Станислава только сейчас смогла стряхнуть оцепенение, подбежала, упала рядом, вцепилась в его руку и замерла, боясь прикосновением причинить еще большую боль.

— Тимочка, — прошептала она, — Тимочка, я пришла…

Сначала показалось, что Тимур даже не услышал, но веки его задрожали и с трудом открылись, глаза нашли ее, губы изогнулись в кривом подобие улыбки.

— О, Славка, — осипший, практически неузнаваемый, голос, — ты здесь… Даже если это… всего лишь бред… Ты ведь знаешь, я боюсь… одиночества. А уж умирать совсем одному… так страшно…

Тимур говорил едва слышно, с длинными паузами, а Станислава не могла и слова вымолвить.

— А я ведь боялся… что так и не успею сказать… прости… Я давно хотел это сказать… а сейчас… Прости за ту ночь после выпускного… Прости меня, не за то что она был…. а за то… что утром я притворился… что ее не было… я испугался…

— Что за охинею ты несешь? — нашла в себе силы проговорить Станислава. — Я не затем сюда так рвалась…

Тимур ее не услышал, его тело опять выгнулось дугой, шарик света устремился к потолку.

— Еле тебя нашел, Ведьмочка! — раздался голос Артема, — Быстро бегаешь!

Он как обычно вышел из тьмы, миновав дверь, опустился рядом с девушкой, взглянул на искаженное болью лицо Тимура, и проговорил что-то обращаясь с Станислава:

— А? — девушка не разобрала ни слова.

— Все с тобой ясно, — пробормотал парень и опустил свою деформированную ладонь на лоб Тимура.

Помолчал совсем немного, медленно отнял руку, сжал пальцы, и лишь после этого поднял обеспокоенное лицо, взглянул на Станиславу. И девушка поняла — он сейчас скажет то, что она не хочет слышать.

— Боюсь, тебе осталось совсем мало времени для прощания. И, думаю, Дан ничем не поможет, — проговорил он виновато.

— Приведи его! — твердо попросила Станислава.

— Но он сейчас…

— Приведи! Пусть он сам…

Артем вздохнул и растворился во тьме. Стоило ему исчезнуть, Тимур опять открыл глаза.

— Ты все еще здесь? — тень улыбки коснулась его губ. — Как хорошо… У меня оказывается есть сестра… Настя… представляешь наша Настя… и брат… брата зовут…

— Артем, — подсказала Станислава.

— Да, наверное… Я забыл спросить… Семья… я так рад… так хотел опять… Ты ведь позаботишься о них… когда меня…

Он опять захрипел от боли, теряя с украденной душой, кусочек жизни, и, похоже, сознание.

Скрипнула дверь, вернулся Артем, привел Дана.

— Дан? — с надеждой взглянула на парня Стася, но тот лишь сочувственно взглянул и отрицательно покачал головой.

Станислав отвернулась, зло проговорила:

— Уйдите. Оба. Я вам не верю.

— Стася, не плачь, — раздался голос очнувшегося Тимура.

— Я не плачу, — всхлипнула в ответ Станислава, размазывая слезы по мокрым щекам. — Я тебя вытащу из этого проклятого места! Я тебя обязательно спасу!

— Глупенькая моя девочка. Ты и так меня спасаешь каждый день. Я живу и улыбаюсь ряди тебя. Ты мой свет. Я так бы хотел укрыть тебя ото всех, спрятать, сделать лишь свое. Я всегда боялся сказать тебе это. Но теперь, когда ничего не исправить, когда нет и не может быть продолженья, я могу сказать: как же сильно я тебя люблю.

Станислава молчала, ее душили слезы. А у Тимура голос вдруг окреп, и глаза, такие родные, знакомые, прояснились и смотрели только на нее. Он медленно, точно преодолевая толщу воды, поднял руку, провел кончиками пальцев по губам, прикоснулся к щеке. Станислава поймала его руку, прижалась плотнее к широкой ладони.

— Прости меня, Славка, что оставляю одну. И пожалуйста, присмотри за моей семьей, за Настей и братом. И еще. С Мишкой случилось что-то паршивое, но я верю, тебе удастся…Солнечная, милая моя девочка…

Грудь его опустилась, сердце замерло, глаза закрылись. И рука, вдруг став такой тяжелой, выскользнула из ослабевших пальцев Станиславы.

***

А потом она кричала ему, какой он эгоистичный придурок, что он просто не имеет права бросать ее одну, и еще что-то оскорбительное — зло, во всю мощь своих легких. Не желая верить, что его уже нет, и он ее не услышит.

— Почему, почему они все твердили, что я сильная? — прохрипела она в пустоту голосом, севшим от крика, — Ведь я даже не могу помочь тому, кто так сильно во мне нуждался. Если я часть какого-то ведьменского рода, то почему этот род не поможет мне сейчас? Он смысл, а без него не имеет значения…

Она уткнулась в его грудь и рыдала, вжимаясь все сильнее, но слезы не приносили облегчения. Они утекали, опустошали, но не приносили успокоения. Чем больше она плакала, тем холоднее ей становилось. И в какой-то момент она вдруг испугалась, что и он тоже замерзнет. Она обняла его крепче, укрыла собой, ей и вправду показалось, что частичка тепла перетекла от нее к нему, но не согрела того, кто уже не нуждался в тепле. И вот тогда она осознала, что это и вправду конец. И пустоту, вымытую слезами, заполнили безразличие и желание тихой смерти рядом с ним.

Сколько она так пролежала, Станислава сказать не смогла бы. Время теперь не имело значения. Но в какой-то момент она почувствовала — какая-то тварь пытается оторвать Тимура от нее. Видимо Дан пришел и хочет его похоронить. Но это не правильно! Она не отдаст! И Станислава с силой вцепилась в Тимура, не желая отпускать его.

— Славка, ты порвешь мою любимую рубашку, — донесся до нее такой родной голос Тимки.

Станислава не веря себе распахнула глаза и выпрямилась. Тимур, очень осунувшийся и бледный, но совершенно живой, пытался выбраться из-под Славкиной тушки и сесть. Девушка с силой ущипнула себя за ногу, и вздрогнула от боли — это все ж таки не сон.

— Слушай, Славка, — продолжал Тимур как не в чем не бывало, ехидно при этом улыбаясь, — сколько можно рыдать из-за мужиков. Они и слезинки твоей не стоят. Ну, признавайся, кто на этот раз.

— Ты?… — чуть слышно прошептала Станислава, боясь даже моргнуть, вдруг он исчезнет.

— Я? — испугано вскрикнул Тимур, болезненно нахмурился. — Ничего не помню… Такое чувство, что я с похмелья. Только не говори мне, что мы напились и я по пьяни приставал к тебе? Мы что с тобой?!..

И тут неподдельный ужас исказил его лицо.

— Я ведь умирал? Этот, якобы отец, обещал мне медленную и мучительную смерть. Славка, только не говори мне, что и ты…

— Ты придурок! — наконец обрела голос Стася и основательно ущипнула Тимура за руку.

— Ай, больно! — радостно завопил Тимур, — Так значит я не умер, и не сплю! Я жив! И раз так, смогу сделать то, что не успел.

Он притянул к себе Стасю и поцеловал.