Кира

Человеческие существа. Мы такие странные создания. Упрямые. Мазохисты. Казалось бы, стремимся уничтожить себя. Меня всегда это пугает, когда я об этом думаю.

Почему-то сила, превратившая нас в людей, предполагавшая развитие и созидание, также запустила алгоритм саморазрушения. Еще мы частенько непреклонны до крайности. Мы бежим от перемен быстрее, чем смогли бы убежать от потока лавы.

Наши души можно снова и снова разрывать на части, и мы будем возвращаться назад за большим. Пока от нас ничего не останется. Даже теневого образа, которым мы когда-то были.

И потом, может быть, мы изменимся.

Не всегда, правда. Бывают времена, когда эта чертово саморазрушение и есть эпицентром нашего падения на протяжении всего пути, до самого конца.

У меня ни осталось ничего кроме этого патологического чувства вины, именно поэтому я не сплю всю ночь до трех утра, выжидая.

Молясь.

Надеюсь, хотя любой другой нормальный человек уже бы понял, что нет смысла продолжать это делать.

Я притворилась спящей, когда мама поднялась в мою комнату, чтобы позвать обмениваться подарками. Я продолжала притворяться, когда Райан пришел и сел рядом со мной на кровать. Он пытался разбудить меня лишь раз. Все остальное время он просто сидел и тяжесть его взгляда давила на меня.

Думаю, я знаю, почему мне не хотелось, чтобы кто-нибудь поговорил со мной, увидел меня «пробудившейся». Это не то, что я планировала. Это то, что я чувствовала.

Нетерпение. Я чувствовала себя более живой, чем за последние месяцы.

Три часа, и я на цыпочках выхожу в коридор, все в той же юбке и рубашке. В комнате Брайдена горит свет, просачиваясь сквозь щель в двери, освещая коридор.

Дальше по коридору дверь Райана, она закрыта, свет выключен.

Тень пересекает луч света, просачивающийся из-под двери Брайдена.

Он проснулся. Наматывает круги по комнате.

Все также на цыпочках я иду к его двери, надеясь, что она открыта и мне не придется стучать. Моя рука обхватывает ручку, и я осторожно поворачиваю ее, медленно, тихо, затаив дыхание...

Дверь не заперта.

Последнее, что я ожидала увидеть, как Брайден полностью одетый закрывает сумку, сидя на кровати.

Он замирает, словно почувствовав мое присутствие, но не поднимает взгляд.

У меня занимает несколько секунд, чтобы осознать очевидное — он уезжает.

Его тело напряжено, голова медленно поднимается и поворачивается в мою сторону. Пылающий взгляд зеленых глаз смотрит сквозь меня.

Я делаю шаг назад.

Он зол на меня. Взбешен, что я здесь. Что я пришла.

Его телефон светится на кровати.

Входящий вызов.

Я наблюдаю, как он тянется к телефону. Садится ровнее.

Отвечает на звонок.

— Привет, детка.

Этот механизм самоуничтожения еще больше привлекает, отчего мои ноги словно прирастают к полу.

Или может быть, в глубине души я знаю, что мне это нужно. Что без этого окончательного, необратимого удара прежняя Кира никогда не сможет умереть.

Я так хочу этого. Я хочу уничтожить ее. Чтобы не осталось ничего, кроме пепла. Неприятное, горькое воспоминание. Она должна умереть, чтобы освободить меня от его власти надо мной.

Но пока я стою здесь, не отрывая взгляд от Брайдена, в то время, как он разговаривает со своей девушкой, смерть прежней Киры более ужасающа, чем я предполагала.

— Я рад, что ты тоже проснулась, — говорит Брайден. Эти пустые глаза, выражение которых я никогда прежде не видела, сосредоточены на мне. — Да. Я сейчас уезжаю. Уже сказал Райану, что возьму машину. Да, он спокойно к этому отнесся. Он понимает, что мне необходимо поехать прямиком к тебе.

То, что происходит внутри меня в этот момент, это нечто, с чем, уверена, я не смогу смириться еще долго.

Я понимаю значимость этого. Что, скорее всего, случится со мной после этого события, но я не признаю этого.

Ничего.

Так происходит, пока Брайден не заговаривает вновь.

— Я выезжаю прямо сейчас. Я... я тоже по тебе скучаю.

Я вздрагиваю, как если бы он ударил меня.

Он сделал это.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, опустив голову, словно наказанная маленькая девочка, и медленно закрываю дверь.

Мое сердце гулко стучит в ушах.

Это потому что я пустая. Все что от меня осталось — лишь оболочка. Я отдала этой боли — этой любви — каждую частичку энергии моей души и тела, которую способна была отдать. Я словно губка, оставленная в пустыне много лет назад. Вы можете выжимать и выжимать, но ничего не выльется.

Я захожу в свою комнату, невидяще смотрю в пол. Закрываю за собой дверь.

И Брайден, наконец, уезжает.

Неделю спустя

Брайден уехал той ночью, чтобы побыть со своей девушкой.

Вот почему я тоже сбегаю. Я больше не нахожусь здесь. Мысли о нем с другой девушкой больше не причиняют мне боль.

На самом деле, я больше ничего не чувствую.

Это чертовски классное облегчение. Абсолютная свобода. Да, в бездне, в которой я существую, нет места радости, но мне наплевать. Здесь больше нет места разбитому сердцу.

Я бы все отдала, чтобы никогда не почувствовать эту боль снова.

Мое сердце ничего не чувствует, и это прекрасно. Столько лет боли и тоски исчезли.

Но когда я стою на дороге, наблюдая, как мой брат готовится уехать в колледж на своей арендованной машине, я понимаю, что моя новая эмоциональная «свобода» очевидна.

Райан кладет свою сумку на пассажирское сидение, закрывает дверь и идет к передней части автомобиля. Вздохнув, он садится на капот и скрещивает руки на груди.

— Ты выглядишь лучше.

Я ничего не говорю, только смотрю на него.

Он проводит рукой по волосам.

— Еще ты выглядишь...

Безэмоциональной? Безжизненной? Словно живая статуя?

Могу поклясться.

— Кира, я хочу, чтобы ты сказала мне имя того придурка, который разбил тебе сердце, чтобы я мог разбить его чертово лицо.

Мой брат самый спокойный в нашей компании. И это лишь свидетельство того, как сильно он любит меня, что даже готов прибегнуть к насилию в мою защиту.

Где-то в глубине моего безразличия, моя любовь к нему продолжает процветать, достаточно сильная, чтобы остановить меня от признания.

Я должна сказать ему, не так ли? Пусть он знает, что Брайдену не наплевать на меня. В конце концов, что он врал мне, не переставая, о том, что хочет меня, чтобы продолжать втягивать меня обратно в свою жизнь.

Лишь для того, чтобы вновь и вновь разбивать мне сердце.

Я смотрю в глаза моего брата, точно такого же оттенка, что и у меня, того же цвета, что у нашего отца. Я думаю о том, как отличалась бы наша жизнь, если бы папа не умер.

Мы бы никогда не переехали сюда. Мы не встретились бы с Брайденом. Наша мать никогда бы не увела чужого мужчину.

Я не была бы сломлена.

Райан и Брайден не были бы лучшими друзьями.

Тем не менее, как бы мне не хотелось, чтобы Брайден потерял это, я не могу так поступить с моим братом.

— Я в порядке, Райан. Не волнуйся.

— Ты далеко не в порядке, Кира

Я не буду спорить с этим.

— Я буду. Так что не волнуйся.

— Почему ты не хочешь рассказать мне, кто он?

Потому что я не хочу причинять тебе боль.

— Райан, оставь это. Все в порядке. Со мной все будет хорошо. Вот увидишь.

Две недели спустя

Некоторым людям везет. Они закрываются в защитной оболочке и остаются там в течение многих лет. Их эмоциональный переключатель просто остается выключенным, и они продолжают так существовать, в блаженном оцепенении.

Мой же не выключается. Я продержалась неделю после того, как уехал Райан. Неделю подавляемой ярости, которая за одну ночь вырвалась из меня наружу.

Я не в порядке. Далека от нормальности. Но я придерживаюсь своего решения, что все будет хорошо.

В этом одиноком эмоциональном потрясении я кое-что узнала — алкоголь очень здорово помогает при таких вещах. Так как это лишь напиток, мы быстро стали друзьями. Честно говоря, я начинаю удивляться, как я вообще жила без этой неги «мне на все плевать», что он дает мне.

Господи, все эти годы быть паинькой — кошмарно. И все, что мне нужно было сделать — это жить своей жизнью, а не делать счастливыми Райана и Брайдена.

Глупая, глупая Кира.

Но я выучила урок. Нужно наверстывать упущенное. На прошлой неделе я улизнула и потусила достаточно за два года.

На следующей погуляю за все три.