Глава 18

Утром Станислава не желала просыпаться. Она не могла понять, куда ее хотят тащить в глухую полночь, отказывалась верить, что уже десятый час, а темнота в комнате следствие плотных занавесок и осенней погоды. Когда она, наконец, открыла глаза, то первым делом увидела Настю. Это она пыталась поднять ее бренную тушку, по совершенно не понятным причинам.

— Оставь меня, старушка, я в печали, — пробормотала Станислава, и попыталась отвернуться на другой бок, Настя помешала.

— Станислава, мне нужно с Вами поговорить, — проговорила девушка громким шепотом.

— Говори, а я посплю пока, — милостиво разрешила Станислава, не открывая глаз.

— Не здесь, — все так же шепотом пробормотала Настя. — Наедине. Пойдёмте куда-нибудь выйдем? В какое-нибудь кафе.

— Ох, Маугли! Ты кого угодно достанешь, — не вполне понятно проговорила Станислава и выползла из-под одеяла, зябко ежась от прохлады в комнате. — И почему опять на вы?

Тимур дрых рядом бревно бревном. На соседней кровати похрапывал Мишка, хмурился во сне и шевелил губами. Станислава натянула кофту, и, стараясь не шуметь, вышла из комнаты. Пока она шнуровала ботинки и пыталась попасть рукой в рукав куртки, Настя терпеливо ожидала ее, не выказывая и тени беспокойства.

На улице выпал снег, повис невесомыми комочками на не до конца облетевшей листве кустов, на сухих пучках травы, улегся маленькими сугробинами в стыках плит и трещинах асфальта. Обычно Станислава любила белый праздник первого снега. Он будто заранее рассказывал, что скоро елка засверкает разноцветными огнями, и совсем близко катание на снежных горках, выезд с друзьями в деревню, катание на снегоходах, прогулки по зимнему лесу и много-много еще всего яркого и праздничного. Но сегодня Станислава не выспалась, и радостные песни белого великолепия о грядущем прошли мимо нее.

— Ну и куда пойдем? — спросила Станислава, зябко ежась от влажного ветра и желая об одном, оказаться опять под одеялом в кроватке.

Настя в ответ как-то безразлично пожала плечами.

— Ладно! Спросим доброе и отзывчивое местное население. Эй, мужчина, не подскажете, где можно кофейку выпить?

Местное население, будучи пойманным за рукав, хмуро взглянуло и махнуло рукой, указав направление движения.

— А по точнее?

— Через два квартала налево, — буркнуло население и поспешило скрыться.

— Ну что ж, вперед. Сперва — тепло и кофе, а потом — расскажешь, что хочешь?

***

Мишка открыл глаза и сразу пожалел об этом. Похмелье, мирно спавшие на соседней подушки, увидело, что парень проснулся, и накинулось, вцепилось острыми когтями. Блеклый свет начавшегося дня резанул по глазам, и тут же в виски принялись забивать ржавые болты огромными кувалдами, гул от ударов гулял внутри пустого черепа. А хуже всего, что во рту ночевали кошки, а уйдя утром, не только нагадили, но и горло расцарапали, и оно теперь саднило.

— О, наша соня проснулся! — раздался совсем рядом до противного радостный голос Тимура. — Вставать собираешься?

— Я не могу, — еле слышно прохрипел Мишка. — Водички бы…

— Держи, страдалец.

С трудом оторвав голову от подушки, Михаил принял от Тимура запотевший стакан сока. О том, что это далеко не сок, парень понял лишь на пятом глотке, но возмутиться не успел. Забыв, что умирает, он соскочил с кровати и скрылся за дверью туалета, из-за которой, почти сразу, раздались характерные звуки — желудок расставался со своим содержимым. Вернулся Мишка лишь через насколько минут, уже более живым: лицо из землисто зеленого стало просто бледным, а в глаза, пусть и рубиново красных, светилась жажда мщения.

— Ну, ты, Пчелыч, га-а-ад! редкостный! Что ты мне подсунул?

— Это коктейль омоложения, — довольно скалясь ответил Тимур, — Молочко, апельсиновый сок, анальгин и пара секретных ингредиентов. Мертвого поднимет. Ты вон дышал с трудом, а как побежал, как побежал.

От летящей подушки, Тимур увернулся и, смеясь, отпрыгнул за стол к окну.

— Что вчера вообще было? — упражнение по метанию подушки отняли последние силы, Мишка сел и откинулся на стену. — Мне так плохо, но я вчера вроде немного выпил…

— Не много? Ну-ну! — Тимур ехидно улыбнулся, — Только сначала скажи, что помнишь, а то я не знаю с какого места врать начинать.

— Почему врать? — не понял Мишка.

— Потому что, какую бы правду я не сказал, ты мне не поверишь. Так, где обрывается твое вчера?

— Мы пришли в клуб и сели за стол, — морща лоб, вспомнил Мишка, — Тебе еще какая-то девушка телефончик оставила.

— Ясно. Ну, тогда ты забыл самое интересное. Выпив все спиртное, свое и чужое, ты решил вздремнуть, на мягких коленях Настасьи, — начал свое повествование Тимур, с предвкушением вглядываясь в лицо Миши. — Перед тем как уснуть, ты вцепился в Настю, точно утопающий в бурной реке за тоненькую веточку плывущую мимо. Насте потребовалось носик припудрить, так она с трудом выцарапала свою ручку из твоей клешни. Не прошло и минуты, как ты вскакиваешь, гробя мои и так малочисленные нервные клетки, и бегом за ней. Скакал как бешеный кролик во время гона. Когда я, наконец, смог тебя догнать, ты как раз сворачивал челюсть парню, сломав до этого его друзьям носы и пару ребер…

— Врешь, — ошарашено пробормотал Мишка.

— Я прямо-таки экстрасенс и предсказатель в одном лице. Говорил, что не поверишь. — Тимур довольно улыбнулся и добавил. — Продолжать?

Михаил не особо уверенно кивнул.

— А мальчики то оказались совершенно безобидными геймирами-онлайщиками. У них в клубе какой-то слет проходил с розыгрышем призов. Главный приз супер навороченная приставка с крутыми примочками. А нужно для победы всего лишь привести девушку похожую на героиню игры. И не повезло же этим геймирам, что именно Насте оказаться той самой девушкой. Стоят, значит, милые и безобидные мальчики и уговаривают, очень вежливо надо заметить, прогуляться "с нами не далеко", и тут ураганом налетаешь ты и давай свои боксерские приёмчики отрабатывать на живых грушах. Ай-яй-яй таким быть.

Тимур упивался смущенным видом друга — маленькая месть за пять минут позора там, в клубе, пока успокаивал геймеров, и вел переговоры на грани скандала с охраной клуба. А еще за Настю на гране истерики. Мишка сидел, спрятав лицо в ладонях, уши его рдели.

— Это еще не все, — продолжил Тимур после минуты тишины, и Мишка страдальчески застонал. — Пока я разгребал созданные тобой проблемы, оказывал пострадавшим первую помощь, вы с Настей опять куда-то испарились. Нашли мы вас на парковке у клуба. Ты как раз заканчивал пламенную речь о том, как ты не ненавидишь свою девушку, а затем на сверхзвуковой скорости скрылся в ночи. У Насти случилась тихая истерика, и не удивительно, она же любит тебя, хотя я уже не уверен, стоит ли.

Тимур отвернулся к окну. Небо хмурилось, пролетали редкие снежинки, обещавшие в ближайшее время превратиться в полноценный снегопад, возможно даже в метель.

— Что ж ты замолчал? — в тишине комнаты негромкий голос Мишки прозвучал слишком отчетливо. — Почему не читаешь нотации? Не допытываешься, что со мной, как я стал таким?

— А смысл? Ты хоть и медведь по имени, да вот по натуре упрямей тридцати ослов. И не понятно друг я тебе или нет, если ты мне все равно ничего не рассказываешь. Ладно, проехали. Девчонки вернуться, извинишься перед Настей.

— Конечно. А где они кстати? — Мишка только сейчас сообразил, что они в доме одни.

— Ушли где-то с час назад, посплетничать о женском, как я понял, — ответил Тимур как-то рассеянно, всматриваясь во что-то за окном.

Вдруг он резко присел и на корточках отковырял от окна.

— Валим, — прошептал он, выпрямляясь в дверях. И на удивленный взгляд Мишки, вскочившего следом, пояснил, — Там эти… Те, что на машинах за Настей. Машины точно те же, которые за рекой в деревни… Они пока на соседней улице, с другой стороны дома. Может, успеем.

Они выбежали на веранду, схватили куртки, но одеть не успели. Дверь вздрогнула, точно ее хотели снести одним мощным ударом, да сил не рассчитали. Дверь устояла.

— Черт! Не успели! Мишка, задержи их как-нибудь! Надо девчонок предупредить.

Тимур скрылся в глубине дома. А Мишка, выйдя из ступора, подбежал к кухонному столу, сколоченному из толстых цельных досок. Веранда, как и весь дом, была приподнята над землей. И к двери, середина которой совпадала с уровнем пола, спускались несколько ступенек. В это углубление, чуть шире двери, Мишка, охнув от натуги, перевернул стол, который застрял, заклинив достаточно основательно входную дверь.