Она пыталась упокоиться, но обида не проходила. Когда чья-то тень накрыла девушку, она, уверенная, что никто, кроме мага, ее искать не будет, недовольно буркнула:

— Ханар, я пока не настроена с тобой говорить.

Но в ответ раздался совершенно другой голос:

— Вот ты где.

— Крим? — Лета удивленно вскинула голову. — Но как ты?

— Я заметил, что если тебе плохо, ты рисуешь, поэтому держи. Я стащил у нашего не в меру жадного мага. Может, полегчает…

Лист пергамента и перо с чернильницей легли точно в подставленные руки, вызвав у Леты вполне обоснованные подозрения.

— Ты что же, меня…?

— Не поверишь, но я тебя вижу, — подтвердил догадку ассасин, — Правда не слышу. Я пока только глаза подобрал. Хочешь взглянуть?

Он присел на корточки, и девушка заглянула в его лицо, так же как и при первой встрече, наполовину спрятано под черной повязкой с белым орнаментом. А вот глаза сильно поменялись. Вместо ярко зеленных — они стали светло серыми по ободку, и почти белыми к центру радужки. А еще три зрачками, которые прижимались друг к другу на манер листков клевера. Смотрелось это, если честно, жутковато, и Лета практически сразу отвернулась.

— Да, не самые симпатичное приобретение, — усмехнулся наемник, присаживаясь на траву, справа от девушки, — зато они не болтаются на усиках, как у улитки. А главное теперь могу с уверенностью сказать, что ты и вправду очень необычная. Особенно цвет и длинна волос. В твоем мире все такие?

Лета улыбнулась и нацарапала в углу полученного листа: "Нет. Краска".

А потом в несколько штрихов набросала свое слишком открытое для этого мира платье и поставила рядом знак вопроса.

— А-а-а-а, — протянул наемник и улыбнулся, — Ну может для нашего зажатого магического друга это откровение, но я видал и менее прикрывающие наряды.

Девушка рассмеялась. От того, что Крим пытался позаботиться о ней, стало тепло на душе, но вот только рисовать совершенно не хотелось. Пусть наемник угадал, и обычно это помогало справиться с лишними переживаниями. Но сейчас лист лежал перед ней слишком белый, ровный, большой, пустой, и девушка не видела на нем ничего. Лета вздохнула, отложила бумагу на траву рядом с собой и, чтобы не улетела, прижала сверху чернильницей.

— Тебе, похоже, совсем плохо, — сделал вывод Крим, наблюдая за ее манипуляциями, — Может, поделишься, о чем хандришь?

Девушка пожала плечами.

— Ты последние дня два сама не своя. Что-то случилось?

Опять пожатие плечами.

Как бы доверительно Крим не говорил, какое бы сочувствие не проявлял, какой бы проницательностью не блистал, Лета не хотела изливать ему душу. Другое дело Ханар. За столь малое время он стал кем-то родным, привычным, близким, словно один из оставшихся там в другом мире друзей. Ему бы, наверное, получилось все рассказать. Но странная, какая-то детская обида разъедала девушку изнутри. Почему маг сам не догадался, не обратил внимания, не поинтересовался, что ее гложет. Почему он ничего не заметил.

— Эй, — встревожено проговорил Крим, видя, как девушка с силой сжимает кулаки, до белых костяшек, — ты только не плачь. Красивым девочкам вредно плакать, у них от этого портиться цвет лица и появляются морщины. Ты не стесняйся, рассказывай все как есть. Если виновен господин Наритан, то могу ему в еду подсыпать того замечательного порошка, который у магов зуд вызывает. У меня с Малой кости еще осталось.

Лета, представив себе такую картинку, рассмеялась. А потом взяла листок и написала: «нет».

Посидели, помолчали… С Кримом было удивительно комфортно молчать, не так как с Ханаром, с тем молчать не получалось, хотелось все время спрашивать, узнавать новое.

Солнце искрилось на поверхности озёра, дробилось в мелких волнах, что гнал к берегу поднявшийся ветер. Где-то в траве скрипели кузнечики, птицы вновь начали пересвистываться, отойдя от полуденной жары.

Лета чувствовала, что постепенно успокоилась. Странная обида и раздражительность отошли на задний план, растворилось в этом солнечном дне, в дыхание человека, который сочувствовал, но без жалости, просто сидел рядом.

"Спасибо", — ещё раз нацарапала Лета. — "Мне лучше"

И улыбнулась. Асасин в ответ кивнул.

— Эх, погодка замечательная, — промурлыкал он и довольно протянулся, — Изначальный мне в свидетели, в такую погодку грех не искупаться. Мадмуазель, не хотите ли присоединиться?

"Нет"

— Ну, тогда посторожите одежду. Костюмчик шили на заказ, будет жалко, если один не в меру любопытный маг утащит его и раскроит на кусочки для опытов.

Быстро разоблачившись, ассасин остался лишь в трусах и повязке, концы которой подвязал над головой, словно у него разболелся зуб.

— Нравлюсь? — поинтересовался наемник, проигрывая мышцами на голом торсе.

Лета окинула мужчину профессиональным взглядом. Грудь у него была шире, чем у мага, мышцы рельефней, руки длиннее, оплетённые, словно канатами, жгутами мышц. Но с другой стороны, наемник, в отличие от мага мог себе любое тело сделать.

«Сойдёт», — написала лета, а рядом начертила схематично человечка, повязку и поставила знак вопроса. Наемник нахмурил брови, растеряв всю веселость:

— Поводок есть у каждого. У кого-то не видимый, а у кого и вполне материальный.

А потом резко отвернулся, словно отрезав неприятный разговор, разбежался, толкнулся ногами от края обрыва и нырнул, благо озеро практически сразу приобретало глубину. Под водой он плыл долго, и вынырнул далеко от берега. Заметив, что девушка следит за ним, помахал рукой, Лета в ответ тоже махнула. Крим белозубо улыбнулся, что-то радостно прокричал, но расстояние съело слова, и поплыл обратно, снова скрывшись под водой. Через пару мгновений он вынырнул, высоко подпрыгнув большой рыбой, крутанулся в воздухе и плюхнулся обратно, подняв тучу брызг.

У Леты буквально зачесались руки. Словно вдохновение присело рядом и зашептало в ухо девушке. Она схватила перо и принялась рисовать. Сначала несколькими штрихами, по памяти, нарисовала обнаженный торс, руки, шею. Обозначила форму головы, прическу, слегка вздернутые брови, насмешливые глаза. Спустилась к повязке… И вот тут рука дрогнула — этот кусок ткани показался вдруг слишком чуждый, лишний.

"А каким бы он был без нее, — задала сама себе вопрос Лета, — Нос? Нос, наверное, вот такой… Нет чуть острее… Ага, так лучше… А губы, линия рта… Нет слишком злые… Слишком надменные… Вот так, чуть вздернуть уголок… Только улыбка, какая-то грустная. Интересно, похож?"

— Любопытно, — к рисунку роняя капли, протянулась рука, и выхватила только что законченное творение.

Лета, так увлеклась, что не заметила, когда Крим подошёл и как давно сидит рядом, наблюдая. Зато теперь с непониманием смотрела, как ассасин с любопытством и жадностью вглядывался в неровные штрихи.

— Давно я не видел это лицо, — тихо прошептал Крим, едва касаясь листа, провёл пальцами, повторяя изгибы.

А потом резко скомкал, сжал в кулаке рисунок и принялся искать что-то в складках одежды. Достал небольшой цилиндрик, по размеру и форме похожий на зажигалку. Откинул верхнюю крышку — за сверкал огонек. Поднес цилиндрик к бумажному комку. В тот миг, когда огонь с жадностью жевал подношение, глаза Крима полностью почернели, а лицо стало походить на восковую маску.

— Знаешь, — проговорил он, таким тоном, словно ничего странного не случилось, и отряхнул ладони, — Некоторые тайны очень вредны для здоровья.

Он не спеша одевался, глядя на небо, на солнце, уже соскальзывающее за горизонт, но не девушку.

— Тебе пора возвращаться, — проговорил он, наконец, — Господин Наритан уже наверное остыл, осознал и готов извиняться.

Он протянул руку, а Лета неосознанно ухватилась за нее, мгновенно оказалась на ногах. Нет, не просто на ногах, наемник притянул ее, обнял и прошептал в самое ухо.

— Спасибо, девочка! Я почти забыл, как это быть собой. Почти поддался…

Не зная, как реагировать, Лета замерла, но прежде чем тепло стоящего рядом мужчины, окутало ее, он уже отстранился.

К лагерю шли молча. Девушку терзали вопросы, мучили сомнения, но задавать их она не спешила, прекрасно зная, что не будет услышана ни в прямом, ни в переносном смысле. В какой-то момент она вдруг осознала, что рядом никого нет.