— Когда я правила каретой.

— Когда вы правили каретой? Я думала, мисс Лужайкуз говорила… — Она замолчала на секунду. — А где была в это время мисс Лужайкуз?

— Ну, лежала в обмороке на дороге или рыдала в карете, зависит, какой момент выбрать.

«И все это насквозь фальшиво, если хотите знать».

Но что — то удержало Софронию от обнародования своих наблюдений.

— Интересно. Ладно, Беатрис с этим разберется.

— Что она преподает?

— Уже беспокоитесь? Что ж, правильно делаете. У профессора Лефу твердая рука. Гроза дебютанток. Хотя потом вы не будете иметь с ней дело. Если останетесь, конечно.

Софрония заметила, что леди Линетт избежала ответа на вопрос.

«Так какой же предмет у профессора Лефу? Я так и не узнала».

— Теперь, дорогая, мы должны поспешить. Следуйте за мной.

Они выбрались из темноты перехода на одну из открытых главных палуб — широкий полукруг из нестроганых досок.

Школа довольно высоко висела в воздухе с тех пор, как капитан Ниалл доставил их на борт. Она больше не болталась в низком тумане торфяников, а плыла над ним. Теперь внизу лежала сплошная пелена белых верхушек облаков, а сверху простиралось звездное небо. Софрония никогда в жизни не представляла, что увидит облака с другой стороны. Они были похожи на перину. Софрония схватилась за поручень и как завороженная уставилась вниз.

— Потрясающе, — выдохнула она.

— Да, дорогая. Уверяю вас, вы постепенно привыкнете. Рада видеть, что вы не боитесь высоты.

Софрония хмыкнула.

— Ну уж нет. Поинтересуйтесь у кухонного лифта.

И в этот самый момент в нее въехала механическая горничная. Это был обычный домашний образец. Посмотрев под ноги, Софрония заметила, что вся палуба изрезана множеством рельсов. Как и механический привратник в Бансоне, горничная не имела лица, а только подвижные внутренности, явленные всему свету. Домашняя служанка также не имела голоса, так что когда даже ткнулась в Софронию и остановилась, запутавшись в своих предписаниях, то не извинилась и не попросила Софронию подвинуться.

— Уйдите с ее дороги, дорогая, — посоветовала леди Линетт.

Софрония послушалась, с интересом наблюдая, как горничная докатилась до другой стороны палубы, где открылся люк, в котором она и исчезла.

— Что это было?

— Горничный механизм, дорогая. Знаю, вы из провинции, но ваша семья наверняка не столь отсталая, чтобы не пользоваться механическими слугами!

— Нет, разумеется нет. В моей семье есть дворецкий образца тысячи восемьсот сорок шестого Важномрачнер. Но почему у вашей нет лица?

— Потому что ей оно без надобности.

Софрония немного смутилась, однако нашла должным сказать:

— Но ее части выставлены наружу!

— М — м–м, да, шокирующее зрелище. Однако вам лучше привыкнуть к такой манере. Лишь немногие наши механизмы представляют собой стандартные образцы домашнего назначения.

Они прошли несколько пролетов вверх по лестницам, миновали длинные коридоры и другие палубы, некоторые деревянные, иные железные, а одна, что, как показалось, совсем никуда не вписывалась, из камня. Софронию доставили на борт под нижней частью длинной воздушной гусеницы, и теперь они пересекали ее середину.

Внутреннее убранство сильно походило, по представлению Софронии, на присущее огромному атлантическому пароходу. Помимо этого все место, казалось, подверглось нападению какой — то бабули — той, что вязала ужасные пинетки для сироток в доме призрения и варила студень для достойной бедноты. Средневекового рыцаря в углу одного коридора щедро украшали цветы из лент. Софрония остановилась рассмотреть его и обнаружила крошечные механические устройства, спрятавшиеся среди цветов. Вдруг странные канделябры на стыках приняли зловещий вид.

«Эти стеклянные побрякушки служат украшением или смертельно опасны? Скорее похожи на кинжалы. Можно ли назвать канделябры зловещими?»

— Задняя часть школьных владений, — пояснила леди Линетт, — предназначена для собраний и развлечений. А вот здесь мы обедаем и регулярно упражняемся. Средняя часть состоит из спален учениц и комнат для занятий, а передняя — для учителей и обслуги. Туда мы сейчас и направляемся.

— А зачем? — поинтересовалась Софрония.

— Познакомиться с мадемуазель Жеральдин, разумеется.

— С настоящей на сей раз? — фальшивым тоном спросила Софрония. В животе заурчало, и она добавила: — А кормить будут?

Казалось, леди Линетт вопрос позабавил.

Софрония не могла ее раскусить. Имя у нее было французское, а акцент английский. Софрония расслышала легкую картавость, что предполагало северные провинции или, возможно, Ист — Энд.

— Теперь удостоверьтесь, что запомнили, каким путем мы идем, Софрония. Здесь легко заблудиться. Школьные владения запутанные. Самое главное взять на заметку, что вы должны быть на среднем уровне или выше, чтобы пройти между отсеками. Высоко забираться тем не менее не рекомендуется. Когда ступаете на скрипучие палубы, путь между отсеками не пройдешь в надлежащих платьях. А, вот мы и на месте. Видите красную кисточку? Она отмечает учительский отсек. Свободно бродить по ночам не позволяется, а во время уроков вам разрешено посещать только определенные места. Тем не менее ни в коем случае нельзя входить на территорию учителей без сопровождения взрослых.

Софрония кивнула. Она поразмыслила, как заставляют соблюдать эти ограничения. И в какой — то миг поняла, что у нее достаточно разожгли любопытство, чтобы предоставить возможность этому необычному институту совершенства доказать, что он чего — то стоит.

— Похвально, мисс Тряпочертик. Расскажите — ка немного о себе. Вы получили хорошее образование?

Софрония не на шутку задумалась.

— Наверно, нет.

— Превосходно. Неведение самая недооцененная черта в учащихся. А кого — нибудь в последнее время убивали?

Софрония моргнула:

— Простите?

— Ну, знаете, там нож в горло или, может, ловко затянутый галстук?

Софрония только и нашлась, что ответить:

— Такие развлечения не входят в мои предпочтения.

— О, дорогая, какое разочарование. Ладно, не переживайте. Мы скоро подберем вам какое — нибудь полезное увлечение.

Леди Линетт остановилась перед причудливой дверью, обтянутой синей кожей, украшенной позолотой и множеством кисточек. И коротко постучала.

— Войдите же!

Леди Линетт сделала знак Софронии подождать, вошла и закрыла за собой дверь.

Убедившись, что не может ничего подслушать через дверь, Софрония сунула нос в коридор. Там лился приятный свет. В стены были вставлены газовые рожки, а по всему потолку висели маленькие лампы, как множество крошечных зонтиков. Должно быть, дорогое удовольствие, не говоря уже, что опасно проводить газ сквозь стены. По существу, каждый коридор, вдоль которого они шли, был готов взорваться.

Софрония почти добралась до конца прохода, чтобы, встав на цыпочки, рассмотреть один из зонтиков — фонариков, как еще одна механическая горничная вкатилась в коридор. Она несла поднос, нагруженный чаем и сопутствующими закусками. Тем не менее, почуяв Софронию, остановилась и издала вопросительный свист.

Когда Софрония не откликнулась, засвистела более настойчиво.

Софрония понятия не имела, что делать. Горничная маячила между ней и позолоченной дверью.

«И нет леди Линетт, чтобы прийти на помощь».

Свист превратился в пронзительный гудок, как у лодочника, и Софрония догадалась, что вот так и обеспечивают предписанные ограничения.

На середине коридора распахнулась дверь, и появился джентльмен неправдоподобной заурядности по росту, сложению и виду. Его неопределенные черты только подчеркивала причудливая алая шляпа из бархата. И лицо под шляпой, насколько видела Софрония, отнюдь не лучилось добротой.