Мой телефон звонит, извещая о сообщении. Это Райан.

«Мы здорово подрались с этим ублюдком».

Мышцы на моей челюсти сжимаются.

Приходит еще одно сообщение.

«Сказал, что любит Киру и хочет, чтобы все было правильно».

Я уничтожу этого сукина сына, да поможет мне Бог...

«Между нами встала Кира. Разняла нас».

Зачем? Потому что она переживает за своего брата? Или за Остина?

«Я останусь еще на несколько дней. Чтобы убедиться, что достиг желаемого результата».

Когда я все-таки отвечаю ему, мои пальцы дрожат.

«Верное решение».

Остин любит Киру.

Он хочет быть ее парнем.

Я кидаю телефон на стол и запускаю пальцы в волосы.

Этому не бывать. Я не позволю ему заполучить ее, не позволю Кире забыть меня.

Я не могу.

Хватаю телефон и посылаю Кире сообщение.

«Не злись на Райана».

«Я уверена, что вы, два придурка, спланировали это вместе. Вы оба можете идти к черту!».

Господи, я скучаю по ней. Все мое тело оживает, жаждет оказаться рядом с ней. Со всей страстью и злостью.

«Он твой брат. Он имеет полное право злиться».

«Верно, тогда ТЫ держись подальше от этого».

«Я не могу».

«Остин действительно любит меня».

«Но не так, как я».

У меня отняло все силы не признаться в том, как сильно я люблю ее.

Не так. Я должен сказать ей это не через сообщение.

Кира не отвечает.

Я улыбаюсь так, словно это впервые за очень долгое время. Я знаю мою девочку. Она всегда отвечает, когда злится. Если она не отвечает...

Значит, она не злится на то, что я сказал. Значит, мое заявление попало в цель.

Я добьюсь ее.

Я не собираюсь останавливаться в попытке «добиться» ее. Мне наплевать, насколько этот придурок превзошел меня. Как только ей исполнится восемнадцать, я приду забрать то, что является моим.

До тех пор у меня только одна задача, одна единственная.

Удостовериться, что я занимаю все ее мысли. Также сильно, как и она мои.

Кира игнорирует меня.

Она не отвечает на мои сообщения. Я знаю, что она видела их на «Facebook», но она не ответила ни на одно из них.

Это нормально. Пока она принимает то, что я должен ей сказать, все в норме. Я дал ей день после моего первого сообщения. У нее и Райана, без сомнений, есть много чего обсудить, так что лучше всего оставить ее в покое.

Но ненадолго. Я давал ей слишком много времени за прошедшие три года

Вот почему на следующий день я отправляю ей сообщение.

«Я имел в виду именно то, что сказал».

Это был единственный раз, когда я получил от нее ответ.

«Что именно ты имеешь в виду?»

«Он не испытывает к тебе те чувства, которые питаю я».

Именно после этого она стала меня игнорировать.

«Есть столько всего, что я не рассказывал тебе. Что я должен рассказать тебе. Ты можешь не отвечать, но мне нужно многое сказать тебе».

По крайней мере, я предупредил ее.

Прошло четыре дня.

За это время я послал ей, вероятно, около двадцати сообщений.

В каждом я чем-то делился с ней, заставляя себя не быть трусом и открыться ей.

Медленно.

Ради нашего общего блага.

Это, черт подери, не так легко сделать. Я не привык быть честным в своих чувствах или так проанализировать их, чтобы можно было вместить их в слова. Единственное, что облегчает мне эту задачу, что она мой лучший друг. Я привык рассказывать ей практически обо всем.

Для начала я сфокусировался на этом. Устранить, казалось бы, бесконечную пропасть, что я создал между нами.

«Помнишь, когда-то ты использовала мою одержимость Людьми Икс?»

Потом я отправляю ей фотографию.

«Нашел вчера в интернете. Это напомнило мне о наших шуточных боях».

На самом деле картинка была фан-артом Черная кошечка верхом на Россомахе. Кошечка выглядела чертовски сексуально, полностью одетая в черный спандекс, выпустившая коготки, направленные в сторону Россомахи.

Ладно. Может быть отправлять ей эту картинку немного неправильно, и далеко не так последовательно, как мне того хотелось, но к черту все. Мне тяжело смотреть на эту картинку и не представлять Киру, так же склонившуюся надо мной.

На следующий день я отправляю ей фотографию на «Facebook». С вечеринки в честь ее одиннадцатого дня рождения. Она, Райан и я только что закончили самую эпическую битву тортом в истории. Оба ее торта были уничтожены, прежде чем мы успели спеть: «С днем рождения».

Все на этой фотографии были измазаны тортом. Соне пришлось вставить свечи в несколько кексов, чтобы Кира могла задуть их, после того как мы спели ей. Ее мать стояла на заднем плане, выглядя расстроенной из-за учиненного нами беспорядка.

Райан, Кира и я стояли возле стола перед кексами, широко улыбаясь на камеру. Мы с Райаном оба обнимали ее за плечи.

Тогда я был счастлив. Это забавно, поскольку я не был счастлив уже так давно, что практически забыл, что испытывал в тот момент.

Мне пришлось порыться в коробке со старьем, чтобы достать эту фотографию, и смотреть на нее после стольких лет было настоящим шоком. Каждый раз отталкивая Киру, я знал, что теряю. Эта боль преследует меня уже три года.

Однако, эта фотография. Боже, она просто вернула меня назад, домой.

Направившись в ванную, я иду прямиком к аптечке и достаю средство для обработки татуировок, чтобы намазать новую тату, что я сделал несколько дней назад

Это маленький серый котенок на внутренней стороне левого запястья. Я смотрю в глаза котенку, пока втираю мазь, и мне приходится сдерживать острую боль, что рвется из меня.

Единственное пятно естественного цвета — это глаза котенка. Я показал фотографию Киры художнику и сказал ему изобразить как можно более точный цвет.

Он проделал действительно хорошую работу.

Это тот же парень, который делал мне татуировку прошлым летом. Я тогда только вернулся из дома, решение отдалиться от Киры было еще свежо в моих мыслях — а ее вкус еще оставался на моем языке — а на следующий вечер, будучи слишком пьяным, я наткнулся на тату-салон

Я не знал, что хочу, когда вошел внутрь, движимый желанием что-нибудь высечь на своей коже. Что-то большое, адски болезненное, и что останется со мной до конца дней.

Подняв рубашку, я смотрю на тату, покрывающую всю правую сторону грудной клетки, а потом еще один приступ острой боли ударяет в меня. Я вспоминаю, как в тумане листал страницы альбома с татуировками, не понимая, чего хочу.

Потом я увидел это.

Сидя над открытой книгой эскизов этого парня, увидел рисунок водолаза под водой в старинном водолазном костюме. Русалка практически обвилась вокруг него, ее нежные руки лежали на его плечах, пока она целовала его в окошко на шлеме. В оригинальном рисунке волосы у русалки были обыкновенного каштанового цвета.

Я четко помню, как достал телефон и тогда тоже показал парню фотографию Киры. Я попросил, чтобы волосы русалки были такого же оттенка каштанового, что и у нее.

Дело в том, что в ту ночь он смог сделать только набросок. Мне пришлось вернуться на следующий день, чтобы доретушировать ее. Даже на трезвую голову я настаивал, чтобы у русалки волосы были того же цвета, что и у Киры.

Я опускаю рубашку и выхожу из ванной, задумавшись, прочитала ли Кира мое предыдущее сообщение.

«Ты такая красивая на аватарке в твоем профиле».

Я хотел сказать ей об этом с того дня, как увидел. В тот день, когда я официально расстался с Амандой, и наконец-то понял, какой я недоумок, но у меня не было шанса сделать это.

Не в первый раз я желаю прочитать ее мысли. Жалею, что у меня нет прямой связи с ее мозгом, так чтобы я мог видеть, что делают с ней мои признания.

Я хочу, чтобы она завелась. Эмоционально, мысленно, физически. Я хочу, чтобы ее сердце и тело осознали, что ее упрямый разум принимал с таким трудом.

Я ее парень.

А она моя девушка.

Я приду за ней, хочет она того или нет.

Райан и это обещание. Закон и все это дерьмо. Изнасилование — это насилие, и оно должно быть наказано худшим из возможных способов, но если Кира готова принять меня, мне позволяется заполучить ее.

Не важно, что мне двадцать, почти двадцать один, и что ей только исполнится восемнадцать.

Остин переспал с ней, и каждый день это злит еще больше из-за того, что мне приходится оставаться здесь и ждать.

Расстроенный, я снимаю все, кроме боксеров, и ложусь в постель. Еще только восемь часов, но мне больше нечего делать, кроме как уложить свою задницу спать. Каждую секунду бодрствования мне приходится иметь дело с нетерпением, снедающим меня.