Проблемы мира и социализма, 1984, № 12.
Авторы комментируют
Малое рядом с великим кажется ничтожным. На фоне грандиозных общественных перемен в сегодняшнем мире, небывалого ускорения социального и культурного прогресса остатки отжившей системы расистского порабощения народов могут показаться никчемным анахронизмом, обреченным на быстрое вырождение. Крушение колониализма произошло столь стремительно и катастрофично, триумф национально-освободительного движения был столь велик и вызвал такой энтузиазм, что еще недавно само существование официально узаконенного расистского режима казалось нелепым и абсурдным. Многие в мире думали, что достаточно небольшого усилия, чтобы этот режим отошел в небытие.
Однако жизнь показывает, насколько опасно питать какие бы то ни было иллюзии относительно расизма. Со времени Года Африки, как называют 1960-й год, когда наибольшее число африканских стран провозгласило независимость, прошла четверть века, а народы ЮАР и Намибии все еще страдают под гнетом расизма.
В материалах раздела представлены данные об ужасающих условиях жизни африканцев в стране апартеида. Дополним их некоторыми цифрами и фактами. По данным ООН, 12,3 процента трудоспособных африканцев, или два миллиона человек, являются хронически безработными. В пересчете на душу населения доходы африканцев в 21 раз меньше, чем доходы белых. Подавляющее большинство детей африканцев получает лишь начальное образование и только около 6 процентов из них поступает в среднюю школу. Школьное образование для белых детей бесплатное и обязательное; для африканцев оно не является обязательным, и их родителям приходится платить за обучение, за школьную форму и учебники. В пригороде Иоганнесбурга — Соуэто, население которого превышает миллион человек, в каждой лачуге живет в среднем по 14 человек. Соуэто и другие африканские пригороды превращаются в гигантские трущобы.
По данным Международной организации труда (МОТ), в ЮАР более 100 тысяч детей в возрасте до 15 лет работает на фермах, принадлежащих белым. Условия здесь носят явную печать рабского труда. Африканские работники ферм не охраняются законами о труде, им запрещено уходить от своих хозяев. Южноафриканская газета «Ранд дейли мейл» расследовала использование детского труда на обширных плантациях сахарного тростника в провинции Наталь. Большинство рабочих составляли девочки 13–15 лет. Они работали по 9 часов в день шесть дней в неделю и не получали никакой еды в течение дня.
Подсчитано, что юридически система апартеида базируется примерно на двух тысячах законов и постановлений, включая около 400 специальных постановлений парламента, касающихся черного населения (в принятии которых оно никак не участвовало). Грабительские войны за землю, которые велись на протяжении прошлого столетия, налоговая система и законы о земледелии породили многочисленный безземельный пролетариат, лишенный средств к существованию и не имеющий ничего, кроме своих рук. Правила, регулирующие приток африканских рабочих в городские районы и ограничивающие передвижение африканских рабочих и количество рабочих мест для них, обеспечивают положение, при котором африканская рабочая сила остается дешевой, имеется в большом количестве и в массе своей остается неорганизованной.
70 лет спустя после введения первых законов апартеида 22 миллиона африканцев, 2,6 миллиона цветных и 800 тысяч индийцев каждый день сталкиваются с системой «раздельного развития», установленной предками 4,6 миллиона белых, находящихся у власти. Вот показательный пример. В мае 1983 года муниципальный совет Претории проголосовал за закрытие 17 парков города для представителей небелого населения. Лишь черным домработницам в белых семьях разрешено посещать эти парки. Члены совета от правящей националистической партии, которые составляют большинство совета, заявили, что им придется израсходовать дополнительно 70 тысяч рэндов на то, чтобы установить знаки, сообщающие о новом законе, и нанять охранников с собаками для патрулирования парков.
Жестокой дискриминации в ЮАР подвергаются и цветные, которые разделяются на несколько категорий. О том, что это означает, рассказали служащие-цветные корреспонденту южноафриканской газеты «Ранд дейли мейл»:
— Некоторые из нас причислены к так называемой категории «01», другие — к «07», — говорит служащий одной компании в Иоганнесбурге.
— Что значит «01» и «07»?
— «01» — это, согласно «Книге жизни» (имеется в виду книга классификации населения по расам), код для обозначения людей, подпадающих под категорию подлинно цветных, — объясняет он, — а «07» — для тех, кого классифицируют как «прочие цветные».
— Кто же такие «прочие цветные»?
Ни один из присутствующих не может ответить на мой вопрое.
— Возможно, дети от брака цветного мужчины с цветной женщиной, — с горькой иронией замечает один из собеседников.
Я рассказываю им, как несколько лет назад задал тот же вопрос инспектору отдела классификации рас, но и он не смог дать вразумительного ответа.
Мои собеседники подчеркивают, что ни один цветной не признает понятия «прочие цветные».
— С расовой точки зрения, — говорит Солвин Элефанг, — я и жена почти одинакового происхождения. Однако она причислена к «прочим цветным», а я — к «капским» (в ЮАР так называемые «капские цветные», то есть исконно проживающие в Капской провинции, пользуются незначительными привилегиями по сравнению с другими цветными. — Авт.). Но это еще не все. Один наш ребенок поэтому отнесен к «прочим цветным», второй — к «капским».
В марте 1983 года власти опубликовали ежегодные статистические данные о проведении очередной расовой «переклассификации». Как сообщалось, 72 цветных и 7 китайцев были переведены в разряд белых, 15 белых были переведены в разряд цветных, а 39 цветных — в разряд индийцев. Подобные изменения имеют серьезные последствия для тех, кого они коснулись. Например, молодой человек, который был переведен из разряда цветных в разряд белых, теперь может жениться на белой девушке, что раньше ему было запрещено в соответствии с расовыми законами, запрещающими смешанные браки. С другой стороны, белый, переведенный в разряд цветных, должен оставить свой дом в районе, предназначенном для белых, и переехать в район для цветных.
Стараниями расистов ЮАР давно превращена в военно-полицейское государство. Само существование режима апартеида, отмечается в заявлении ведущей освободительной организации ЮАР — Африканского национального конгресса (АНК), является «коренной причиной эскалации насилия в стране». Ежедневно около тысячи жителей с небелым цветом кожи подвергаются здесь арестам.
О том, как обращаются южноафриканские тюремщики с заключенными, можно судить по рассказу видного профсоюзного деятеля ЮАР Стефана Дламини:
«Меня привезли в полицейский участок в 40 милях от дома. Зверски избили: наносили удары по всему телу, пинали ногами, били в пах. Меня принуждали «сидеть» на воображаемом стуле. Если я падал в изнеможении, они поднимали меня, били головой о кирпичную стену. В результате пыток я почти ослеп. «Ты коммунист, мы выбросим тебя из окна», — угрожали полицейские.
Пытки продолжались четыре дня. Потом карцер. Просидел там полгода. По моей просьбе меня наконец показали врачу. Я разделся, чтобы он мог увидеть мои кровоточащие, изувеченные, распухшие ноги. Врач спросил сопровождавшего меня полицейского: «Что случилось с этим человеком?» — «Это террорист», — ответил полицейский. Врач выгнал меня, не оказав никакой медицинской помощи. Я вновь вернулся в камеру. Уверен, что, если бы полицейские выбросили меня из окна, как они грозили это сделать, врач, который отказал мне в помощи, охотно констатировал бы, что я покончил жизнь самоубийством или умер естественной смертью».
Хотя в тюрьмах заключенные трех небелых категорий работают вместе, подчиняются одному и тому же надсмотрщику, живут под страхом одной и той же плетки, они и здесь сталкиваются с официально установленной расовой дискриминацией. Бывший заключенный, индиец М. Марардж, рассказывал корреспонденту газеты «Вашингтон пост»: «После работы мы обычно садились бок о бок, образуя четырехугольник, и ели все вместе. Но мне давали полную столовую ложку сахара в кашу, а африканцу, сидевшему рядом со мной, всего пол-ложки. Мне давали каждый день хлеб, а ему лишь водянистую кукурузную кашу. Долгие годы африканцам не давали ни ломтика хлеба. И тем не менее я под страхом наказания не имел права делиться со своим африканским товарищем хлебом и сахаром».