Первая часть моего плана побега была завершена. Теперь мне нужно было сесть на корабль, который не был полон кошек — обычная профилактическая мера против мышей и крыс. Уши прижались к голове, будто меня разрывало на части, кошачий коготь вырывал мне кишки и врывался в мой разум. Потом я вспомнила слова матери. Страх — для слабаков. Не будь слабачкой, Гризельда.

Я побежала быстрее. Я отказывалась гнить, как мышь. Я найду корабль и отправлюсь в Шенбруннский дворец, чтобы отомстить за свою мать и захватить трон.

7. Клара

Я не знала, сколько времени прошло с тех пор, как я рухнула на землю, корчась в агонии, но, наконец, судороги прекратились. Перед глазами всё еще расплывалось, в горле стоял ком, атаковали спазмы, стремясь изгнать пищу, которую я проглотила ранее.

— Тише, все кончено, — отец помог мне подняться на ноги и усадил в мягкое кресло.

— Сделай маленький глоток, — крестная подала мне чашку чая с пикантным имбирным ароматом.

— Что случилось? — я оглядела комнату, пытаясь вспомнить, что вызвало мучительную боль.

Отец выглядел еще более злым, чем раньше, его губы стали тонкими, тело излучало напряжение, но на его лице было еще что-то, что я видела только один раз, когда на меня напала мачеха… страх.

— Меня отравили?

— Нет, — ответила крестная. — Чужеродная магия не нарушила защиту замка, но прошла через почтовый портал, который каким-то образом должен был быть расширен, чтобы пропустить Щелкунчика. Темная магия в статуэтке вызвала тревогу.

Я быстро моргнула, не понимая, о чем она говорит.

— Но Щелкунчик был моим. Он был у меня в детстве.

— Должно быть, Гризельда прихватила его до того, как попасть в тюрьму.

— Как такое возможно? Не могу поверить, что стража не обыскала ее! — отец скрестил руки на груди, и охранник у двери отшатнулся.

— Охранник не виноват, — крестная ободряюще улыбнулась молодому защитнику. — Жаклин, должно быть, дала своей дочери невидимую сумочку, чтобы хранить вещи. Никто, кроме владельца, не может видеть сумку.

Сначала я хотела возразить, но потом вспомнила, что в детстве, когда мы с Гризельдой играли, мои любимые игрушки необъяснимо исчезали на несколько дней, а потом таинственным образом появлялись вновь. Вспышка раздражения наполнила меня. Зачем ей красть у меня, если я готова была поделиться с ней? Потому что она ничего не могла с собой поделать. Она всегда нуждалась в большем. В ней всегда была бездонная печаль и пустота, которую невозможно было заполнить. Я тяжело сглотнула, не зная, что делать с охватившим меня состраданием.

Я посмотрела налево, на то место в воздухе, которое светилось слабым синим светом. Все, что я знала о портале, это то, что давным-давно пользователь световой магии создал его, подключив наш замок к другим замкам и тюрьме Змеиного Острова, чтобы обеспечить обмен быстрыми сообщениями, полезное дополнение к совиной почте.

— Портал уже починили?

Крестная кивнула:

— Да.

— Я уже отправил через портал два письма, в которых велел стражникам Змеиного Острова изолировать Гризельду и постоянно следить за ней. Я до сих пор не получил ответа, — отец стиснул зубы. — Я отправил своих стражников, и как только они доберутся до Змеиного Острова, Гризельда заплатит за содеянное.

— А как же магия Щелкунчика? — я колебалась, боясь задать следующий вопрос. — Она не причинила значительного ущерба, верно?

Я больше не чувствовала боли, и все же, предчувствие охватило меня, заставляя волоски на руках встать дыбом.

Крестная подняла Щелкунчика.

— Гризельда наполнила его проклятием. Поскольку он был твоим и подарен тебе матерью, у тебя была особая связь с игрушкой, позволяющая ей создать проклятие, которое вызывалось только тогда, когда ты касалась Щелкунчика.

— Какое проклятие? — мой взгляд метался по комнате в поисках зеркала, чтобы проверить, не выросли ли у меня рога и хвост. У меня было слабое воспоминание, что после того, как начались судороги, незнакомый голос произнес несколько слов, но я была не в состоянии обратить на это внимание.

— Проклятие… — начала крестная, но отец прервал ее.

— Ей не нужно об этом слышать, — он погладил меня по лбу. — Клара, нет необходимости беспокоиться об этом. Я позабочусь обо всем.

Я наклонила голову, чтобы посмотреть мимо него на крестную.

— Я все равно хотела бы знать. Пожалуйста.

Отец вздохнул, и глаза крестной засияли печалью.

— После того, как ты потеряла сознание, Щелкунчик сообщил, что у тебя есть двенадцать дней, чтобы снять проклятие. Если ты этого не сделаешь, твое тело превратится в деревянную фигурку, а душа будет заперта навечно внутри Щелкунчика.

Холодный пот выступил у меня на затылке, когда я поняла, насколько страшнее проклятие, чем я себе представляла. Я бы с радостью получила хвост или стала оборотнем.

— Как мне его разрушить?

— Ты его не разрушить. Охранники это сделают, — сказал отец.

— Нужно скормить Щелкунчику волшебный орех Кракатук.

— Кракатук, — повторила я медленно, — никогда о таком не слышала. Где он растет?

Крестная грустно улыбнулась мне.

— Это волшебный орех. В Вене его нет, и я не знаю, где он находится. Тем не менее, есть деревня магов недалеко от вашего королевства… Гумпольдскирхен. Один из них должен знать, где можно найти Кракатук.

— Значит, у меня есть двенадцать дней, чтобы найти его, или я превращусь в деревянную статуэтку, и моя душа окажется в ловушке?

Крестная кивнула.

— Есть еще кое-что. Если Щелкунчик попадет в волшебную страну, его внутренние часы ускорятся, а это означает, что то, что ты считаешь всего лишь несколькими часами, может составить целый потерянный день.

Дрожь пробежала по мне.

— Как я узнаю, сколько у меня осталось времени?

Крестная выдавила:

— С каждым днем Щелкунчик будет предупреждать тебя о том, сколько дней осталось.

Говорящая кукла была жуткой, но я была рада, что есть способ следить за течением времени.

— Не беспокойся о Кракатуке. Охранники позаботятся об этом, — отец перешел к карте, которая висела на стене, и переставил некоторые булавки в нашем королевстве. — Я отправил команду. Они должны прибыть на следующее утро в деревню Гумпольдскирхен, чтобы допросить всех магов.

— А как насчет принцев?

Отец поднял бровь на мой вопрос, вероятно, посчитав меня странной, что я подняла эту тему, когда моя жизнь была в опасности. В то время как я боялась превратиться в деревянную куклу, я все еще была обеспокоена вступлением в брак не с тем человеком.

— Думаю, это может быть хорошей задачей, чтобы посмотреть, кто действительно заботится обо мне. Заставьте их искать Кракатук, — я не верила, что кто-то из них найдет его, но возможность избежать драмы ухаживания была слишком заманчивой, чтобы отказаться.

Отец хлопнул в ладоши.

— Превосходная идея. Принц, который найдет Кракатук и разрушит проклятие, станет твоим мужем.

— Что? — как мог мой план избавиться от принцев так плохо обернуться?

— Ты сказала, что хочешь, чтобы их проверили, и нет лучшего испытания, чем спасение твоей жизни. Тот, кто сумеет это сделать, докажет, что он настоящий муж.

Прежде чем я успела придумать контраргумент, отец вышел из кабинета и велел гонцу, чтобы принцы немедленно собрались в бальном зале.

— Вам не кажется, что немного поспешно решать, что тот, кто разрушит проклятие, станет моим мужем? — мне пришлось почти бежать, чтобы успевать за широкими шагами отца.

— Нисколько. Нет лучшего доказательства, что принц достоин твоей руки в браке, чем то, что он спас твою жизнь. Это окончательное испытание.

Мы добрались до бального зала, который был пуст, если не считать принцев. Я задумалась, беспокоился ли мой двор или уже отклонил тревогу и продолжил празднование где-то в другом месте. Больше не наедине с отцом, я не осмеливалась спорить с ним. Он мог быть снисходителен, но он не простит меня за то, что я публично оспариваю его авторитет.