Крон-принц Генрих Люнборгский

Возвращаясь к себе в покои крон-принц поймал себя на том, что завидует барону. Повезло же человеку жениться по-любви! Для себя Генрих на подобное счастье не рассчитывал, на всех известных ему языках костеря упрямого князя Любомира. Это же надо до такого додуматься, у них с Эриком невесты — почти ровесницы. Невесты-то — ровесницы, а вот их с братом разделяет добрый десяток лет. Генрих всегда надеялся, что из своего династического брака он, по примеру родителей, сумеет создать дружеский союз, в котором жена и муж будут друзьями и соратниками. Но большая разница в возрасте пугала его, заставляя сомневаться в возможности подобного союза. Впрочем, барону фон Роде с молодой женой это как-то удалось. Генрих усмехнулся, вспоминая все, что до сегодняшнего дня было известно о баронин Анне. Нищая вдова с ребенком, неожиданно сделавшая блестящую партию. Неглупа, но не особенно амбициозна. С мужем на людях подчеркнуто почтительна, но, похоже, что в обычной жизни он с нее пылинки сдувает. Люди из Службы, по просьбе короля проверявшие внезапную любовь одного из лучших местных агентов, ничего порочащего вдову фон Блитерстерп не нашли. Эрик о своей будущей теще мог мало что сказать, и это несмотря на природную наблюдательность и выучку Старого Лиса.

Строгих правил, хозяйство ведет исправно и с дочкой от первого брака не особенно близка. То ли баронин изначально не умела на людях высказывать свои чувства, то ли что-то стояло между ними. Особо в их семейные дела брат не вникал. Его интересовала дочь а не мать.

Читая скупые строчки описаний будущей родственницы, крон-принц не мог понять, что же такого (кроме, пожалуй, молодости) мог найти барон в этой женщине. Не мог он этого понять и при первой встрече, наблюдая за молодой женщиной, которая приветствовала их с братом почтительно и по всем правилам, словно училась этикету у самых строгих дворцовых наставников. На ее миловидном лице все время сохранялась приветливая улыбка, лишь карие глаза выбивались из общей картины. Слишком заметно плескались в них беспокойство и страх что-то сделать не так. До дворцовых интриганок этой даме было далеко: научившись следить за лицом, лгать глазами она не умела. А вот сейчас, невольно став свидетелем семейной сцены, крон-принц начинал лучше понимать барона. Баронин Анна влетела в кабинет мужа, словно вихрь, совершенно не задумываясь о том, что там могут быть посторонние. Действительно, какие посторонние, когда ночь на дворе?

— Хендрик! Дорогой! Это ужас! Ты представляешь, что они натворили?!

— Анхен, дорогая, что случилось? — Тут же всполошился барон, вскакивая с места и пытаясь одновременно усадить жену в кресло и хоть как-то успокоить.

Генрих, решивший пока не выдавать своего присутствия, раз уж баронин его не заметила, догадывался, кто такие «они» и что там могло случиться. Ну, Эрик, ну, братишка..! Дождешься ты у меня! Выпорю, как нерадивого рекрута! И ведь видел же, догадывался же, что влюбленный парень не выдержит, бегом побежит к невесте. Тем более, проведя несколько недель в замке и подробно изучив с бароном его планы, Эрик вряд ли рисковал заблудиться в ночных коридорах. На что надеялся? На благоразумие и порядочность брата, который не станет подводить под скандал любимую девушку. Наверное, еще на здравомыслие самой девушки. Хотя, должен был сам догадаться, что влюбленная малышка просто не устоит перед напором взрослого парня.

Теперь Генрих досадовал, в первую очередь, на себя. Как старший по возрасту и званию, он должен был предусмотреть такую возможность. А теперь придется извиняться перед бароном и как-то сглаживать ситуацию, чтобы не раздуть скандал и навсегда не похоронить репутацию будущей принцессы. Впрочем, как оказалось, Генрих рано начал плохо думать о брате. Ребята, конечно, нарушили все приличия, изрядно шокировав бедную баронин. Но ничего страшного или непоправимого не произошло. Ну подумаешь, посидели дети рядком, держась за ручки! Ну подумаешь, на кровати! Не все ли равно, на чем сидеть? Вновь представляя описанную баронин Анной сцену, Генрих мысленно хмыкнул. Приятно, все-таки, что не приходится разочаровываться в младшем брате. Хороший парень вырос, даром, что на такой собачьей службе. Основные же претензии у баронин были вовсе не к королевской семье, а, как оказалось, к родному мужу. Это совершенно безответственно, по словам баронин, не поставить ее в известность о личности будущего зятя (тут Генрих мог только согласиться, хотя сам не только знал причины такой таинственности, но и лично одобрял этот план). Бал по случаю помолвки принца должен выглядеть совершенно иначе, но ничего переделать уже нельзя. И теперь вся округа будет судачить, обсуждая скромное угощение и незамысловатые развлечения… Дальше Генрих слушать не стал. Он мог бы, конечно, вмешаться и попытаться успокоить бедную хозяйку, которой, к тому же, явно нельзя волноваться. Но, похоже, лучше всего это удастся именно мужу. Ласково обнимая жену, тот шептал ей на ухо всякие глупости, бросая на кронпринца извиняющиеся взгляды. Тот только махнул рукой, мол всё понимаю.

Когда Генрих на цыпочках выходил из кабинета, барон, отчаявшись, видимо, достучаться до здравого смысла жены, решил применить другие методы. Так что закрывая за собой дверь кабинета, Генрих успел еще полюбоваться, как баронская чета самозабвенно целовалась. Ну и ладно, сегодня они будут слишком заняты, а завтра им будет уже не до скандалов. Хорошо, когда муж и жена умеют договориться между собой. Чувствуя себя не по годам старым в этом замке, полном влюбленных, Генрих открыл свои покои и вошел внутрь. Вскоре, сразу после новостей об Эрике, королевская семья даст объявление о его, Генриха, скорой свадьбе. И, в отличие от брата, крон-принц не мог ни сорваться среди ночи к невесте, ни рисковать, утешаясь случайной связью. Бросив тоскливый взгляд на кипу донесений и проектов, которые ему предстоит обработать в ближайшее время, Генрих решил поступить по-стариковски. Пообещав себе непременно устроить брату выволочку за неосторожность, крон-принц задул свечу и отправился спать.