Сняв пальто, Фелпс накинул его на Джессику.
— Мой пиджак очень тёплый, носить его с пальто жарковато. К тому же — если заболеете, я снова вас не увижу несколько дней.
Джессика улыбнулась. Она специально старалась идти по тёмной стороне улицы, боясь, что Фелпс увидит зарёванные глаза и покрасневший нос.
— На чём мы остановились?
— Ваш муж. Выследил вас и пришёл. Вы его всё же простили?
Джессика аккуратно высморкалась, Фелпс заметил, что она машинально сунула грязную салфетку в карман его пальто.
— Что вы улыбаетесь?
Фелпс замялся.
— Нет-нет, вам показалось. Так вы простили мужа?
— Сложно сказать. Он почти месяц обивал порог, валялся в ногах и умолял вернулся. Клялся всеми святыми, что больше не поднимет руки никогда.
— И вы поверили?
— Если честно — я хотела поверить. И первые месяцы он действительно вёл себя идеально, даже лучше чем было.
Джессика подняла ворот пальто. Фелпс посмотрел на её жалкие ботиночки, явно не по погоде.
— Где ваша зимняя обувь?
Она лишь пожала плечами.
— Как-то не успела купить.
— Так не пойдёт. Зайдём в магазин.
В магазине Джессике понравились сразу две пары. Она долго не решалась какую из них выбрать. Фелпс кипел от злости, досадуя, что сам предложил спуститься в этот ад. В итоге убедил её взять обе.
— Но у меня нет с собой столько денег.
Он достал кредитку.
— У меня есть. Вернёте потом. Хотя нет — приближается Рождество, считайте, что я уже отмучился с подарком.
Она рассмеялась.
— Как собираетесь отмечать?
— Если останусь тут до Рождества, то предпочёл бы отметить с вами, а не с Брэдфордом.
— Эх жаль, я бы с удовольствием провела рождественскую ночь с вашим боссом.
Джессика улыбнулась, а Фелпс сделал вид, словно что-то искал во внутреннем кармане. Джессика радовалась обнове как маленькая. Фелпс не понимал этой радости, но разделял её всецело. Он никогда не мог взять в толк, почему эти чёртовы куски нубука и кожи так много значат для некоторых. Джессика немедленно надела новые сапожки. Красивые, мягкие, тёплые и очень удобные.
— Спасибо, я верну вам деньги как только…
— Джессика, мы договорились. Это подарок.
— Хорошо, значит я подарю вам равнозначный сувенир.
— Назначим неустойку:
Фунт вашего прекраснейшего мяса,
Чтоб выбрать мог часть тела я любую
И мясо вырезать, где пожелаю[1]
— Что? Какое ещё мясо? Чьё тело?
— Джессика, расслабьтесь. Вы читали «Венецианского Купца»?
Джессика грустно пожала плечами.
— Я больше не хочу говорить про мужа.
— Думаю, что сегодня вам всё же стоит закончить эту историю, чтобы мы больше к ней не возвращались. Как получилось, что вы снова поссорились?
Джессика украдкой посмотрела на себя в стекло витрины, ещё раз мысленно поблагодарив Линду.
— Его мать не прекращала изводить меня. Каждый день стремилась спровоцировать нас на конфликт. Фрэнк — нужно отдать ему должное — долго держался молодцом. Он пару раз даже ссорился с матерью. Это было чем-то совершенно неординарным.
— Страшные люди.
— Я бы сказала — странные. У них свой мир, свой микроклимат. Любое инородное тело вызывает отторжение.
— Тело — это вы?
— И я, и друзья Фрэнка, и малочисленные родственники. Знаете, у них никто никогда не гостил, а с друзьями Фрэнк встречался на нейтральной территории.
Джессика рассказала, как однажды мать, злая на то, что Фрэнк так много времени возится с Джессикой, устроила ему настоящую взбучку. Был громкий скандал, Фрэнк как истеричка кричал, что хочет повеситься, потому что две бабы не могут найти общий язык. Мать плакала, напоминая про все её заслуги, в доме стоял запах серы.
— Весело вы жили. Нечего сказать.
— Сейчас об этом поздно жалеть. Я была с мужчиной, который по-своему любил меня, долгое время всё списывала на мать. А потом он снова избил меня.
— Вот мудак…
— Кайл! Вы материтесь?
— Извините. Сорвалось.
Джессика, перепрыгнув лужу, чуть не оступилась, но Фелпс успел её поддержать. Джессика взяла Фелпса под руку и стала рассказывать дальше.
— Однажды мать сказала, что я одеваюсь как проститутка. Фрэнк, не промолвивший в ответ и слова, весь день старался меня уколоть. Ругал за каждую мелочь, дерзил, а потом разозлился, что его рубашка недостаточно выглажена. Мы собирались к друзьям, но в самый последний момент он передумал, сказав, что не пойдёт в гости, потому что ему стыдно за мою одежду.
— Что же в ней было плохого?
— Ничего особенного. Юбка, блузка, чулки, макияж смоки айс. Но ведь именно он настоял так одеться. Стащил образ из какого-то фильма.
— А вы?
— А я разозлилась вконец и ринулась к выходу в этой проститутской одежде.
Фелпс возликовал.
— Наконец-то!
— Мать, как назло выкатилась в этот момент из туалета. Я зацепилась поясом за коляску и старуха полетела на пол. Признаюсь, мне было не стыдно за сделанное.
— Что же было потом. Старуха подняла вой?
— Старуха, увы, притворялась мёртвой, Фрэнк подбежал к ней и умолял встать. Мать отлично отыграла сцену, я бы присудила ей Оскара. Накинувшись на меня он уже не ведал что творил. Бил, тряс, таскал за волосы…
— Хватит!
— Что?
Фелпс осторожно, но крепко сжал её холодную руку.
— Хватит об этом. Надеюсь, потом вы ушли?
— Увы, нет. Снова были мольбы, унижения, просьбы, даже слёзы. Я не хотела возвращаться, но он почти насильно увёз меня и клялся, что к Рождеству мы будем жить отдельно.
— Вы переехали?
— Как же. Жили с его матушкой, которая теперь предпочитала настраивать его наедине. А потом он завёл любовницу. Шлюху из стриптиз-бара. Узнала я об этом быстро, Фрэнк никогда не умел врать. Он твердил, что не позволит рухнуть семье на ровном месте. Мне было противно, я запретила ему спать со мной. Мы пытались говорить откровенно. Фрэнк не кривил душой. Стриптизёршу с ребёнком никогда не примет мать. Расстаться было выше его сил. Он предложил гениальный, по его мнению, план. Я должна играть роль порядочной жены, прикрывая похождения Фрэнка перед матерью.
Фелпс, выпустив её ладонь, с круглыми глазами посмотрел на Джессику как на ненормальную.
— И вы согласились?
— Нет конечно, — она рассмеялась, — Ушла в тот же вечер к подруге. Возьмите меня снова за руку. Холодно.
Фелпс повиновался.
— Я слишком долго провозилась со съёмной квартирой и переездом. До поры жила у Фрэнка. Спали мы в разных комнатах, не разговаривали. Он меня не трогал, я не спрашивала, где он пропадает ночами. Через какое-то время подруги познакомили меня с парнем. Я всё рассказала Фрэнку, в надежде расстаться друзьями. Он ударил меня по лицу. Больше я не стала терпеть, собрала вещи и сбежала не дожидаясь утра.
— Куда? К молодому человеку?
— Увы, нет. Фрэнк отобрал мой телефон и нашёл его номер. После первого же звонка молодой человек поклялся, что больше и не посмотрит в мою сторону. Я сбежала к родителям.
Рука Джессики дрожала. Не от холода. Джессика едва сдерживала себя, чтобы снова не разреветься. Фелпс погладил её пальцы. Из-за расставания с женой сердце совсем очерствело. Чужое горе проходит мимо, где-то в стороне. Он разучился сочувствовать. Беда другого человека вызывает лишь любопытство.
Успокоившись, Джессика продолжила.
— Он следил за мной, названивал по ночам, пытался подловить на улице. А потом чёрт дёрнул поехать к подружке на девичник. Фрэнк заявился туда и выволок меня за волосы.
— Выследил?
— Позвонил родителям одной из подруг, сказав, что срочно ищет меня, наврав про инфаркт у матери. К сожалению, это были единственные люди, которые ничего не знали о наших конфликтах. В ужасе они назвали клуб, где мы отдыхали.
— Но как же люди, охрана, подруги?
— Всем было безразлично. Две подруги ринулись спасать меня и звонить в полицию, а виновница торжества решила не прерывать веселья, сказав остальным, что это наши внутренние разборки.
— Вот сучки!
— Ещё какие. Особенно — виновница торжества. Как оказалось — она спала с моим мужем.
Фелпс ввернул такое ругательство, что Джессика невольно улыбнулась.
— Полиция приехала через несколько минут. Фрэнк клялся, что даже пальцем меня не трогал. Я заявила обо всех случаях побоев, дала показания в суде. Фрэнка отправили в тюрьму на пять лет. С тех пор я сложно схожусь с мужчинами. Да и мужчины попадаются какие-то серенькие. Я с трудом представляю что будет, когда Фрэнк освободится.