Глава 4

Во вторник жизнь вновь с хитрой улыбкой показала Насте жирный кукиш. Сначала ее уволили из ночного клуба. Произошло это на удивление странно. О желании отказаться от ее услуг в дальнейшем сообщил лично директор, вызвав в свой кабинет. Для простой уборщицы, немного ли чести. Он долго ходил вокруг да около, пытался намекать, что девушка она не плохая, но вот уборщиц у них и так перебор. Зато девочек танцовщиц, ну совершенно не хватает. Поняв, наконец, куда он клонит, Настя разозлилась. Внешне, однако, постаравшись это скрыть. Очень вежливо поблагодарив за оказанную честь, и естественно отказавшись от нее, девушка забрала деньги и вышла, аккуратно прикрыв дверь. Про себя она высказала все, что думает по поводу кручение голым задом у шеста. И дверь в ее мечтах с грохотом отскочила от косяка, и треснувшая штукатурка обвалилась белым пеплом с потолка. А еще девушка искренне пожелала, чтобы под директором «Нон-стоп» прямо сейчас развалился стул, и, падая, он откусил свой длинный язык.

В институте ее так же не ждало ничего хорошего. Учащиеся, помня вчерашнее, странно косились. Тех, кто был не в курсе, наставляли громким шепотом осведомленные. Девушки жгли злобными взглядами, парни провожали заинтересованными, и Насте хотелось провалиться под землю, а лучше стать невидимой. Сейчас, когда брата нет рядом, вряд ли ее смогут быстро забыть. А это может стать проблемой не только для нее, но и для окружающих. Неужели придется опять бежать? А ведь остался какой-то месяц. Всего лишь месяц.

Разговоры и взгляды неотрывно преследовали ее весь день. И тело и мысли свернулись в напряженный жгут. Девушка смутно помнила, как вернулась домой. Ночью снилось что-то нейтрально серое, растаявшее в памяти как туман сразу же по пробуждению. Четким осталось лишь воспоминание, как уже под утро приходил брат. Сидел рядом с кроватью на корточках и улыбался. А она, как бывает только во сне, наблюдала со стороны, видя и себя спящую и его рядом. И как же было хорошо и спокойно.

Проснулась рано. И не смотря на то, что в институт ей только к двум, сразу же встала. Заработка с единственной оставшейся работы не хватит на жизнь, а, следовательно, пора искать еще. До обеда Настя проскиталась по городу, так ничего толкового и не найдя. В середине осени очень трудно устроиться, даже на подработку с неполным днем. Это не лето, когда всем нужны дополнительные руки. Перекусив, вернулась в институт.

Похоже, с вчера новость все — таки успела поостынуть. или она сама притерпелась, но сегодня любопытных взглядов, брошенных вроде как случайно, когда она не видит, стало меньше. Может к концу недели она опять станет никому не интересной. Настроение стремительно улучшалось, вот только длилось это приподнятое состояние к несчастью очень недолго.

Перед самым уходом ее поймала Станислава, причем буквально, крепко прихватив за локоть. Мило так растянула губы в фальшивой улыбке и предложила прогуляться вместе до ворот. Настя заподозрила что-то, но не отказаться, не вырваться из крепкой хватки не смогла.

В воротах, облокотившись на одну створку, замер симпатичный парень. Не ослепительный красавец, как Ангел, а просто хорошо сложенный и неплохо со вкусом одетый. Взгляд его рассеянно блуждал по институтскому двору, кого-то выискивая. Вот парень заметил Станиславу и призывно махнул ей рукой, и та уже более искренне заулыбалась в ответ и еще крепче стиснула Настин локоть. Девушки как раз поравнялись с парнем, и Настя смущенно потупилась, и попыталась незаметно выскользнуть из ворот. Не хотелось мешать Станиславе Семеновне. Но когда ее не пустили, удивленно подняла глаза.

— О, Мишка, — проговорила Стася, даже не взглянув в сторону плененной девушки, — Настю встречаешь? А я уже хотела тебе по ушам настучать за пренебрежение к собственной девушке.

— Да-да. Ты права, конечно, — в голосе парня то и дело проскакивали фальшивые нотки. Они оба вели себя будто бездарные актеры. Знают пьесу наизусть, а таланта сыграть с чувством не хватает. — Замотался я что-то. И, похоже, обидел свою девушку. Вон она на меня даже не смотрит, не здоровается…

Настя перевела непонимающий взгляд на парня. Он улыбался, но в глазах отчетливо читалось: «Господи, что бы я еще раз…». Глаза, кстати, темно — синие в окружении пушистых ресниц, располагались довольно высоко. Парень возвышался над Настей на две головы. Плотно сбитый, широкоплечий. Классически правильное лицо нарушал переломанный когда-то давно и неправильно сросшийся нос. Обрадованный столь пристальным вниманием от «своей девушки», парень оскалился еще шире. В глаза бросилось отсутствие правого верхнего клыка. И очень мягкие губы, которые, наверное… Мысль о «наверное» удалось задушить, а вот щеки предательски зарделись. Девушка опять смущенно уставилась в землю, заинтересованно любуясь листиком, прилипшим к мокрому асфальту. А потом земля качнулась, и Настя поняла, что падает. И не успев испугаться, очень мягко приземлилась. Станислава подло и неожиданно толкнула свою пленницу, а ее друг удачно так поймал. Со стороны это смотрелось до жути естественно: девушка простила парня и, соскучившись, кинулась ему в объятья. Кто-то рядом завистливо вздохнул.

Настя зарделась еще больше и попыталась вывернуться, но не смогла даже шевельнуться. Парень, наклонился и прошептал в самое ухо:

— Мне это тоже особого восторга не доставляет, но учитывая сложившуюся ситуацию — ненастоящий парень лучше его полного отсутствия. А теперь, — добавил он громче, — если ты меня простила, может, я провожу тебя домой.

— Да-да. А я тогда пойду, — прощебетала Станислава, и от ее благожелательной улыбки в пол лица, Насте стало совсем нехорошо. Она позволила взять себя за руку и увести. А Станислава, не переставая улыбаться, отстучала Тимуру сообщение, где пожелала жить ему долго и счастливо и больше не втягивать ее в свои авантюры. А если он не услышит столь вежливой просьбы, то она спляшет на его могилке зажигательный фламенко.

Лишь через пару кварталов Настя смогла, наконец, вырвать руку из тисков захвата. И тут же остановилась.

— И куда мы идем? — поинтересовалась она, потирая запястье.

Парень по инерции сделал пару шагов и повернулся.

— Ну, насколько я понял, провожать тебя до дому.

— Он в другой стороне.

— Ну, тогда — просто гуляем… — фальши в улыбке стало больше.

— Хватит, — проговорила, не сдержавшись, Настя более резко, чем собиралась. — Я не могу, да и не хочу тратить время на бессмысленное брожение. Я должна как можно быстрее найти работу. Спасибо, что проводил, но…

— Помочь? — теперь парень не улыбался, с интересом рассматривая Настю. Похоже, он пытался понять, зачем Тимуру понадобился этот спектакль. Настя тоже хотела это узнать. В том, что столь невкусную кашу заварил именно Ангел, девушка даже не сомневалась.

— К чему все это? — озвучила Настя свою мысль.

— Ну, Пчёлыч не любит тормозить на половине. Его девиз: «Я никогда не вру, а если вру — то вам показалось». И если он сочиняет вдохновенно, то старается обратить ложь в правду. Характер дурацкий. А я обязан ему кое в чем.

— Но мне-то это не нужно: ни настоящий парень, ни подставной. Ни ты, ни он, ни она меня не знаете. А пытаетесь защитить… От кого? От пересудов и злобных взглядов? Ха-ха-ха!!! Если бы моя проблема решалась так просто! Если бы!!!

Настю трясло. Кровь прилила к щекам. А в глазах будто приоткрылась глухая железная дверь, и оттуда на парня, оскалившись, глянуло беспросветное безумие. Невольно Михаил отступил назад, не ощутив собственного движения. Зато его заметила Настя. И будто выныривая из забытья, грустно улыбнулась. А после совсем другим голосом спокойно проговорила:

— Послушай меня и скажи Тимуру — я справлюсь. А игры это не мое.

И, не ожидая ответа, поспешила уйти. Ах, как бы ей хотелось оказаться сейчас дома и, забравшись под одеяло, спрятаться там от себя самой. Но нельзя. Первоочередная задача — найти работу. И если вцепиться когтями и зубами за сегодня, то вчера не сможет найти даже слабой лазейки для страха. И те, кто рядом не попадут под его ядовитые стрелы.

***

Ночью Насте впервые за долгое время приснился отец. Он стоял на верхней ступеньке их старого дома, призывно махал рукой и радостно улыбался. Половина головы у него отсутствовала, в вытекшем правом глазе шевелилась бурая слизь, но он этого будто не замечал. За его спиной, в темноте дверного проема замер кто-то еще. И от нечеткой фигуры тянуло большей жутью, чем от ожившего мертвеца.