— Она мне на протяжении многих лет изменяла. Я больше так не могу. Лер, прости. Я пытался. Честно, я пытался сохранить этот брак, но... Нет, — что? Моя мама? Моя мама — изменяет тебе, мой папа? Но как так?

— Но... вы же везде и всегда были вместе! — да они даже к друзьям вместе на все вечеринки ездили!

— Лер, мы уже два года как не работаем вместе... Она работает в компании другого...

— А как же любовь?

— Дочка, очнись. Какая любовь? Любовь — это химическая реакция, протекающая в течение трех лет. А дальше... А дальше — ничего. Любви как таковой по сути не существует. — папа задумчиво покрутил чашку. — Но я хотел поговорить не об этом. Как ты знаешь, у меня есть филиал в Санкт-Петербурге. И мне предложили переехать туда. Я был бы очень рад, если бы ты поехала со мной. Там есть очень хорошая школа. Тебя там с радостью примут. А потом ты сможешь поступить в медицинский.

Я жадно сглатываю полученную информацию. Смотрю в окно. По улице проходит смеющаяся семья. Ребенок держится за руки родителей. Они оживленно о чем-то разговаривают, смеясь. Да как так-то? Родители вместе уже на протяжении семнадцати лет. Вместе. Всегда. И везде.

— У меня есть время подумать?

— Да, конечно. Вот твой билет. Вылет пятого октября в 7:30 утра, — на стол легла бумажка с копией электронного билета.

— Спасибо. Пап, я пойду. А то у меня еще курсы по французскому сегодня. Спасибо за чай, — беру со стула пальто.

— Лер... — папа жестом останавливает меня. — Ты не обязана лететь. Моя задача — дать тебе крылья, чтобы ты смогла улететь. Выбор всегда за тобой. Знай, я приму любое твое решение. Я люблю тебя, дочка.

Киваю в знак понимания и быстрым шагом направляюсь из кафе. Слезы текут по щекам. Зачем?

36. Ты только моя! Моя! Слышишь?

— Ты никуда не поедешь! Нет. Нет. И еще раз нет! — похоже, мама не в восторге от моего решения. — Ты еще слишком маленькая, чтобы сама принимать такие решения!

— Ма...

— Хватит! Тема закрыта. Ты остаешься со мной. А теперь — иди спать!

— Но...

— Валерия! Я ничего не хочу слышать! Да и твой классный руководитель не позволит уйти из этой школы. Иди спать!

— Да этому мудаку на меня похуй!

Звонкая пощечина обжигает мою щеку. Понимаю, что должна разрыдаться, но внутри поселилась сплошная пустота. Когда? Когда из милой женщины, которая всегда поддержит и поймет, моя мама превратилась в это?

— Не смей материться. И говорить такое об учителях! Иди спать! — глаза, переполненные яростью.

— Доброй ночи, маменька! — закрываю за собой дверь комнаты. Даже кричать не хочется. Падаю лицом в подушку. Видимо, Бог решил смилостивиться надо мной, так как спустя две минуты я ухожу в царство Морфея.

— Алис, можно у тебя вещи на пару дней оставить? — сидя в школьной столовке, переговариваюсь со своей двоюродной сестрой. Не думаю, что моя мамочка способна отобрать у меня паспорт. Но лучше перестраховаться...

— Серебренникова, что случилось? Где ты опять успела найти проблемы на свою пятую точку? — серьезный голос сестренки не предвещает ничего хорошего.

Стыдливо опускаю глаза.

— Я не могу тебе рассказать.

— Можно, — она резко меняется в лице, — только пообещай мне одно: ты мне все расскажешь. Не сегодня. Когда решишь, что можно. Но ты обязана.

— Спасибо. — обнимаю ее, отдавая рюкзак с документами и одеждой.

— Не помешал? О чем беседуете, девушки? — наш разговор прервал Он, весьма некультурно подсев за наш столик.

— Не... — не даю договорить Алисе, зная, что она не посмеет нахамить учителю.

— Очень помешали! — гневно встаю из-за стола.

— О, Серебренникова, дак ты уходишь? Тогда, я украду тебя для разговора... — учитель хватает меня за руку и тащит к выходу из столовки.

— Евгений Сергеевич, отпустите меня! Я с Вами никуда не пойду!

— Лер, хватит, — обреченно вздохнул химик.

— Нет! — пытаюсь вырваться из его крепкой хватки.

Химик опять протяжно вздыхает. Что, Евгений Сергеевич, достала я Вас? А Вы-то меня как! Даже не представляете! Что, собственно говоря, я и озвучиваю Ему.

— Господи! Серебренникова, ты можешь помолчать?! — с этими словами Он абсолютно наглейшим образом закидывает меня к себе на плечо. Моя... кхм... пятая точка находится около его головы.

— Отпустите меня! — ору на всю школу. — Па-ма-ги-те! Насиииилуююют! Людиии! — возможно, если бы сейчас шли уроки, то меня услышали бы. Но, как известно, условное наклонение — штука изменчивая. И сейчас оно было совсем не в мою пользу...

Изо всех сил начинаю колотить кулаками по его спине, желая доставить максимум дискомфорта. Сзади... а точнее спереди слышится нервное прихихикивание. Ему что, ни капли не больно? Хоть бы притворился что ли... Люди, дайте мне кто-нибудь автомат и я убью этого нахала. Хотя, в данном случае, может и сама бы застрелилась. Господи, какой позор! Ученица, едущая на плече у учителя...

Наше путешествие до кабинета биологии было весьма коротким и занимательным. Мои крики и оскорбления в сторону ненавистного учителя раздавались по всей школе. Но, казалось, будто все оглохли, поскольку ни одна живая душа даже не посмотрела в нашу сторону. О помощи я вообще помолчу...

Наконец, мои ножки почувствовали под собой твердую опору. Голова слегка кружилась, а в животе скрутился тугой тошнотворный ком, готовый вот-вот вырваться наружу. Да, Лерка, похоже поездки на плечах — явно не твое....

Когда мир перестает крутиться вокруг меня волчком, фокусирую зрение. Маркин стоит прямо передо мной. Темные круги превратились в огромные фингалы. Да когда он последний раз спал-то? С минуту мы стоим в полном молчании. За дверью кто-то упал и отборно сматерился. Глаза остаются все теми же карими омутами...

Тишину класса нарушает звук громкой пощечины. На Его щеке огромным пятном остается след моей руки. Она, кстати, просто адски горит.

— Что ж, я заслужил, — что он сказал?

— Серьезно? И это все, что ты хочешь сказать? Да ты понимаешь, что я чувствую? Каково мне? Сначала ты меня целуешь, потом знакомишь со своими родными. Я остаюсь у тебя ночевать. Затем ты опять меня целуешь. Дважды. А потом, когда меня засасывает какой-то едва знакомый мне урод, ты просто уходишь! И, не пытаясь со мной поговорить, избегаешь меня! Да знаешь, кто ты? — начинаю со всей возможной силой колотить его в грудь. — Козел! Урод! Придуро... — договорить мне так и не дали.

Химик рывком перехватил мои руки и, прижав меня к стене, посмотрел прямо в глаза. В его взгляде, всегда суровом, теперь плескалась нежность. Он заправил мою выбившуюся прядь за ухо и, чуть помедлив... прижался к моим губам. Его язык смело и бесцеремонно проник в мой рот. От неожиданности ноги подкосились. Страстно. Без всяких нежностей. Заявляя свои права. Руки учителя плавными движениями проникли под блузку, гладя по спине, отчего по всему моему телу прошел электрический разряд. Подхватив меня под ягодицы, химик посадил меня на учительский стол. Голова кружилась, а внизу живота стал зарождаться тугой ком желания. Женя оторвался от меня, напоследок больно прикусив за нижнюю губу.

— Ты только моя! Моя! Слышишь? — прорычал он мне в ухо. — Никому не отдам! И никуда не отпущу! Ни в какой Питер! Только со мной!

— Жень... — пытаюсь перебить его. Откуда он вообще знает?

— Заткнись, Серебренникова! Я никуда тебя не отпущу. Это не вопрос. Если хочешь — приказ! — с этими словами химик вновь затягивает меня в страстный поцелуй, полностью лишая меня возможности говорить.

37. Дело в том, что я беременна...

Комментарий к 37. Дело в том, что я беременна... Ахтунг!!!

Для атмосферности лучше включить ту песню)

https://vk.com/wall-168286550_53

Ну что, вот и новая глава! Она, скажу честно, далась мне нелегко, но впереди еще 2 последние. Оставляйте отзывы, нам важно знать ваше мнение.

Просыпаюсь от телефонного звонка. Господи, да какой самоубийца решил себе яму выкопать?