«Как же волхв не увидел предательства в его княжестве?! Неужели знал, но скрывал? Но ведь не могло такого быть, Горислав доверял Наволоду, посвящал того во все тайны. Нет, он не мог быть в сговоре».

Подумал об этом, и со страшной силой потянуло поскорее оказаться в детинце. Потребовать от волхва и жрецов ответы. Всего его внутри опалило нетерпение, и силы прихлынули к нему.

«Нужно идти!» – Данияр открыл глаза, поднял голову и окаменел, невольно схватившись за топор.

В изумрудном свете листвы неподалёку от костра стояла женщина. В руке она сжимала сухую клюку. Данияр разглядывал её белое лицо и не мог понять, сколько ей лет. Две седые недлинные косы падали из-под повоя на плечи, гладкая кожа с редкими морщинами говорила о том, что не такая она и древняя, но взгляд серых с зеленью глаз, веющий умудрённостью, пронизывал, давил, вытаскивая душу наружу. Так иногда смотрел Наволод, и Данияр не знал, куда себя деть в такие моменты. Ко всему одета была просто: на плечах тяжёлый грубый плащ из рогоза, льняное серое платье без вышивки, подол которого вымок от росы и вымазался в земле, подпоясана верёвкой, на которой висят необходимые в пути вещи, главные из коих – наполненные и покрытые испариной мехи из козьей кожи да нож. На плече сума. Всё на первый взгляд выказывало в ней простую путницу. Данияр расслабился и выдохнул.

– А я чую, дымом пахнет, – проговорила напевным голосом путница. – И деревья волнуются…

Она перевела взгляд на запачканного кровью Марибора, но выражение её лица никак не изменилось.

– Тяжело ему… – сочувственно проговорила она. – Позволь помочь, облегчить боль?

Данияр посмотрел на дядьку. Велика честь, но Марибор угасал на глазах, и невольно тревога охватывала князя. В конце концов, он тащил его от самой деревни не для того, чтобы тот умер под стенами города. Предатель нужен ему живым. Да и волочить его не было уж сил, пусть хоть на ноги встанет, чтобы не тащить его на себе. Данияр поглядел на старуху, согласно кивнул.

– Коли ведаешь, то помоги.

Ведунья прошла к костру, отставила к дереву ясеневый посох, сняла заплечную суму. Но приближаться к раненому не спешила. Выудила из мешка железную посудину, поставила на тлеющие дрова, налила из мехов воды. Данияр молча наблюдал за ней, отмечая, что женщина весьма ловко справляется, выуживая из мешка сухие пучки трав, будто заранее подготовилась. Взяло смутное недоумение – неужели знала загодя, кого встретит в лесу? И одно он понял наверняка – женщина не была простой путницей. Может, берегиня, обратившаяся в смертную женщину, решила помочь? Да и деревень поблизости никаких не было.

Тем временем ведунья опустилась рядом с Марибором, осмотрела его шею, подобрала взмокшую от крови рубаху, оголила рану на боку. И в этот раз не выказала она никакого удивления, была спокойна.

– Как же звать тебя? – не удержался Данияр.

Ведунья обернулась, пронизывая князя острым проницательным взглядом.

– А зачем тебе моё имя?

– Хочу знать, кто помог, – потёр он дрожащие пальцы. – Отблагодарить потом.

– Не нужно, – твёрдо ответила она. – Да и не за что пока, я ещё ничего не сделала. Дела плохи у него… – женщина, смочив чистое полотно водой, стала отирать лицо, шею и здоровую кожу вокруг страшной раны, которая выглядела, как дыра в теле.

Марибор пошевелился было, приходя в чувство, издавая невнятные глубокие стенания, но быстро смолк, так и не открыв глаз.

Вода закипела, и женщина, поднявшись, оставив раненого, развязала один из своих мешочков. Бросила щепоть в бурлящую воду, развязала другой и тоже отсыпала в чашу. Помешала деревянной ложкой, которую сдёрнула с пояса.

– Откуда же вы путь держите? Где вас так измучили и кто? – спросила она в свою очередь, коротко поглядывая на князя. – Знать в беду лихую попали?

– Верно молвишь. Попали в плен к степнякам, – ответил Данияр, мрачнея, не посчитав нужным скрыть это. А вот о том, что их добровольно отпустили, не сказал.

– В Волдар идём.

– Не дожил бы твой брат до города… – ответила женщина, и от слов её внутри всё перевернулось, мгновенно вскипела кровь.

– Он мне не брат! – зло отрезал Данияр, но прикусил язык.

Путница только укоризненно глянула на него и полотном подхватила чашу с огня, поставила наземь, давая отвару остудиться.

– Похожи. Вот и подумала, что братья, – ответила она спокойно.

И Данияр ощутил укол совести, повинно опустил взгляд и голову, понурился. В самом деле, их иногда путали, и только когда эти двое вставали рядом, были видны различия: дядька куда выше и шире плечах, и взгляд твёрже, и волосы темнее.

– Оно и тебе помощь нужна, – бегло скользнул её участливый взгляд по князю.

– А ты, верно, и не узнала, кто я, – подхватил Данияр. – Значит, не из наших мест будешь.

Женщина повернула к нему голову, сощурила глаза, силясь присмотреться внимательней.

– Не из ваших. Иду в речную деревню, а оттуда – до Сарьяри. Говорят, там травы сильные, вот и спешу, пока Купало ещё в силе своей, – голос её зачаровывал и утешал.

Данияр окончательно смягчился. Ему всегда не хватало материнской заботы, доброго слова, ласкового взгляда. Мать ушла слишком рано, Данияру и четырёх зим не исполнилось, и помнил он её смутно – только светлые чистые глаза и льняные гладкие волосы, да тёплые руки.

Спрашивать пожилую женщину, из какого она роду-племени, совестно стало, потому Данияр помолчал, погрузившись в далёкие воспоминания. Путница разлила в плошки отвар, поглядела на князя.

– Вижу, тебя что-то терзает? – вдруг спросила она.

Данияр тяжело выдохнул. Теперь, когда гнев ушёл, он чувствовал себя разбитым, подавленным и смертельно уставшим. Силы тянули и глубинные стенания Марибора.

– Я хочу знать правду… – устало промолвил он чуть слышно.

Но путница поняла его, усмехнулась, растягивая мягкие губы в улыбке.

– Правду хотят знать все, но не каждому она придётся по сердцу.

Данияр горько ухмыльнулся.

– Мня уже ничто не страшит.

– Я могу тебе её показать, если желаешь, – вдруг сказала она, пронзая князя острым пророческим взглядом.

Данияр вопрошающе воззрился на неё, не ожидав подобного предложения. Сглотнул и вытянулся. За правду он готов многое отдать. И только тут его взгляд упал на обереги на шее путницы – символы огня, среди них и богиня судеб. Никаких знаков тёмной силы на ней не было. Встретить светлую колдунью в окрестности Волдара – редкость. Да что там говорить, ведающие женщины все перевелись, ныне с огнём не сыщешь. И верно, Боги благоволят ему, раз послали к нему пророчицу. Большая удача повстречать её. Данияр, отрезвев в конец, поднялся и приблизился к ней. Глядя пристально в глубину глаз колдуньи, просил:

– Не учинишь ли ты мне зло, коли соглашусь?

– Злодеяния мне чужды, не такова моя природа. Коли зришь, смотри внимательней. Я же ведаю, что добрая у тебя душа, не как у него, – кивнула в сторону Марибора колдунья. – А потому говори, что хочешь узнать?

Данияр сделал ещё шаг вперёд, неотрывно глядя в зелёные, как полынь глаза колдуньи, сказал:

– Я желаю знать одно – за что Боги прогневались на мой род?

Колдунья посмотрела на князя долгим взглядом, а потом склонилась, взяла чашу и протянула Данияру.

– Испей, и ты получишь ответ.

Данияр опустил взгляд на отвар. Может ли он доверять лесной колдунье? Но неведение точило его куда больше, чем страх за собственную жизнь. Он давно подозревал, что в прошлом отца не всё ладно, и должен, наконец, разобраться с этим. Наволод говорил, что это связано с храмом, что стоит на кряже у стен города. Однако Данияр чуял, что волхв ведал больше и не договаривал. А потом у Данияра не было времени толком поговорить с волхвом, дни отняла и подготовка обряда на княжение, и поездка в Доловск, венчание, а теперь ещё и эти степняки бросили петлю на шею.

Колдунья терпеливо держала чашу и смотрела спокойно и мягко. Данияр, больше не раздумывая, принял питьё.

– Трёх глотков будет достаточно, – заверила она и отступила.