Слова Девины, которые она произнесла при одной из наших последних встреч, всплыли в моей голове. “Все зависит от того, с кем ты создаешь свой дом”.

Дело не в том, что в домах, которые мы смотрели, мы не чувствовали себя, как дома. Дело в том, что Билл не чувствовал себя там, как дома.

— Иди сюда, — позвал Дэвид, отрывая меня от моего душераздирающего осознания. Я повиновалась, не сводя с него глаз. — Ты можешь поставить встроенные сиденья под этим окном и оборудовать уголок для завтрака на другой стороне. И смотри. — Он указал на соседнюю комнату и сказал что-то. Наклонившись, я осмотрела комнату через дверной проем, но, черт побери, я понятия не имела о чем идет речь, потому что мой мозг работал совсем в другом направлении. Билл был так далеко, а Дэвид так близко. Столь близко, что если мне еще чуть-чуть наклониться, я смогу ощутить тонкий, едва уловимый…

— Ты что, только что нюхала меня?

— Что? — моргнув, я покачала головой. — Нет.

— Да, Оливия, — возразил Дэвид, плутовская улыбка появилась на его лице.

Я закатила глаза.

— Я этого не делала. Я просто старалась получше рассмотреть.

— Не лги мне.

— Ладно, я стою очень близко к тебе и, ладно, я готова признать, ты хорошо пахнешь, так что вполне возможно я допускаю, что нюхала тебя, но…

Его взгляд остановил меня.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Я же только что призналась…

— Нет, не на этот. — Он остановился. — Ты в депрессии, Оливия?

Я шокировано моргнула, судорожно подыскивая ответ.

— Просто ответь, не…

— Ты когда-нибудь думал о той ночи? — слова вылетели из моего рта, прежде чем я успела понять, что сказала.

— А ты? — спросил он.

— Нет. Я не позволяла себе.

— Из-за того, что ты сделала?

— Нет. — Я смущенно опустила взгляд.

— Ты сожалеешь?

— Я ненавижу себя за то, что сделала, — медленно проговорила я. — Я думаю о том, как это обидит Билла, если он обо всем узнает. Это разрушит его. Чувство вины почти непереносимо. — В выражении его лица появилась мука. Дэвид посмотрел в пол. — Но…

Он снова поднял взгляд, пристально вглядываясь в меня.

— Но больше всего я ненавижу то, — продолжила я, — что совсем не жалею об этом. Я не думаю о той ночи, потому что боюсь, что никогда даже близко не испытаю того, что испытала тогда.

Резко выдохнув, Дэвид сложил руки на груди.

— Это звучит глупо, — сказала я, покачав головой  и глядя в сторону. — Думаю, для тебя это была простая…

— Я думаю о той ночи постоянно.

Мой взгляд вновь вернулся к нему. Мы смотрели друг на друга, пространство между нами вибрировало. Мои пальцы дрожали от мучительной невозможности прикоснуться к нему все эти месяцы. Дэвид медленно распрямился. Его руки неловко взмыли в воздух, а затем обхватили мое лицо, захватив и волосы тоже. Дэвид медленно очертил линию подбородка большими пальцами и, когда я не предприняла попыток отстраниться, он наклонился и прикоснулся губами к моим губам. Тяжело дыша, мы надолго замерли, пока Дэвид не поморщился.

Он отступил, и мы соприкоснулись лбами.

— Я мечтал об этом пятнадцать долгих недель, — тихо сказал Дэвид.

Я рассмеялась на выдохе. Я почувствовала его щеки под своими ладонями, смакуя их грубую щетину. Пробежав пальцами по его обсидиановым волосам, я поняла, что они более шелковистые на ощупь, чем я помнила. Дэвид тихо застонал. Я осторожно обвела контур его губ кончиками пальцев.

— Почему я не могу забыть тебя? — прошептала я.

Наклонившись, Дэвид дважды коротко поцеловал меня в губы, а затем прикоснулся носом к моей шеи.

— Твой запах, — произнес он в мои волосы. — Он неповторим.

Я обняла Дэвида, чувствуя мышцы его спины сквозь рубашку. Он провел рукой по моей щеке, пока не добрался до губ. Я приоткрыла их и Дэвид, воспользовавшись этим, осторожно поцеловал меня, позволяя оценить каждое скольжение его языка и трепет губ. Его вкус был свежим, но теплым; на вкус он был, как дом.

Пока мы целовались, Дэвид обнял меня за шею, а затем его руки переместились на талию и он чуть приподнял меня, чтобы мы были на одном уровне. В его объятьях я снова почувствовала себя в безопасности, надежно скрытая от внешнего мира в нашем собственном мирке. Он выправил мою блузку из юбки и скользнул рукой по моей разгоряченной коже. Это было простое движение, он всего-навсего водил ладонью по спине, но у меня уже закружилась голова. Не отрывая губ, он поставил меня на ноги и расстегнул мою юбку, и та с тихим шелестом упала на пол.

Вытащив рубашку из его брюк, я дрожащими пальцами расстегнула пуговицы и скользнула руками по его плечам. Его грудные мышцы были жесткими и сильными на ощупь и, наклонившись, я поцеловала кожу, вдыхая свежий древесный аромат, который был приглушен тканью рубашки.

В свою очередь Дэвид ловко расстегнул верхнюю пуговку на моей блузке. Продолжая движение вниз, он поднял взгляд и посмотрел мне прямо в глаза. Его умелые руки скользнули под ткань блузки, чтобы сжать мою талию. Мы не отводили глаз друг от друга, а мое тело замерло в его руках, словно говоря “в этот момент ты только мой”.

Дэвид крепко обнял меня, запустив одну руку в мои волосы и прижав к своей обнаженной груди. Я не слышала ничего, кроме нашего с ним сердцебиения.

Мое желание нарастало, а кожа пылала от необходимости почувствовать его прикосновение. Я вспоминала, как он ощущался внутри меня, заставляя снова и снова приближаться к краю. Когда я уже была уверена, что не выдержу ни секунды, Дэвид внезапно отстранился.

Недоумение прорвалось сквозь дымку желания.

— Что ты делаешь?

Дэвид отступил назад, ущипнув переносицу.

— Не знаю, — произнес он, глядя в потолок. — Я хотел этого…

Я стояла, с недоумением уставившись на него, а моя юбка путалась у меня под ногами. Кровь отхлынула от моего лица.

— Хотел, но… ?

— Это неправильно. Хотя я и не могу перестать думать о тебе, о той ночи.

— Я тоже хочу этого, — прошептала я.

Дэвид все еще смотрел в потолок. Я не была уверена, но, может быть, он обращался к высшим силам. Избегая моего взгляда, он сделал еще один шаг вперед. Дэвид дернул низ моей блузки и, помедлив несколько секунд, застегнул нижнюю пуговку. Мы оба наблюдали за его руками, застегивающими каждую следующую пуговицу.

Присев на корточки, Дэвид поднял юбку. Методично, он заправил мою блузку, разгладив складки на животе, и потянулся, чтобы застегнуть замок. Я неподвижно  стояла, пока его запах дразнил меня, подкидывая заманчивые воспоминания. Его руки прошлись по моим волосам, приглаживая пряди. Затем его пальцы дотронулись до моих губ и тут Дэвид словно сорвался и поцеловал меня. Но в его поцелуе чувствовалось отчаяние. Я была шокирована и все еще не могла пошевелиться, однако мое тело отреагировало само по себе. Я обняла его за шею и поцеловала в ответ. Меня не заботило, почему он остановился. Меня не волновало, почему я не могу остановиться. Выкинув из головы все мысли, я таяла, ощущая его руки в моих волосах, чувствуя, как его дыхание смешивается с моим. Наш поцелуй был страстным, и подобной страсти я еще не испытывала в своей жизни.

Но стоило ему разорвать поцелуй, как мы отстранились друг от друга. Я зафиксировалась на пуговице, что поднималась и опускалась с его дыханием, и старалась восстановить свое. Мои руки соскользнули с его шеи, но он поймал мои запястья.

— Я не могу сделать этого, потому что мне не все равно, а не потому, что не хочу.  Я не смогу пройти через это вновь и думаю, ты тоже.

Он был не прав. Я бы выдержала. Понимание пришло с болезненным сжатием сердца. Дэвид заставил меня так нуждаться в нем, что я ничего не видела и не слышала. Но его слова имели смысл, поэтому я кивнула.

Выпустив мои запястья, Дэвид отступил. Застыв, я наблюдала, как он застегивает рубашку и натягивает пиджак на плечи. Смотреть, как он одевается, но при этом не иметь возможности прикоснуться  к нему — грудь, лицо, руки, которые я не могла почувствовать — все это толкало мое тело за грань. Я почти позволила себе показать ему, насколько озабочена им, но мои чувства, словно пепел, рассыпались под моими пальцами.