Не в силах противостоять соблазну собственного любопытства, он вернулся в дом, прошел через кухню в столовую, где был установлен ее мольберт. Он присел и просмотрел некоторые картины, которые нагромождали ее стену. То, что он увидел, удивило его. Он не был силен в искусстве, но мрачный тон работ Кэтрин безусловно отметил. Дилан нахмурился, изучая одну темную картину за другой. Цвета были красные, черные, коричневые, образы абстрактные, некоторые с призрачной тематикой, другие же казались настоящим злом.

В каждой ее работе чувствовалась определенное настроение – злость, беспокойство, раздраженность и чувство несправедливости. По крайней мере, глядя на ее картины, он испытал именно их. Как такая привлекательная молодая женщина рисовала столь темные моменты?

Картина на мольберте, на которой девушка, удивительно напоминающая Сару, сидела на красивом лугу, очень сильно отличалась от всех других работ Кэтрин. Словно художница хотела защитить свои воспоминания и образы о Джессике, поместив ее в спокойное и тихое место.

Что наводило его на вопрос: Джессика, подруга Кэтрин, случаем не их Сара?

– Вижу, вы уже чувствуете себя как дома, – произнесла хозяйка.

Дилан в удивлении обернулся. Она вошла настолько тихо, что он не услышал ее шагов. Чаще его инстинкты бывали чуть острее. Она должно быть оставила ретриверов на улице.

– Да. И спасибо за чай, – ответил он. – Он меня взбодрил.

– Просто мне показалось, что вам необходимо встряхнуться.

– Встряска точно не помешала бы, – сказал Дилан.

Она улыбнулась его дерзкому заявлению.

– То есть вы из тех мужчин, которые считает, что усталость – это слабость?

– Я не устал, – парировал он. – Я беспокоюсь о ребенке своего брата. Нам важно как можно скорее найти девочку.

– Понимаю. Я думала над тем, что ваша подруга и моя может оказаться одним и тем же человеком. Это кажется таким удивительным, что у Джессики уже есть ребенок. А сколько малютке?

– Шестнадцать месяцев, – ответил Дилан.

Кэтрин покачала головой.

– Сложно в это поверить. В моей голове Джессика еще молоденькая девушка. Но это не так. Ей сейчас двадцать восемь. Сколько воды утекло с нашей последней встречи.

– И не стоит давать ей утечь еще больше, – проговорил он быстро, чувствуя, что Кэтрин – одна из тех, кто может затеряться в собственном разуме. Черт, может, это и есть то самое общее между ней и ее подругой Джессикой. – Давайте вернемся к нашему вопросу. Вы сказали, что Джессика отправилась в поездку по стране с еще одной девушкой. Расскажите о ней, пожалуйста.

– Ее звали Тереза Мейерс. Она была вместе с нами в приюте. Того же возраста, что и Джессика, но совершенно от нее отличалась по характеру. Она гордилась тем, что была клевой девчонкой. Понимаете, о чем я?

Младший Сандерс кивнул. Он сталкивался с подобными среди журналистов.

– Где сейчас Тереза?

– Я не знаю, – Кэтрин покачала головой. – Я пыталась найти ее после исчезновения Джессики в Чикаго, но не смогла определить ее местоположение. Она не вернулась ни на один из своих старых адресов, и, если быть откровенной, у меня не было средств, чтобы нанять кого-либо на ее поиски.

– Значит, Тереза тоже знала, как скрываться? Что? Разве в приюте не этому обучают: делятся с вами тайнами и вручают руководство, как исчезнуть без следа?

Кэтрин лишь пожала плечами, не обращая внимания на его сарказм.

– Всем на все плевать. Приютские дети не имеют корней. Если ты не милый ребенок, которого хотят усыновить, ты просто плывешь по системе, переезжая из дома в дом, совершенно позабыв о постоянстве или чувстве безопасности. Именно так мы и росли: я, Джессика, Тереза. Это то, к чему мы привыкли. Нас не волновало, стоит ли рассказывать людям, где мы были, потому что об этом не с кем было поговорить. Никому и дела-то не было до нас!

Несмотря на ее сухой тон, в ее глазах вспыхнула злость и Дилан почувствовал себя дерьмово за свои неуместные комментарии.

– Я прошу прощения.

– И правильно делаете. В любом случае, я не знаю, где Тереза. Впрочем, где и Джессика. На этом все.

– Но они могут быть вместе. Они ведь могут поддерживать связь после того, как Тереза уехала из Чикаго?

– Конечно, но, если бы Джессика знала, где Тереза, информация, скорее всего, сохранилась ее голове, так как в квартире не было ни единого упоминания или записки об этом. Хотя, когда она исчезла, у нее была с собой сумочка.

– Правда? – удивился этому факту Дилан.

– Насколько мы можем быть уверены, да. Это и стало причиной, почему полиция не увидела в ее исчезновения состава преступления.

– Ну, я думаю, есть лишь один способ узнать ответы на ваши и мои вопросы. Вам нужно поехать со мной в Лос-Анджелес и познакомиться с Сарой, убедиться не она ли случаем Джессика. Мы можем это сделать прямо сейчас. Я поведу.

Беспокойство Кэтрин взволновало его.

– Что? Вы не хотите ехать? – спросил он с удивлением в голосе.

– Конечно, хочу, но я работаю. Я преподаю искусство в местном колледже по пятницам, а сегодня у меня промежуточные экзамены за семестр. Я не могу его пропустить.

– Во сколько все закончится?

– В пять.

Ему совершенно не хотелось ждать. Они были всего в трех часах езды к северу от Лос-Анджелеса, а из-за этих обстоятельств они смогут встретиться с Джейком и Сарой не раньше наступления ночи. Но у него не было выбора, Кэтрин была его лучшей зацепкой.

– Тогда идите на свой урок.

Кэтрин как-то неуверенно уставилась на него.

– Что еще? – спросил он.

– Я годами уговаривала себя, что, возможно, у Джессики была веская причина исчезнуть, и, пытаясь найти ее, я могла лишь подвергнуть ее опасности. Поэтому мне интересно, а не сделала ли я сейчас именно это, когда вчера вечером позвонила в полицию. Может, было лучше просто подождать. Если Джессика захочет меня найти, она сделает это.

– Может, она не знает, где вы. Вы жили в Нью-Йорке, когда она исчезла.

– Вы правы. Но если бы она хотела выследить меня, она бы начала отсюда. Когда я была маленькой, я несколько лет жила здесь. Я часто рассказывала Джесс о песчаных дюнах Пизмо-Бич и красивых волнах. Для меня это было счастливое место. Я думаю, она бы приехала сюда, если бы меня искала. Да и мое имя есть в телефонном справочнике.

– Возможно, она и направлялась сюда, – предположил Дилан, при этой мысли нервы натянулись. Сара именно по этой причине могла поехать на север от Лос-Анджелеса, она, скорей всего, искала Кэтрин. – Сара понятия не имеет, кто она, – напомнил он Кэтрин. – Ей нужен тот, кто расскажет об этом. Если она – Джессика, вы можете стать единственным человеком, способным вернуть ей память. И это важно, не только потому что пропал ребенок, а потому что кто-то пытается убить Сару.

– Что? – спросила она в шоке. – Вы не упоминали об этом раньше.

– Ее авария была не случайна. Кто-то пытался столкнуть ее с дороги, а еще пытался задушить ее подушкой вчера в больнице. И это правда. – Он прямо посмотрел ей в глаза. – Вы же видите, что я говорю правду?

– Да, вижу. Но что вы действительно скрываете от меня, так это почему пытаетесь помочь человеку, который вам совершенно не нравится. Что вы имеете против Сары?

– Она разрушила жизнь моего брата. Семь месяцев назад она забрала у него ребенка и просто сбежала. Наблюдать то, как он ищет свою дочь… – Дилан даже предложения не смог закончить. Сама мысль просто наблюдать за болью Джейка убивала его. Он ничего не мог сделать, чтобы помочь брату – тому, кто в буквальном смысле спас его никчемную жизнь. Но теперь у него был шанс, и он не упустит его. Ему нужно, чтобы Кэтрин доверяла ему, а она точно была не из тех, кто мог с легкостью кому-то довериться. Притворяться с ней не стоило. Она была чересчур проницательной. – Мне не нравится Сара, но я не заинтересован в том, чтобы вредить ей, – честно признался Дилан. – Я просто хочу помочь брату вернуть дочь.

– У меня никогда не было брата, – произнесла вдруг Кэтрин. – Но мне очень хотелось, чтобы был тот, кто всегда защитит меня, как вы желаете защитить своего. Ладно, я вам помогу. Я поеду сегодня с вами в Лос-Анджелес. Но запомните, я люблю Джессику так же, как вы любите своего брата. И если мне придется выбирать между ними, я выберу ее.