— Так-так, — неопределенно сказал я.

— Ну, вот я опять, — сказала она. — Не могу удержаться.

— Мы, полицейские, очень любим людей, которые ведут себя подобным образом, — сказал я, — особенно, если они молоды, блондинки и привлекательны.

— Вы женаты, лейтенант?

— Нет.

— А я — да, — сказала она и добавила с горечью в голосе: — И очень жалею об этом.

— Действительно, очень жаль, — подтвердил я.

Она улыбнулась:

— Вот уже почти четыре года. Обычная юношеская ошибка, а сейчас все разваливается. Но я не собираюсь наставлять ему рога. Пока не получу доказательств, что он мне изменяет.

— Понимаю, — глупо заявил я.

— Мне бы очень хотелось получить их, — мягко сказала она. На этом разговор закончился.

Подходя к двери, я обернулся. Я тах и не понял выражения, застывшего в ее голубых глазах.

— Прошу маленького одолжения, — сказал я. — Я пришел сюда, чтобы увидеть мистера Поллока. Вы любезно спросили меня, не хотел ли я осмотреть магазин. Я это сделал, но меня ничего в нем не заинтересовало.

— Вы хотите, чтобы я забыла наш разговор?

— Я сразу же понял, как только вас увидел, что вы очень сообразительны.

— Сразу же, вы имеете в виду, когда пытались разглядеть меня сквозь платье? — Она снова улыбнулась. — Все в порядке, лейтенант, я воспринимаю это как комплимент.

— Спасибо, в любом случае.

— Вы любите трахаться, лейтенант?

— Конечно, а кто не любит?

— Мой муж, — ответила она, — и это беспокоит меня. Особенно, если принять во внимание, что мистер Хеймер и мистер Поллок все время были рядом последние пол года.

— Вы думаете, что в этом проблема вашего мужа?

— Может быть, но до настоящего момента я об этом не думала. Возможно, я просто не хотела думать? Спасибо, что вы немножко поухаживали за мной. В некоторой мере это восстановило мою уверенность в себе.

Я вышел из магазина с мыслью, как это хорошо — привнести немножко солнечного света в чью-то жизнь. И опять я оказался в машине, чтобы отправиться в Виста-Хейтс. Дом в загородном стиле все еще стоял на прежнем месте. Я остановил машину на дорожке из гравия, подошел к дверям и нажал на кнопку звонка. Где-то внутри дома прозвучала еле слышная трель, однако никто не отреагировал на это. Мне пришлось звонить еще четырежды, прежде чем дверь приоткрылась на целых три дюйма — на длину цепочки, — и темно-карий глаз с тревогой посмотрел на меня.

— О, это вы, лейтенант, — произнес Поллок.

Он прикрыл дверь, снял цепочку, а потом открыл ее на всю ширь. Я вошел в холл и увидел, что он был одет в темно-каштановую замшевую рубашку и такие же брюки. Даже его глаза и волосы гармонировали с одеждой. Он провел меня в гостиную и предложил сесть.

— Похоже, вы слегка нервничаете, мистер Поллок, — сказал я.

— Я думал, что пришел кто-нибудь со своими соболезнованиями, — пожал он плечами. — Этого сейчас я не могу вынести. Вы знаете, наверное, вчера я ездил в морг и опознал тело Уолли. Похоронное бюро забрало его сегодня, похороны завтра. Мне придется разговаривать с людьми, которые придут проводить его в последний путь, но до тех пор я хотел бы побыть один.

— Конечно.

Он сел напротив меня и крепко зажал ладони рук между колен.

— Как идет следствие, лейтенант?

— Медленно, — ответил я. — Одна из интересных деталей той вечеринки: люди, которые там собрались, не просто друзья Минервы Трент. Они — ее партнеры по бизнесу.

— Уолли только надеялся стать им, — горько сказал он.

— Минерва поддержала Блейка, когда тот начинал свой бизнес в области импорта, по совету ее адвоката Гетлера. Она также поддержала Джерарда, когда тот принял решение открыть новый выставочный зал, и тоже по совету Гетлера. Но она отказала Уолли вложить часть своих денег в расширение вашего дела, и это тоже было сделано по совету Гетлера.

— Я не понимаю, — сказал Поллок, — что этот Гетлер имел против Уолли?

— Он посчитал, что торговля антиквариатом — это рискованный бизнес, а если им занимаются гомосексуалисты — это уж слишком большой риск, — сказал я.

— Наш магазин — это сплошные убытки, — горячо сказал он, — но мы и не рассчитывали, что он будет приносить доход. Наша оптовая торговля все время расширяется. Деньги нам нужны для расширения. Здесь не может быть потерь.

— Теперь, после смерти Уолли, вы закроете свой магазин?

— Не уверен. У меня еще не было времени подумать над этим. Нам, правда, нужно место для склада и упаковочной. Я думаю, что все же закрывать его не' буду, а нужный капитал поищу где-нибудь еще.

— Я уже побывал в магазине, искал вас, —сказал я. — У вас там работает славная девушка.

— Да, Джени Ларсен. Она очень хорошая.

— Когда я там был, она мне показала магазин, и я познакомился с вашим упаковщиком.

— Майк Берчет. Работник он неплохой, но уж очень необщительный.

— Я спросил у него, что он думает по поводу смерти Уолли, кто мог бы убить его, — продолжил я, — а он ответил, что Уолли просто человек, у которого он работает, и снова начал колотить молотком.

Поллок слегка усмехнулся:

— В этом весь Майк.

— Майлз Джерард — художник по интерьеру и дизайнер, — сказал я, — он ведь тоже гомосексуалист. Исходя из этого, я бы предположил, что его бизнес — ненадежное предприятие, к тому же — иметь дело с гомосексуалистами крайне рискованно. Правильно?

— Я не очень понимаю, что вы хотите этим сказать, лейтенант.

— Если бы вы были на месте Гетлера, вы бы, по всей видимости, отнеслись к Джерарду так же, как и к Уолли. Однако в деле Джерарда он посоветовал Минерве дать денег.

— И рекомендовал не поддержать Уолли. Теперь я вас понимаю, лейтенант.

— Интересно почему? — сказал я. — Мне надо спросить об этом Гетлера.

— Мне было бы очень интересно услышать его ответ, — сказал Поллок. — Вы думаете, это имеет какую-то связь с убийством Уолли?

— Пока не знаю, — ответил я. — Надеюсь, вас не очень сильно обидит, но когда я увидел ваш магазин, то подумал, что большая часть товара, который вы продаете, это — практически хлам.

— Так и есть, — сказал он. — Не все, конечно. У нас есть несколько очень хороших вещей. Те, которые стоят на полу. Но все же, бронзовое и керамическое барахло, которое нам продает Блейк, расходится очень хорошо. В основном, в виде оптовых поставок в другие магазины. Очень многие хотят иметь что-нибудь этакое экзотическое, вместе с тем, они не хотят платить деньги за подлинный антиквариат.

— Значит, Уолли занимался оптовой торговлей, в то время как вы отдавали себя магазину, — невинно констатировал я.

— Нет, — покачал он головой, — как раз наоборот. По коммерческим делам всегда ездил я, я же поддерживал наши деловые связи, а Уолли оставался в Пайн-сити и занимался делами здесь. Он был лучшим чем я знатоком настоящего антиквариата, особенно азиатского. Откровенно говоря, я не думаю, что его радовала вынужденная торговля барахлом, но это был единственный способ удержаться на поверхности.

— Как складывались у вас отношения с Блейком?

— Нормально. Лично мне он не нравится. Думаю, что и Уолл и думал так же. Подонок! Но он поставлял нам товар, и мы платили за него. Чисто деловые отношения.

— Было приятно поговорить с вами, мистер Поллок, — сказал я, взглянув на свои руки, чтобы убедиться, что на них нет лайковых перчаток. — Благодарю за потраченное на меня время.

— Я рад сделать все, что поможет найти убийцу Уолли, — сказал он на прощание.

Он проводил меня до входной двери. Я сел в машину и завел двигатель. Очевидно, Поллок не был сторонником затяжных проводов, потому что дверь за ним закрылась немедленно.

Было уже почти пять, когда я приехал в офис Гетлера. Цербер поджатыми губами продемонстрировала мне свое неодобрение, когда я вошел в приемную.

— Я думаю, мистер Гетлср собрался уезжать, лейтенант, — холодно заявила она.

— Снова в спортивный зал? — снисходительно улыбнулся я. — У меня нет сомнений, он — ненасытный мужчина, так?