Я глянула на скорпиона, не желая рисковать его гневом.

— Ничего, если мы поговорим друг с другом?

— Конечно, но у тебя всего десять минут, чтобы разгадать загадку, а одна минута уже прошла.

— Что еще может начать и закончить войну? — Филип выжидательно посмотрел на меня.

— Много чего, — ответила я. — Но все они противоположны. Жадность, ревность, зависть, боль и гордость — все это может начать войну. Стратегия, компромисс и разум могут положить конец.

— Может быть, нам стоит перейти к следующей части: я могу дать вам силу героев или оставить вас бессильными.

— Магия? — рискнула я. — И это может как начать, так и закончить войну.

— Но подходит ли это к последней части: я могу быть пойман взглядом, но никакая сила не может заставить меня остаться?

Я на мгновение задумалась.

— Ну, думаю, что магия часто имеет власть над тем, кто пойман взглядом, и это непредсказуемо, поэтому в этом есть смысл. Она не подходит идеально, но…

— Осталось пять минут, — прервал Скорпион.

Почему время летит так быстро?

— Ты не против, если я назову магию в качестве второго ответа?

Филип кивнул, но выглядел обеспокоенным.

— Думаю, да. Не могу придумать ничего лучше, так что мы можем попробовать.

— Магия, — я затаила дыхание, ожидая ответа скорпиона.

— Неправильно! Еще одна попытка и четыре с половиной минуты осталось.

Я хотела проклясть его. Как он вообще узнал время? И почему я всегда давала неправильный ответ? Почему я никогда не отвечала так, как этого хотели Бернадетта и отец? Будет ли это наказанием за мое беспокойство… смерть из-за недостатка знаний?

— Нам нужно сосредоточиться, — Филипп сжал мою руку, и успокаивающее тепло поднялось по ней. — Мы ищем что-то, что может начать и закончить войну, дать силу или оставить бессильным, что-то непредсказуемое, что приходит и уходит, как ему заблагорассудится.

Я потянула ниточку на платье.

— В этом нет никакого смысла. Я могу придумать несколько подходящих ответов, но ни один из них не подходит идеально.

— Давай вспомним войны, описанные в учебниках истории, и с чего они начались.

Я ломала голову и придумывала новые случаи ревности, оскорбленной гордости и гнева. Хотя все они могли подойти, я сомневалась, что что-то из этого было правильным ответом.

Филип выпрямился, в его глазах блестела надежда.

— Троянская война.

— Осталась всего минута, — прошипел скорпион.

— Все началось из-за Елены и Афродиты.

Я нахмурилась.

— Ты говоришь, что женщины или красивые женщины — это решение? — Хотя я понимала это, но думала, что это невероятно женоненавистническое настроение.

— Десять. Девять. Восемь, — считал скорпион.

Кадык Филиппа дернулся вверх и вниз.

— Ты мне доверяешь?

— Да, — Мне даже думать об этом не пришлось. Я безоговорочно доверяла Филипу во всем, включая свою жизнь. Он был моим лучшим другом. — Дай ему ответ, который считаешь правильным, — я крепко сжала руку Филипа, сдавила ее, вложив в него всю свою надежду.

— Три. Два, — продолжал скорпион.

— Любовь, — сказал Филип.

14. Клара

Скорпион и Филип встретились взглядами и несколько секунд, молча, смотрели друг на друга. Я не решалась пошевелиться, не зная, что означает тишина. Мы только что проиграли или выиграли?

— Верно. Вы доказали командную работу и смекалку. Я дам вам дар парализации, который поможет в Перевернутом Дворце. Но ваше путешествие еще далеко не окончено. Вы будете испытаны еще много раз, начиная с выяснения, как выйти из пустыни.

В тот момент мне было наплевать на будущие испытания. Мы прошли это испытание! Скорпионы не сожрут нас заживо, и мы получим первый подарок, который, по словам мистера Дроссельмейера, поможет нам получить Кракатук у Мышиного Короля.

Пока я обнимала Филипа, бормоча:

— Не могу в это поверить. Ты все правильно понял, — Скорпион исчез только для того, чтобы появиться с крошечной белой пробиркой. Я спрятала ее в невидимой сумочке, боясь, что он передумает.

— Как нам отсюда выбраться? — спросил Филипп, глядя на дыру, которую мы раньше не видели и в которую провалились.

— Это вам предстоит выяснить, — с этими словами скорпион исчез во мраке нижней пещеры, а вместе с ним и его маленькие братья и сестры, издав громкий шорох, за которым последовала мертвая тишина.

— Ты все еще помнишь, как лазить? — спросил Филип.

Я улыбнулась ему, благодарная за то, что мои детские карабканья на деревья наконец-то окупились.

— Да, — я поставила ногу на неровную стену пещеры и подтянулась. Рукам не хватало сил, но ноги были сильными и гибкими, что позволяло успешно подниматься. — Жаль, что мы не были более осторожны и попали в ловушку, — я поднялась выше, медленно продвигаясь вверх.

— Да, но тогда бы мы не получили в дар парализующий яд. Все получается так, как должно быть, — сказал Филип позади меня.

— Как мудро с твоей стороны, — я продолжила восхождение, благодарная Филиппу за то, что он был позади меня, на случай, если я поскользнусь. Моя благодарность превратилась в ужас, когда я добралась до участка густой паутины с несколькими пушистыми пауками.

Филип, должно быть, заметил мое колебание, потому что спросил:

— Хочешь, чтобы я расчистил?

— Нет, все нормально, — я проглотила отвращение и сунула руки в липкую паутину, напоминая себе, что, как бы отвратительно это ни было, паутина спасла нам жизнь меньше часа назад. К тому же, если я боялась испачкаться, мне следовало остаться во дворце и отдать свою судьбу в руки принцев и стражи. Но я этого не сделала и была рада, что оказалась здесь, борясь за себя. Жаль только, что я не могла сделать этот выбор с одобрения отца, не беспокоя и не разочаровывая его.

Хотя я несколько раз поскользнулась, но никогда полностью не теряла равновесие. Наконец, я добралась до верхней части пещеры и выбралась. Я лежала на спине, тяжело дыша. Мое сердце хотело поспешить к Бисквит и Эйсу, но тело требовало перерыва. Мы с Филипом затаили дыхание и проверили, надежно ли Щелкунчик спрятан в моей невидимой сумочке, которую я засунула во внутренний карман плаща.

Мы вышли из пещеры, и я застыла при виде одиноких деревьев. Бисквит, Эйс и Джулиан исчезли.

— Черт побери, — выругался Филип рядом со мной, разглядывая желто-зеленоватые саженцы, к которым привязал лошадей. — Джулиан выбрался из пут.

— Что же нам делать? — спросила я.

Филип сунул пальцы в рот и громко свистнул, и я последовала его примеру, надеясь, что Бисквит или Эйс услышат нас и придут. Наши усилия были напрасны.

— Как нам их найти? — отчаяние поднялось на поверхность, готовое поглотить меня.

Филип на мгновение задумался.

— Джулиан хочет того же, чего и мы, выбраться отсюда. Арка, через которую мы прошли, исчезла. Вероятно, он пытается найти выход.

Я кивнула, удивляясь, где может быть портал.

— Может, это нам поможет, — я вытащила золотую пряжу и бросила ее на землю, надеясь, что она укажет нам путь. Она откатилась примерно на фут влево, но затем остановилась. — Давай, давай, — подбодрила я.

— Мы уже получили все, что нам нужно знать. Нужно идти на северо-восток, — Филип указал влево, и мы поспешили туда так быстро, как только могли, не спотыкаясь о неровную землю.

Мы бежали будто целую вечность. Я держалась, даже когда колени трещали, голени болели, а под левыми ребрами кололо. Лучше бы Филипу оказаться правым, что это верное направление, потому что если это не так, я сомневалась, что смогу даже отползти назад. В конце концов, мы оба запыхались, и наши ноги подкосились, заставив остановиться. Я достала флягу, и мы полностью ее опустошили, а в следующие две привала снова, также, вероятно, как и буханку хлеба… трудно сказать, когда она продолжала отрастать, как только мы отламывали кусок.

— Ты это слышала? — спросил Филипп, и я напрягла слух, чтобы узнать самый сладкий звук… тихое ржание. Я побежала на него и остановилась за рощей деревьев, Бисквит и Эйс находились менее чем в десяти футах от меня. Джулиан дергал за уздечку Бисквит и не слишком мягко, чтобы заставить ее ударить рогом против синего света, исходящего из центра красно-каменной горы. Я направилась к нему, но Филип остановил меня. Вынув меч из ножен, он сказал: