Часть 21

В конце огромного холла, возле входной двери, рядом с Гюстом и охранителем стояли трое селян в поношенной пыльной одежде и стоптанной обуви: молодая женщина и два старика. Один старик щупленький, маленький; второй — краснощёкий бородач.

Заметив спускающегося по лестнице правителя, женщина поправила на голове выцветший платок, толкнула спутников. И все трое низко поклонились.

— Что за люди? — спросил Адэр у подбежавшего Гюста.

— Просят встречи с вами.

— Что им надо?

— Говорят, ищут справедливость.

Адэр посмотрел на согнутые в три погибели фигуры. Им не к нему — к Малике. Она выслушает их со вниманием, вместе с ними погорюет, а потом скажет, что в Порубежье справедливости нет.

— Выгнать? — спросил Гюст.

Ничего не ответив, Адэр проследовал в кабинет. Взялся было за очередные отчёты, но, немного подумав, приказал привести селян.

Стоя возле двери и глазея то на Адэра, то на охранителя, старики мяли в руках фуражки. Селянка теребила уголки платка.

— Слушаю, — сказал Адэр.

Бородач толкнул приятеля в плечо и что-то шепнул ему на ухо.

Щупленький старичок сделал полшага вперёд:

— Мой правитель! Нижайше прошу рассудить моё дело по справедливости. Я живу в Истве, в землях графа Вальбы. Селение маленькое. Пять улиц. Улицы длинные, прямые, широкие.

Адэр придвинул к себе документы и принялся выискивать выписки из банка.

— От дома к дому через улицу двадцать шагов будет, — говорил мужик. — Далеко видно, и можно объехать любую яму. А граф Вальба не объехал.

Адэр вытащил из стопы два листа:

— Что не объехал?

— У меня собачонка есть. Малюсенькая такая, в любую щель пролезет. Только заделаю дырку в ограде, она другую найдёт. Выбежит на улицу и так звонко лает.

— Граф Вальба сбил твою собачонку? — спросил Адэр, пробегая взглядом по цифрам.

— Я кричу ей, мол, давай назад. А она, знай себе, звенит колокольчиком, внука на улицу кличет.

Адэр перевёл взгляд на старика.

— Внучок выскочит за ней, на руки подхватит и айда на двор. И так ему весело было… А тут не успел. — Селянин вытер фуражкой глаза. — Положили мы внучка в холодную землю. Могилку оградкой обнесли. Теперь у него свой двор. Теперь собачонку к нему в гости приносим.

— Когда это случилось?

— Аккурат в День Встреч.

— Когда?

— В последний день зимы, когда зима с весной встречается.

Адэр застучал пальцами по столу. Граф Вальба… Граф Вальба… Он был на приёме! Значит, избежал наказания.

Словно прочтя его мысли, мужик продолжил:

— Пошёл я в суд. Сын-то мой аккурат перед этим на заработки в Бойвард подался и ничегошеньки не знал, а у невестки от горя ноги отказали. Я сам пошёл. Потом ещё пять раз ходил. Хотел, чтобы повинился граф. А ещё хотел, чтобы он по нашей улице больше не ездил. У соседки двое детишек. Напротив четверо, мал мала меньше, от земли не видать. Через дом ещё двое. Так вот, ходил я в суд, а графа всё не было. А потом мне дали бумагу.

Старик вытащил из рукава рубахи сложенный лист, нерешительно переступил с ноги на ногу. Адэр подозвал его жестом.

Покосившись на охранителя, селянин пересёк кабинет и положил лист на стол:

— Вот эту.

Адэр развернул документ. Несчастный случай…

— Я не пересматриваю решение суда.

— Получается, граф не виноват? Ямки объезжает, а тут, получается, не виноват?

Адэр ещё раз пробежался взглядом по строчкам:

— Тебе надо было обжаловать решение. Сейчас уже поздно, сроки истекли.

— А мне ж никто не сказал, — пробормотал селянин и попятился.

Бородач обхватил его за плечо и что-то прошептал на ухо.

— На суд можно пожаловаться? — спросила женщина, и в заплаканных глазах вспыхнула надежда.

— Можно. За судом первой инстанции идёт высший суд. Затем верховный суд.

— Чё-то я не разберу. Я могу пойти и пожаловаться?

Адэр потряс в руке документом:

— Я непонятно сказал? Сроки истекли.

— А я не по этому делу. По другому.

— Когда вынесли судебное решение?

Селянка глянула на мужиков:

— Когда?

— Два месяца и неделя, — напомнил бородач.

Женщина повернулась к Адэру:

— Два месяца и неделю назад.

— Поздно жаловаться.

Селянка поникла.

— Рассказывай, — велел ей бородач. — Забыла, зачем пришла?

Она вытерла уголком платка нос, шагнула вперёд:

— Я выросла в Истве, живу с мужем в Топале, что в землях графа Вальбы. У нас была лошадь. И телега была. Муж всякую всячину возил, на жизнь зарабатывал. А тут вёз хворост. Забыла сказать, как раз сильный дождь прошёл, колею размыло, ноги не вытащишь.

— Ты по делу давай, — прикрикнул на неё бородач.

— Так я по делу, — огрызнулась селянка и сделала ещё полшага вперёд. — Хворост лёгкий, но когда много и мокрый — тяжёлый. Телега и увязла. Лошадь дёрг, дёрг, а тронуться не может. Муж раз огрел её вожжами. Ещё раз. Лошадь как рванула, телегу по глине как понесло. А тут, как назло, граф на своей машине навстречу ехал. Ну и зацепило жердиной ту самую машину. Совсем чуток. Только грязь сбоку смазало. Пока крику-шуму, прибежали графовы холуи. Лошадь забрали, телегу забрали и хворост забрали. Сказали, после суда отдадут. А на суде сказали, что и лошадь, и телега… — Женщина на секунду умолкла и с трудом выговорила: — …Кон… пек… сакция за ущерб. Но этого мало, и мой муж должен три года отрабатывать на конюшне графа.

Селянка достала из кармана сложенный листок, положила на край стола. Шмыгнула носом.

— Я не пересматриваю решения суда, — тихо повторил Адэр.

Женщина с пришибленным видом вернулась к двери.

Краснощёкий старик крякнул, пригладил бороду:

— Смерть ребёнка — несчастный случай. За царапину — имущество забрали и мужика в рабы записали. А обкраденного человека на пять лет в искупительное поселение отправили. Где же справедливость? Где её искать?

— Какого человека? — спросил Адэр.

— Хворост-то ко мне везли. А тот хворост моего сына был. Он сначала к ним кинулся, — бородач кивком указал на селянку. — За компенсацией. Да что с них возьмёшь? А потом уж он пошёл к графу. А тот, мол, не было хвороста, и всё тут. Ну и обозвал мой сын графа вором. Погорячился… да… согласен. Но ведь сын прав! А через два дня его в суд. И за клевету на пять лет. Вот я и спрашиваю: где ж нам ту справедливость искать?

Бородач тяжёлым шагом прошествовал через кабинет, вытащил из-за пазухи лист бумаги и положил на стол:

— Нижайше просим: пусть по новой судят.

— Это невозможно.

Старик пригладил бороду, покосился на спутников. Выгнул бровь дугой:

— Значит, в Порубежье справедливости нет?

Потянулся к лежащим на столе листам.

— Оставь, — сказал Адэр.

Бородач отдёрнул от бумаг руку.

— Можете уйти.

Озадаченно переглядываясь, селяне покинули кабинет.

Адэр посмотрел в окно; по дороге уныло брели три серые фигуры. Вытащил из стола родословные книги дворян. Немного погодя приказал Гюсту вернуть в Порубежье, а затем вызвать в замок доктора юридических наук, профессора университета правосудия в Маншере, графа Юстина Ассиза.

За целый день о ней никто не вспомнил. Просидев в библиотеке до вечера, Малика отправилась к Муну. Старика в комнате не оказалось. Пробегающая мимо служанка сообщила, что смотритель занят подготовкой апартаментов для советников. В такие минуты на глаза Муну лучше не попадаться. Погружённый в работу, он становился ворчливым, ко всему придирался и всех понукал.

Малика отправилась к себе. Войдя в унылую комнату, села перед трюмо. Из зеркала на неё смотрели усталые глаза. Лицо, обрамлённое в серо-золотистую рамку, выглядело изнурённым.

Дверь приоткрылась.

— Ты не спишь? — прозвучал голос Вельмы.

— Нет, — сказала Малика. Подошла к окну и раскрыла лежащую на подоконнике книгу.

Вельма в нерешительности потопталась у порога:

— Я вчера не смогла прийти.

— Ничего страшного. Мне не нужна сиделка. Поговори с Муном. Пусть подыщет для тебя другую работу.

— У меня уже есть работа. Я теперь личная служанка правителя.

Малика окинула взглядом стройную фигурку, облачённую в легкомысленное платье — грязно-сиреневое (опять же обман зрения), с глубоким вырезом и множеством кружевных воланов, — и еле сдержалась, чтобы досадливо не сморщиться. Нельзя давать волю чувствам и выплёскивать недовольство на глупую девчонку только за то, что она совершает ошибку.