Глава 21

Вы, наверное, будете рады узнать, что где-то над Атлантикой я все-таки собрался. И вернул свое обаяние. Вместо того чтобы развлекать стюардесс, я провёл большую часть полета, изучая путеводитель по Парижу.

Знали ли вы, что Эйфелева башня была рекламным щитом для компании Citroën с 1925 по 1934 год? Вот, а она была. Идея была замечательной, пока бешеные счета за электроэнергию не обанкротили компанию. Но, во всяком случае, идея позволила мне начать думать творчески. Поэтому я отбросил книгу и начал мозговой штурм плана новой рекламной кампании.

Эта кампания самая большая из тех, что я когда-либо делал.

А продукт, о котором пойдет речь сексуальный, элегантный, умный и теперь без бороды.

Вы догадались.

Это я.

В нашей индустрии мы называем это «саморекламой». И я собираюсь продать себя Элле Брайант.

Операция под названием «Отвратительно великолепен» начинается.

Несколько часов я размышляю над тем, что скажу ей, когда увижу. Как достану свою открывалку, чтобы получить эмоциональный отклик. Затем обдумываю стратегию. Что вообще, черт возьми, заставило меня тащиться так далеко?

На сей раз не будет никаких лошадей и экипажей. Никаких котят, доставленных сверкающими вампирами. Никаких музыкантов с аккордеонами. Никаких щитов с моим именем, светящихся в лучах Эйфелевой башни.

В отличие от Citroën, я не собираюсь перегибать.

Все, что сейчас имеет значение это то, как она отреагирует. Я облажался, но собираюсь исправить это. Элла Брайант должна знать, что ей не нужно выбирать между мной и Парижем.

У нее, черт возьми, может быть и то, и другое.

Поначалу я думал подождать пару дней перед встречей с ней, но посчитал, что терпение это пустая трата времени. Поэтому, как только приземлился, отвёз свой багаж в гостиницу.

Видите того красивого мужчину? Того у кого белоснежная рубашка, и кто бежит через две ступеньки по станции метро?

Это я.

Через три квартала я добираюсь до места Площадь Контрэскарп. Несмотря на дождь и сумерки, на улице все еще активно кипит жизнь. Туристы сидят под навесами баров и пьют вино под навесными лампами. Я достаю бумажку из кармана и проверяю адрес Эллы.

Угадайте, как я достал ее адрес?

Попросил Паркера перехватить одну из открыток для Керри. Как я уже говорил, парню нужен его собственный детективный сериал.

Я оглядываю площадь, на ней стоит человек, бренчащий серенады на гитаре. Иду дальше и останавливаюсь, когда дохожу до небольшой кондитерской и проверяю номера на домофоне. Никакой подписи с фамилией Брайант. Я медленно поднимаю голову и считаю этажи. Видите то окно с цветочным горшком? Это квартира Эллы. Горит свет, но шторы задернуты.

Не буду вам врать – я нервничаю. Эти последние несколько недель в одиночестве были мучительными. Я делаю глубокий вдох, стряхиваю воду с волос и нажимаю на сигнал домофона.

Бзз.

Нет ответа.

Я делаю шаг назад, смотрю на ее окно и могу лишь разглядеть силуэт женщины. Я узнаю ее волнистые волосы и силуэт груди.

С возвращением, моя эрекция. Как же я скучал.

Мои глаза устремляются влево, и я вижу другой силуэт. Элла Брайант не одна. Похоже это парень, я прав? Или чудовищно высокая женщина. На сердце становится тяжело. Я делаю глубокий вдох. Отказываюсь делать выводы, прежде чем… но сейчас он касается ее руки.

Я не могу двигаться. Боже. Теперь она снимает что-то через голову. Я потрясен сценой, развернувшейся передо мной. Прикован к месту на котором стою. К черту все. Вы правда думаете я позволю какому-то лягушонку-переростку лапать мою девочку? Александр Слэйд не сдается без боя.

Я нажимаю домофон снова.

Бзз.

Жду.

Все еще никто не отвечает.

Боже мой, я должен как-то привлечь ее внимание.

К сожалению, мой бум-бокс остался в восьмидесятых, поэтому я пересекаю площадь и засовываю сто долларов в карман мистера Музыканта.

Он улыбается, и я хватаю его гитару. Ругаясь на французском, он преследует меня, пока я бегу к фонтану в центре площади. Пока он не успел меня поймать, я начинаю петь так громко, насколько это возможно первую песню, пришедшую мне на ум. Everlong by The Foo Fighters.

Дэйв Грол, будь начеку. Шучу. Просто прикройте уши и присоединяйтесь, дамы, потому что я сочиняю прямо на ходу.

Элла.

Я жду тебя здесь.

Жду долго.

Прямо сейчас.

Ты не выходишь у меня из головы.

Давай сразу в постель.

Это ведь должно привлечь ее внимание?

Она любит эту песню, а я пою ее как умирающая кошка. Я снова и снова повторяю первый куплет, потому что нет времени думать. Небольшая толпа собирается вокруг фонтана и начинает хлопать моему таланту. Ко мне направляется жандарм, как думаете, он хочет взять автограф?

Нет, я тоже думаю, что нет.

Но меня это не волнует, потому что мой план работает.

Шторы открываются.

Вот она.

Элла!

Она наклоняется к окну и опирается на подоконник. В голосе звучит удивление:

— Алекс? Это ты?

Я снимаю гитару с плеча, отдаю ее обратно музыканту и подбегаю к окну. Боже, происходящее напоминает постановку пьесы Ромео и Джульетта в девятом классе. Но сейчас мне приходить играть Ромео. Я вздрагиваю от воспоминаний. Тот корсет был настолько узким, что я потом еще неделю мучился с жуткой сыпью.

— Что ты тут делаешь?

Я смотрю на нее умоляющими глазами.

— Элла, пожалуйста, впусти меня. Мне надо поговорить с тобой.

К ней присоединяется ее друг. Боже, она не может с ним встречаться. Если бы у Гарри Поттера была бородка, то вот на кого вы смотрели бы прямо сейчас. Только посмотрите на этот шарф на шее. Слюнтяй.

— Элла, пожалуйста. Поверь мне, ты не хочешь, чтобы я продолжал. Это слишком откровенно и связанно с розовым слэйди.

Могу поклясться, я вижу улыбку на ее губах. Затем она говорит:

— Ладно, ладно, дай мне секундочку.

Я жду, мне кажется, вечность, прежде чем эта зеленая дверь открывается. Я втягиваю воздух. Прекрасна. Даже когда Элла одевает повседневную одежду, от ее красоты захватывает дух. Гарри становится рядом с ней и что-то по-французски бормочет ей на ухо, но она не слушает его. Ее глаза как будто в трансе, смотрят на меня с такой интенсивностью, что я чувствую себя изнасилованным.

И я полностью согласен с этим.

Капля дождевой воды слетает с навеса и капает ей на лоб, стекает по щеке и цепляется за нижнюю губу. Я ничего не могу с собой поделать, протягиваю руку и большим пальцем убираю влагу. Вы видели, как ее губы слегка приоткрылись, когда я коснулся ее? Как она наклонила руку к моему запястью?

Запах является сильным воспоминанием. А я нанес тот же одеколон, что и при нашей первой встрече. И, между прочим, намеренно. Я набрызгал его и на мошонку, так, на всякий случай. Хочу предупредить вас, что сейчас я легко воспламеняюсь. И если она подойдет слишком близко, мои яйца начнут искрить.

Элла поворачивается к этой смазливой улитке и говорит что-то на французском. Не имею представления о чем она говорит, но он смотрит на меня через очки.

А потом?

Я ухмыляюсь.

— Первое свидание?

Она качает головой.

— В его мечтах. Забудь, я хочу знать, что ты тут делаешь. В смысле у моей квартиры.

Я облизываю губы как голодное животное, которое собирается напасть на свою жертву.

— Позволь мне зайти внутрь, и я все расскажу.

Она поднимает бровь.

— А если нет, что тогда будешь делать? Сидеть здесь под дождем и всю ночь петь серенады?

Я улыбаюсь.

— Ты слишком хорошо меня знаешь

Похоже большой парень на моей стороне, и внезапно начавшийся ливень ускоряет решение Эллы.

— Хорошо, Алекс. Поднимайся.

Моя рубашка намокла и почти прозрачна. Вы видите хитрый взгляд Эллы, скользящий по моему туловищу? Я тоже.