись к нему, я опять бью его между широко расставленных ног, пока могу, я буду сопротивляться. Теперь уже мне ничего не страшно. Меня тащат в пыточную. Но мне уже все равно. Я смеюсь, когда не кричу от боли. Он насилует меня, а я смеюсь над ним, последними словами оскорбляя его мужское достоинство. Я смеюсь.
Мой разум может больше никогда не возвращаться в это тело, здесь не осталось ничего ценного для меня. Я навек останусь на заснеженной поляне со своим любимым и в воспоминаниях о друзьях.
Холод пронизывает до костей. Я опять в камере, кто-то возится с замком… мастер пыток открывает камеру сразу, не давая мне возможности опомниться, значит это не он… Кто бы это мог быть?
Нет… только не это… я не хочу переживать это еще раз, пожалуйста, пускай это будет не Инариэль…
Кто-то склоняется надо мной, я слышу его дыхание.
— Мирра, — произносит такой любимый голос, но почему-то он дрожит. — Мирра, девочка моя.
— Милая, я пришел. Я пришел за тобой. Я…
Нежное прикосновение к моей голове.
Я не могу не посмотреть, поворачиваю голову, это он. Это действительно он. Мой Кален. Наконец-то. Все окончилось. Я умерла. Теперь можно отдыхать. Теперь мы снова будем вместе. Все вместе.
— Кален! Я знала, я знала, что однажды они не смогут меня вернуть и мои страдания окончатся… ты нашел меня… даже в смерти ты меня нашел… Как хорошо, наконец, умирать…
Пленные.
— Это здесь, прошептала женщина. У них была назначена встреча, после того как они закончат с ней… Сейчас и лорд и мастер здесь. Больше никого нет. Это какой-то секрет. Нам никогда ничего не говорили, просто мы должны были ее возвращать, когда она умирала, больше мы ничего не знали.