— Давай я понесу Тину, — предложил Тек. — Только поосторожнее с моим новым автоматом, Мэтт.

Но когда Фрир навьючил на себя все вещи Тека и перекинул через плечо широкий ремень пулемета, ноша оказалась вовсе не такой уж легкой. Он шел следом за Ангом. Он давно уже заметил, что Анг и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь Тину, словно мальчик перестал для него существовать с той минуты, как сделался помехой в завершении операции.

Они достигли густых зарослей на берегу реки, когда солнце уже село и надвинулись сумерки. Даже здесь, за городом, равнина не стала плоской, поросшие кустарником склоны спускались к реке, хотя и не так круто, как высокие обрывы. Разбросанные от одного берега до другого, из воды торчали огромные черные валуны, отполированные ежегодными паводками, — круглоплечие, остроголовые, они казались сборищем каких-то уродливых великанов, присевших на корточки среди потока. По этим камням можно было переходить реку вброд в любое время года, за исключением последних дней сезона дождей.

Анг крепко связал свое снаряжение ремнями от рюкзака и пошел первым, держа узел на голове. Вода струйками закружилась сначала вокруг икр, потом — у бедер. В сумерках трудно было разглядеть, когда он переправился на другую сторону.

Фрир поднял Тину за плечи и сказал:

— Нам нужно перейти реку. Обхвати меня правой рукой и не отпускай, что бы ни случилось.

Мальчик поморщился от боли, когда Фрир вскинул его на спину. Тек шагнул в воду и протянул руку, чтобы Фрир мог держаться.

Он шлепал сначала по мелкому месту, ощущая, как убыстряется течение по мере того, как вода поднимается к коленям; одной рукой он придерживал Тину сзади, а подбородком прижимал руку мальчика, обвившую его шею, Круглые скользкие камни вывертывались из-под ног, когда он, осторожно переступая, нащупывал дорогу; вот, наконец, самое глубокое место, вода здесь по грудь, и только с помощью Тека ему удается устоять на ногах.

И вдруг Тину совершенно отчетливо произнес ему прямо в ухо:

— Тебе не дотащить меня до Парам Белора. Отпусти меня, Мэтт.

И рука скользнула с его шеи.

— Тину!

Он хотел удержать мальчика за талию, но потерял равновесие, поскользнулся и ушел под воду. Ноги разъехались в судорожных попытках найти дно; спасибо, Тек повернулся и, встав против течения, помог ему выпрямиться.

— Тину! — Рука мальчика снова обвила его шею. — Ты утопишь нас обоих.

Они выбрались на берег, и Фрир все никак не мог откашляться, наглотавшись речной воды.

Анг, мокрый, дрожащий от холода, не проронив ни слова, углубился в заросли и повел их вверх по узкой тропке.

5

— Ну, как он? — спросил Фрир. Тек снял руку со лба Тину.

— Весь горит.

Тяжко, надсадно работают легкие, каждый выдох с трудом вырывается из груди мальчика, сменяясь прерывистым свистящим вдохом.

Они тщательно вытерли его и согрели, долго растирая сухой травой; соорудили над ним нечто вроде навеса, чтобы уберечь от дождя, который расходился все сильней и сильней. Анг молча наблюдал за ними, но Фрир знал, что у него на уме. Он должен был это знать, чтобы быть готовым к отпору, когда Анг выскажется в открытую.

Он должен установить предел того, на что готов пойти во имя своих принципов, которые, кажется, все больше и больше отдаляются от действительной жизни.

Ночь была душной, давили тучи, громоздившиеся над обрывом, обычные шумы рано сгустившихся сумерек — крики хищников, вышедших на охоту, хлопанье крыльев, назойливое жужжание мошек — звучали приглушенно, точно из-под складок черного бархата.

— Отдохни немного, — сказал Фрир. — А я посторожу, не идет ли Кирин.

Он сел под дерево и устало привалился спиной к стволу. Тину, должно быть, ранила та единственная пулеметная очередь. Мог ли он предостеречь мальчика, когда увидел поток взлетающих пуль? Нет, не мог — не успел бы. Оглядываясь назад, он различал теперь отдельные эпизоды схватки на горной дороге; но тогда все терялось в сумятице, в тумане цепной реакции, слишком стремительной, чтобы ею можно было управлять. Такой взрыв можно подготовить и произвести, но дальше он развивается по своим законам до тех пор, пока все снова не придет в равновесие.

А два выстрела из пистолета самого Фрира, вспышка жестокости на которую его толкнули после конца атаки? Если уж это было необходимо, то пусть бы сам Анг и стрелял. У Анга не было бы тяжелого осадка. Кажется, Кирин сказал как-то, что пушки всегда гремят громче, чем хотелось бы.

— Кстати, где же Кирин?

Он опять вернулся к мысли о засаде и спрашивал себя: если не раненый — что, безусловно, осложнит дальнейший ход операции, — можно ли считать, что все прошло удачно? Хотя пока задача не выполнена, судить невозможно. Но даже и тогда результат будет зависеть от общего хода событий. Еще не было случая, когда он мог остановиться и сказать себе: молодец, хорошо! Кроме того, ему больше не казалось, что отдельные акты насилия вроде сегодняшней атаки что-нибудь прибавляют в том смысле, в котором говорила о борьбе Анна. Или хотя бы в том смысле, как понимает борьбу Анг, да и как он сам понимал ее раньше, когда возвращался сюда.

Его размышления прервал пронзительный крик, донесшийся откуда-то снизу.

Тек, видно, все-таки не спал.

— Летучая мышь, вот чертовка, — фыркнул он, — и такая, что даже толком не знает, как кричит летучая мышь.

Он сунул пальцы в рот и подал ответный сигнал. Немного погодя крик повторился ближе, но значительно левей.

— Эта бесноватая мышь летает кругами.

Еще один сигнал — и Кирин уже стоял рядом.

— Ну что? — спросил Фрир.

Они скатились по тропинке и — прямо в деревню. Человек десять, минут через тридцать после нашего ухода. Я слышал, как обыскивали хижины, людей выгнали на улицу, а внутри все переворачивали и ломали. Кое-кого допрашивали. Но переводчика у них не было, и они просто кричали все громче и громче,

— А потом?

— Немного пошарили вокруг. Но, видно, проводников им не удалось достать, потому они так и не нашли место, где мы свернули с тропинки в лес. Потом они все вернулись на шоссе.

— Отлично, — сказал незаметно подошедший в темноте Анг. — Значит, с утра начнут организованную погоню.

— Еще бы, — заметил Тек, — мы оставили за собой такой след, что его разглядит и кривой новобранец. Конечно, дождь кое-что смоет, но они мигом доберутся сюда.

— Знаю, — сказал Фрир. — И потому уйду с Тину до рассвета, а вы трое дождетесь, пока они перейдут реку.

Он старался говорить не слишком вызывающе и весь подобрался, уверенный, что Анг будет возражать. Он был готов к отпору, однако Анг молчал.

Он хотел было попросить Тека разбудить его часа через два, но вспомнил, что у него теперь есть часы. Так что просить никого не надо.

— Лучше всего лечь и поспать, — посоветовал Анг.

Немного погодя тучи пролились дождем, точно кто-то вспорол их толстое брюхо, и содержимое выплеснулось на острый гребень горы; а так как висели они низко, вода не успела разбиться на капли, и плотные струи шумным каскадом падали меж деревьев. Такой ливень не мог продолжаться долго. Он внезапно иссяк, и лишь многоголосые капли долго звенели в ночи, отбивая такт в чутком папоротнике вокруг Фрира.

Он полежал немного, потом встал и подошел к на весу, который устроили над Тину. Кто-то сидел рядом, скорчившись в темноте, — Кирин.

— Я услыхал, как он зовет.

— Спит?

— В забытьи, по-моему, — Кирин поднялся. — Неужели ты собираешься тащить его всю дорогу?

— А что же делать? Если спрятать его, он не доживет до нашего возвращения.

— А если его найдут солдаты, ему не окажут помощь?

— Конечно, окажут. Вылечат и… повесят… Ты же сам знаешь. Но прежде они вытянут из него план нашей операции.

— Он ничего не скажет.

— Он, конечно, не захочет, но в его состоянии…

— Ты говоришь совсем, как Анг.

— Я знаю, что сделает Анг. И не допущу этого. Послушай, Кирин. Мы должны попытаться спасти мальчика. Не знаю почему, но для меня сейчас это ужасно важно. От этого зависит многое, куда больше, чем чья-то одна жизнь. И ты должен мне помочь. Будет скандал, и ты должен мне помочь,