Он был по-своему стабилен, надежен, предсказуем и полностью контролировал ситуацию. Но сейчас, сидя на диване на грани панической атаки, я знала, что все изменилось. Он наконец-то повел себя так, как должен был вести себя психопат, и от этого было действительно страшно.

В этом состоянии ему не нужно было прикладывать усилия, чтобы убить меня, и я не собиралась бежать, а скорее предпочла бы умереть, нежели оказаться на свободе. Представляете?

Я звонко расхохоталась, почти складываясь пополам рядом с продолжающейся программой по CNN. Какой клинический случай должен был случиться в психиатрии, чтобы кто-то предпочел смерть вместо свободы? Смерть вместо рабства? Да, это вполне логично. Смерть вместо того, чтобы стать свободным ― нет.

Тем не менее, я все еще сидела здесь. Я задалась вопросом, была ли я в шоке. Будто я только что осознала, в какой опасности находилась.

Но это не было правдой.

Я знала об этом и раньше, но он заставил меня позабыть обо всем. Я забыла, потому что попала под воздействие взгляда его бездонных глаз и того, как мощно все ощущалось рядом с ним.

Мужчина вернулся через несколько минут, и я напряглась. Он остановился в дверях, держа в руках красный кожаный блокнот. Мой дневник. Я не хотела читать его сейчас. Я просто делала в нем записи, но никогда их не перечитывала.

В начале, после похищения, это был способ оставаться в здравом уме, и задокументировать все то, что он со мной делал, чтобы однажды, когда я окажусь на свободе, у меня была возможность все вспомнить и заставить его заплатить. Теперь же я не желала к этому возвращаться и все перечитывать. Я хотела продолжать двигаться вперед, писать новые записи в дневнике, и никогда не оглядываться на то, что было раньше.

Мой надзиратель смотрел прямо на меня. Он был в таком раздрае, что я буквально могла ощущать исходящие от него волны. Будто мужчина не хотел отпускать меня, но по какой-то причине был едва ли не вынужден это сделать. Он сожалел?

Нет, не сожалел.

Почему он не мог просто поговорить со мной сейчас? Если он все равно собирался меня отпустить, то к чему было продолжать эти игры разума?

В конце концов, мой похититель швырнул мне дневник и сел в соседнее кресло. Из-за него он меня выгонял? Неужели я написала на этих страницах что-то настолько непростительное, что вместо того, чтобы запереть меня в плохой камере, он решил избавиться от меня окончательно? Я сжала в руках толстый переплет блокнота из мягкой кожи и открыла его.

Но это был не мой дневник. Этот принадлежал ему.