Крикс пробежался взглядом по задумчивым лицам товарищей. Их руки ещё не запачканы кровью, для них разговор об уничтожении бандитов пока что остаётся разговором. Они прошли нелёгкий путь от рядовых до офицеров и оправданно гордятся погонами — символом моральной чистоты и безупречной репутации. Ими движет высокое чувство — мужская дружба. Но о чём они будут думать завтра, чем будут гордиться на исходе дня? Тем, что вопреки букве закона сами вынесли приговор горстке беглых преступников и выступили в роли палачей? О чём будут вспоминать, собравшись по поводу или без всякого повода? И все ли соберутся?

— Пойду, сменю Лайса, — сказал один из бойцов.

— Подожди. Я хочу кое-что сказать, — отозвался Крикс. Перехватив дубовую рукоятку ножа, направил клинок вниз. — Я никогда не убивал. Я всегда считал, что только Бог вправе лишить человека жизни, какой бы мерзкой и позорной она ни была. Даже когда я потерял двух самых близких мне людей, я ещё верил, что Бог непременно покарает виновных. Но месяц назад произошло то, что заставило меня задуматься. И моя вера пошатнулась. Мой Бог не помог мне найти родных. Он равнодушно смотрел, как убивали моего брата. Он позволял морить голодом, избивать и насиловать ребёнка. Он до сих пор разрешает этой мрази истязать ни в чём не повинных людей. Он препятствует мне сейчас: лишает твёрдой веры и изводит подозрениями. И если Ему нет никакого дела до меня, простого смертного, который сорок лет жил с именем Бога на устах…

Крикс до хруста в пальцах сжал нож:

— Месяц назад правитель вернул мне племянника и дал мне право разделаться с его мучителями. Отныне правитель — мой Бог. Я вывернусь наизнанку, но выполню его приказ! — Окинул товарищей взглядом. — У меня к вам единственная просьба: делайте с ублюдками что угодно: ломайте ноги, руки, пускайте кровь, но не убивайте. Убить их должен я!

Бойцы кивнули.

— Ракшадов возьмём, когда они будут возвращаться из лагеря, — продолжил Крикс. — Драго, Мебо и Лайс займут позиции на восточной тропе. Остальные пойдут со мной.

— Эта гнида говорила, что они без оружия, — произнёс Драго.

— Он много чего говорил.

— Какая разница, с оружием они или нет, — отозвался Мебо — рослый, зеленоглазый боец с ямочками на щеках. — Возьмём их, и точка!

— Затем встречаемся возле обрыва, — продолжил Крикс. — Йола свистнет ориентам. Пока те шумят, проникнем в лагерь.

Засунул нож за голенище сапога:

— Мебо! Смени Лайса. Я на западную тропу. Остальным спать. Нам предстоит бессонная ночь и тяжёлый день.

— У Йола другой план, — неожиданно произнёс ориент.

— Мы уже всё обсудили, — отрезал Крикс.

— Йола пять дней слушал командира. Теперь командир пять минут послушает Йола.

Крикс, поражённый тоном старика, метнул взгляд на товарищей:

— Прости. Мы выслушаем тебя. Говори.

— Йола может рассказать о крике морского народа, но не будет. Если командир и его люди сделают так, как говорит Йола, никто из людей командира не погибнет, и командир выполнит приказ своего правителя-Бога.

— Никто не собирается погибать, — вставил Мебо.

— По плану командира людям надо разделиться. Три человека против трёх ракшадов — верная смерть.

— Ты откуда знаешь? — вновь ввернул Мебо.

— Йола много чего знает, но рассказывать не будет. А если у людей командира нет уважения к главному старейшине морского народа, Йола уйдёт.

— Извини, старик, — произнёс Мебо. — Я не знал, что ты старейшина морского народа.

— Главный старейшина, — промолвил Йола.

— Извините, — повторил Мебо, вдруг перейдя на «вы».

Поднявшись, старик порылся в кармане штанов, вытащил свёрток. Размотал плотную ткань. В воздухе запахло керосином.

— Это горный воск. — Йола отщипнул кусочек от зелёного комка, остальное протянул Криксу. — Надо разделить на всех и всегда держать в кулаке, а то воск застынет.

Крикс помял ком в ладони — мягкий, липкий и слегка тёплый:

— Зачем нам воск?

— Когда полетят птицы, заткните воском уши.

Бойцы переглянулись.

— Йола! Какие птицы? — спросил Крикс, решив, что у старика из-за жары начался бред.

— Командир увидит птиц и поймёт.

— Увижу, пойму. Что дальше?

— Когда птицы улетят, бегите в провал.

— На верную смерть, — пробурчал Мебо.

— Верная смерть тем, кто вытащит воск из ушей.

— Хорошо, Йола, — сказал Крикс, уже жалея, что позволил старику выставить себя на смех. — Прибежали. Дальше.

— Командир прибежит в провал и поймёт.

— Я хочу понять сейчас — когда и почему полетят птицы?

— Йола ответит. Когда ракшады придут в лагерь. Потому что Йола подаст сигнал морскому народу.

— Как ты узнаешь, что ракшады пришли?

— Йола будет в лагере, — проговорил старик и направился к пригорку.

Он явно не в себе!

— Йола! Постой! — крикнул Крикс, ещё надеясь, что ориент пошутил, но старик не по-стариковски быстро топал вперёд, оставляя за собой дорожку примятой травы.

— Да он с ума сошёл! — воскликнул Драго.

— Старейшина! Вернитесь! — позвал Мебо.

Ругнувшись под нос, Крикс побежал за стариком, выкрикивая на ходу:

— Йола! Не чуди!

— Йола старик, а не чудак.

— Это не твоя война!

— Командир на своей войне погубит своих людей.

— Они знают, на что идут.

Ориент резко обернулся:

— Йола тоже знает. Если погибнут люди командира, Йола покроет морской народ позором. — Сжал Криксу локоть и на удивление складно произнёс: — Доверься моему Богу. Мой Бог не подведёт.

Вернувшись к Великкамню, Крикс какое-то время мял в руке зелёный комок. Ребята молчали. Да и что они могли сказать?

— Значит так. Действуем по нашему плану. А это… — Крикс посмотрел на воск. — Это разделим.