— Я собираюсь стащить еще один черничный маффин, сделанный для завтрака. Хочешь пойти со мной? Я могу рассказать тебе всю подноготную этого места.

Я про себя принимаю ее предложение. Все равно я не собиралась делать что-то конкретное. Поэтому я следую за Морган мимо камина, и она берет меня за руку, как будто мы старые подруги.

— Кстати, я — не сумасшедшая. Ты, вероятно, задаешься вопросом, почему я тогда нахожусь здесь? В смысле, это не секрет, ничего подобного. Ни одна история здесь не является секретом. Когда мне было пятнадцать, мой отчим изнасиловал меня. Он женился на моей матери из-за денег, а мне постоянно говорил, что мы будем знать друг друга очень хорошо. Знаешь, он был охотником. Поэтому когда он уснул, я взяла одно из его ружей и отстрелила ему член.

У меня челюсть отвисает от шока. Она что, только что сказала…

— Аха. Я выстрелила ему прямо в член. Я не пыталась убить его, но так получилось. Впрочем, не такая уж и большая потеря для общества. В любом случае, мне выдвинули серьезное обвинение, но мама наняла дорогостоящего адвоката, который сумел добиться того, чтобы я отправилась сюда вместо тюрьмы. Состояние аффекта, кажется, так они это назвали.

Морган открывает двойные двери, и мы входим в огромную кухню с деревянными полами, мраморными столешницами и бытовыми приборами из нержавеющей стали.

— Я работаю тут, — говорит она, открывая шкафчик в углу и вытаскивая черничный маффин с посыпкой. — Хочешь один?

Я отрицательно качаю головой.

Морган немного откусывает от маффина и выходит из кухни.

— Пациенты первого уровня могут работать здесь, — начинает рассказывать она. — Мы также можем носить обычную одежду вместо больничной, и мы можем проводить время на улице, катаясь на лошадях или занимаясь рыбалкой. Иногда Доктор Ди берет пациентов в поход на выходные. У нас есть компьютеры, но интернета тут нет, так что, какой в них смысл?

Морган останавливается перед стеклянными дверями.

— Хочешь выйти наружу?

Я пожимаю плечами, и она открывает двери. Сразу чувствуется, что воздух прохладный, и меня окружает легкий аромат травы. Я давно не ощущала солнца на своей коже, поэтому впитываю его всем телом.

Мы садимся на деревянную лавку, и Морган продолжает свой рассказ:

— У тебя тоже может быть комната на первом этаже, если попросишь. Все пациенты первого уровня могут просить. Пациенты второго уровня носят голубую форму, какую и ты носила, когда только прибыла сюда. Большинство из них — спокойные душевнобольные. Но, знаешь, они не будут вредить себе или кому бы то ни было. У них паранойя, тревога — такого рода вещи. Город психов на третьем этаже. Там живут психопаты, шизофреники и люди с ОКР[12]… Там даже есть парочка убийц.

Моя тревога, должно быть, отражается на моем лице, потому что она, засмеявшись, говорит:

— Не переживай. Охрана здесь серьезная. Потребуется сканирование сетчатки глаза и введение пароля, чтобы открыть двери.

Я делаю глубокий вдох, поскольку меня накрывает мысль, что, хоть это место и выглядит как элитный охотничий домик, это психиатрическая клиника. Здесь, конечно, прекрасно, но пациенты этой клиники тоже имеют заболевания и проблемы, как и пациенты из любых других лечебных учреждений. Поэтому мне нужно быть осторожнее.

Несмотря на то, что я провела почти пятьдесят дней в Хоторн-Хилл, выглядывая из окна своей комнаты, вид, открывшийся мне, все равно завораживающий. Думаю, это потому, что сейчас я не просто смотрю, а еще ощущаю весенний ветерок на своих щеках и слышу колыхание травы и пение птиц.

Хоторн-Хилл расположен рядом с огромным, открытым полем, которое как бы охватывает полностью одну сторону главного здания. Это та сторона, где находится конюшня и где люди занимаются верховой ездой на огороженных пастбищах. С другой стороны здания расположены лишь несколько небольших домиков на краю леса.

За открытым полем возвышается горный хребет. Он впечатляющий, и не похож ни на что из когда-либо мною виденного.

— Ты должна спуститься сегодня на ужин, — говорит Морган. — Я займу тебе местечко. Я не работаю на кухне во время ужина.

Я киваю в ответ, и она светится от счастья.

— Эй, можно спросить тебя кое-что? Ты можешь говорить? — она заговорщицки наклоняется ко мне. — Ты могла бы, например... поднимать свою руку вместо ответа, если хочешь. Или мы могли бы придумать свой код, который только бы мы понимали.

Я просто улыбаюсь. Ничего не могу поделать с тем, что мне нравится Морган, но я не собираюсь становиться лучшей подругой навеки для восемнадцатилетней девушки.

— Может быть, позже, — говорит она, пожимая плечами. — По крайней мере, ты придешь на ужин сегодня, — Морган оглядывает конюшни, затем снова поворачивается лицом ко мне. — Кстати, комната рядом со мной свободна. И она на первом этаже. Я это просто так говорю.

Медсестра выходит из тех же двойных дверей, что и мы вышли ранее.

— Вот ты где, Морган. Ты пойдешь на конюшню покататься на лошадях?

— О, да, — она вскакивает на ноги и жестом указывает мне следовать за ней. — Пойдем, Элисон. Ты тоже можешь покататься.

Я отрицательно качаю головой. Морган пожимает плечами и следует за медсестрой на каменную дорожку, которая ведет вниз по холму к конюшне.

Любопытство вынуждает меня обойти главное здание с той стороны, где расположились домики. Бревенчатые дома построены в том же самом стиле, что и основное строение, только в меньшем масштабе. У каждого имеется небольшое крыльцо с креслом-качалкой, стоящим на нем. Ряд домиков простирается далеко к лесу, их, по крайней мере, двадцать. Должно быть, именно в них живет персонал Хоторн-Хилл.

Я продолжаю обходить строение вокруг и позади него вижу бревенчатый навес и еще более крупную беседку. Полом в ней является огромный деревянный настил, и там есть каменное патио с уличной мебелью и грилем. Все это окружают высокие деревья.

По дороге к патио я прохожу мимо маленького клочка свежевспаханной земли, похожей на чей-то крошечный огород с ровными рядами, готовыми под посевы.

А затем я вижу свой собственный райский уголок — веревочный гамак, вывешенный между двумя деревьями. Это просто идеальное место для чтения. Я уже воображаю, как провожу здесь весь день, как легкий ветерок проносится сквозь мои волосы, пока я, свернувшись, лежу в гамаке.

Я возвращаюсь обратно в главное здание и вхожу через распахнутые двойные двери на веранде, а затем поднимаюсь в свою комнату. Когда я подхожу к тумбочке, чтобы взять «Анну Каренину» в твердой обложке, я останавливаюсь, замечая что-то, лежащее на кровати.

Как только я подхожу достаточно близко к ней, чтобы рассмотреть, что это, я улыбаюсь и беру предмет в руки. Это «Тарзан», книга в мягкой обложке. Когда я открываю книгу, то вижу имя «Дэниел Дельгадо», нацарапанное ручкой на обложке.

Я забираю обе книги и иду к гамаку. Похоже, я нашла, что буду читать дальше.

Глава 6

Дэниел

Броди Тиллман, прямо скажем, в ужасе от нашего нового пациента. Я понял это с того момента, когда он попросил двух санитаров привязать Чеда Ларимора к кровати, ещё до того, как мы вошли в палату.

Я же сказал санитарам не делать этого и подождать снаружи. Тогда Броди изогнул брови, промямлив: «Это твои похороны», а затем вошёл внутрь и остановился на целых четыре шага позади меня.

— Доброе утро, Чед, — говорю я нейтральным тоном.

Его низкий смех и дикий взгляд должны меня напугать, но, несмотря на это, я подхожу к его кровати.

— Эти сестрички послали тебя сюда, потому что боятся, что я наврежу им, — говорит он, и в его голосе звучит удовлетворение.

— Я уже предупреждал тебя однажды, тем не менее, мне сказали, что ты угрожал связать медсестру, которая приходила проверить тебя этим утром.

— Это так хорошо, когда они сопротивляются мне, — он обхватывает ладонью свой член под одеялом и начинает водить по нему рукой.