— Настя, составишь мне компанию? — не очень уверенно поинтересовался Михаил.

— Конечно, — Настя не колебалась, — а что там случилось. Я не вполне поняла.

— У Тимки нервный срыв, — попытался объяснить Мишка. — И я надеюсь, не столь серьезный как пять лет назад. Мы сейчас поедем за город, в деревню Стасиной бабушки. Если этот псих одиночка не соврал, то он там горе заливает.

— Это далеко? — уточнила Настя.

— Чуть меньше часа на мотоцикле.

— И там, наверное, на ночь остаться придется, да?

— Волне возможно.

— Я тогда возьму пару вещей, — попросила Настя. — А то мало ли что….

— Конечно, бери, — Миша через силу улыбнулся.

Еще через пару минут Настя вернулась с увесисто спортивной сумкой. В другое время Миша поинтересовался бы, что в нее напихано, но сейчас в его встрепанных мыслях просто не осталось места. Еще через десять минут, они покинули город.

***

Совсем рядом мелькали придорожные кусты и сухие стебли борщивика с широкими шапками. Низкие тучи, готовые вот-вот пролиться нудным осенним дождем, грязными тряпками путались в голых ветвях по-осеннему грустных деревьев. Погода, с утра еще пытавшаяся улыбаться, сейчас совсем испортилась, будто подстраиваясь под настроение Миши и Насти.

Дорога серой лентой ложилась под колеса мотоцикла. Машины попадались редко. А однообразие окружающего пейзажа нарушали редкие указатели с названием деревень и расстоянием до них. И лишь раз мотоцикл промчался через небольшой поселок.

Эта пустота окружающего пространства лишь усиливала одиночество в душе Насти. Она обнимала Мишу, как можно сильнее прижимаясь к его спине, и точно знала, что на этот раз это действительно конец. Эта последняя совместная поездка. Больше он не заберет ее с работы, не пригласит в кино или кафе. Завтра утром она исчезнет из его жизни и памяти, будто и ее и не существовало вовсе. И по-другому нельзя. И плакать, жалея себя, сейчас нельзя. Будет трудно объяснить свое состояние Мише, когда они остановятся и снимут шлемы. Поэтому, пока не добрались до места, следует взять себя в руки и постараться быть собой, хотя бы этим вечером.

За грустными раздумьями, Настя почти не заметила, как пролетел час. Хотя может времени прошло меньше, Мишка слишком нервничал и все время увеличивал скорость. По ровным прямым участкам они мчались на приделе возможного.

Асфальтированная дорога сменилась укатанной грунтовой, которая отходила от шоссе под прямым углом, а еще через десять минут тряски впереди открылась небольшая деревня. Около десяти домов в окружении заборов вместе с дорогой взбирались на невысокий холм, но только в окнах одного из них горел свет. К этому обитаемому островку Мишка и направил своего железного коня.

Заглушив мотор и подождав пока спуститься Настя, он водрузил мотоцикл на подножку и поспешил пройти в незапертую калитку. Девушка отстала от него лишь на пару шагов, она отвязала свою сумку от багажника. Любопытно было, что калитка, обычно в таких постройках являвшаяся частью ворот, здесь находилась в некотором отдалении от них. Высокий забор из плотно подогнанных друг к другу досок, не позволял рассмотреть, что твориться внутри, поэтому Настя удивилась запущенности, в которой прибывал сад. Разросшиеся кусты и старые деревья почти закрывали одноэтажный бревенчатый дом с двускатной черепичной крышей. Две узкие тропки разбегались за калиткой, сразу теряясь в кустах. Мишки не видно, а если честно, то и не слышно. Ватная тишина, нарушаемая лишь редкими завываниями в ветвях, окутывала сад.

Обеспокоенная Настя, прикрыв калитку и закинув сумку на плечо, направилась по ближайшей тропке, которая вроде бы вела к дому. Позвать Мишку она почему-то не решилась — что-то странное витало в воздухе. Будто кто-то незримый наблюдал за ней: не зло, просто насторожено.

Тропинка закончилась внезапно. Вот только, хотя она и вывела к дому, но не к крыльцу. Дорожка упиралась в гараж с закрытыми воротами, перед которыми под навесом уместилась маленькая зеленая с желтыми разводами машинка, модели «жук». В памяти всплыл недавний разговор с Мишкой, когда Настя поинтересовалась, неужели Ангел настолько богат, что может позволить менять свои машины чаще, чем девушек. А Мишка тогда усмехнулся и развеял ее «опасения».

«Просто в его случае замечательно работает пословица про «сто друзей», — объяснил он. — А помимо друзей есть еще коллеги по работе, преданные фанатки, и просто сочувствующие знакомые. Непонятно как, но его обаяние работает с такой силой, что за простое «спасибо» он может одолжить все от одежды до самолета практически у любого. Вот только в разрез с пословицей, он ни у кого и никогда не одалживает денег».

«И что же? — тут же поинтересовалась Настя, — У него совсем нет своей машины?»

«Почему же нет? Его «красавица» куплена на первый заработок. Тимур ее холит и лелеет, практически не утруждает работой. А ездит лишь в исключительных случаях».

«Наверное, это что-то грандиозное?» — Настя восторженно закатила глаза.

«Конечно. Его мечта нежно зеленая с золотыми разводами на покатых боках. Увидав лишь раз, ты уже не сможешь никогда ее забыть».

И вот сейчас, глядя на это колесное насекомое, Настя невольно улыбалась. И никак не могла представить Ангела за рулем такого чуда заграничного автопрома. Задумавшись, она совершенно выпала из реальности, и очень испугалась грохота раздавшегося из дома. Там что-то упало, кто-то зло выругался. А после из-за угла дома вылетел Тимур, которого по пятам преследовал Михаил, сжимая в руках швабру. Глаза парня пылали праведным гневом, и он несколько раз пытался достать друга этим своеобразным оружием, но Тимур с лукавой улыбкой каждый раз легко уворачевался. И еще одно, никогда девушка не видела Тимура настолько встрепанным. Волосы топорщатся, поверх черной дорогой даже на вид водолазки накинут дранный ватник, а штаны с принтом под зебру заправлены в высокие «керзачи».

Когда преследователь и его жертва поравнялись с Настей — Тимур, недолго думая, нырнул за спину девушке, загородившись ей как щитом. Вот только с тем же успехом слон мог бы прятаться за стройную пальму от разъяренного тигра. «Тигр» с грозным ревом попытался достать «слона» выпадом справа, затем слева, но так и не смог зацепить. Тимур, довольно скалясь, уклонялся, а Настя тихо взвизгивала, когда ее туда-сюда дергали. Вконец упыхавшийся Мишка взревел:

— А ну выходи, подлый трус, и дерись как мужчина!

— Ребята, давайте жить дружно, — промурлыкал на манер мультяшного кота Тимур, не покидая, однако, своего укрытия.

— Да что у вас случилось? — взмолилась ничего не понимающая Настя.

— Этот бессердечный эгоист там дрых без задних ног! Вылакал бутылку тэкилы и просто спал! — не вполне понятно ответил Мишка.

— А что тут такого? — возразил Тимур. — Может уставший морально и физически человек отдохнуть?

— Да разве ты человек? Напугал до смерти Стасю и меня. Что за фокусы с внезапными исчезновениями с работы и полуночными звонками? И отпусти, наконец, Настю!

— А драться больше не будешь?

— Не буду, — Михаил зло бросил швабру на землю. — Хотя руки очень чешутся.

— Тогда ладно, — Тимур вышел из своего убежища и, довольно улыбаясь, направился мимо друга в сторону дома.

— Я ничего не поняла, — тихо пожаловалась Настя, беря Мишу за руку.

— Да ничего страшного, — уже значительно успокаиваясь, ответил парень. — Просто Пчелыч…этот… хмм… нехороший человек… как всегда перегнул палку. Мы со Стасей испугались, потому что он редко пьет. А что бы он налакался до зеленных чертей, это должно случиться что-то действительно серьезное. Пять лет назад по его вине погибли двое друзей: Джуди и Стил. Он вез их в аэропорт, но был слишком уставшим и не справился с управлением. Машина слетела с автострады и несколько раз перевернулись. Тимур вылетел через лобовое стекло и, что удивительно, отделался легкими ушибами и царапинами. А его друзьям не повезло. Джуди умерла почти сразу, а Стил — по пути в больницу. Тимур тогда очень переживал, винил себя, никого не желал слушать. А потом исчез. Накануне он позвонил Станиславе, и пьяный до невменяемости, просил у нее прощение за все. Месяц мы не могли его найти, не знали, что с ним и не хотели верить в самое худшие. А потом он объявился, как ни в чем не бывало. Свеженький и довольный жизнью. Не желающий вспоминать аварию, отказывающийся говорить, где был. Стася целых пять минут светилась счастьем, а потом со всей яростью, что бушевала в ее душе, врезала Тимуру в солнечное сплетение, заставив того сложиться пополам. И еще месяц отказывалась с ним видится и говорить.