Аскрел стоял прислонившись к стене и только что не насвистывал в потолок. Когда она вышла, менестрель обернулся и несколько мгновений разглядывал её. Жёлтые глаза сверкнули. Менестрель прижал ладонь к сердцу и склонился в поклоне.

- Леди, в брюках вы красивы, а в платье просто неотразимы, - своим завораживающим голосом проговорил он.

- Тебе не надоело? – буркнула Анела, обходя его по дуге и направляясь к алтарю. Паркет пола холодил босые ступни. – Стой в стороне и не вмешивайся!

- Ваша просьба – для меня приказ…- донеслось в спину и едва слышно, - малышка.

Анела сделала вид, что не услышала. Не до разбирательства. Она поставила ступку на алтарь и лезвием кинжала полоснула себя по ладони. Острая боль заставила зажмуриться и прикусить губу. Из раны выступила кровь. Анела сжала кулак и несколько капель упали в ступку, окрашивая мел. Второй рукой провела над раной. Порез окружили радужные искры. Прохлада остудила боль. Вскоре рана затянулась, словно её и не было. Хорошо. Кинжал больше не нужен. Самое неприятное действо в ритуале закончено. Осталось нарисовать мелом рисунок на полу. Четыре круга по всем четырём сторонам, соединяющие линиями, которые пересекались у алтаря. В круги положить по камню, олицетворяющие четыре стихии.

Всё готово. Осталось дождаться рассвета. Анела подняла голову. Сквозь прозрачный купол стало заметно, как чёрное небо светлеет. Пора!

Анела ступила на алтарь, прямо в переливающий воздушный поток. От венца повеяло теплом. Он сжимал голову, внушая уверенность, даря силы и надежду. Анела подняла лицо, воздела руки и возвышенно заговорила:

- Игнис эт Аква. Терра эт Каэли, - камни в кругах засветились, из них брызнули к потолку лучи названных стихий. Красный и синий, жёлтый и голубой – огонь и вода, земля и воздух. Соединились с солнечным светом. – Витай эт Мортен! – в сердце стал разгораться огонь, по венам побежала ледяная лава. Из заколовших кончиков пальцев хлынули зелёный и фиолетовый потоки: жизнь и смерть. Единой струей стихии закружились над головой.

- Эйус сангуйнем плис ат вос ауксилиум. Прайсидиум миа пропинкуй!

Стихии хлынули на неё, закружились вихрем, проникая в сердце, в кровь. Сердце кольнуло болью. Кровь быстрее заскользила по венам. Горячая кровь от смешения стихий. Могущество пьянило. Обещало исполнить всё, что она не попросит. Только пусть она выпустит их на свободу. Кончики пальцев вновь закололо. Анела соединила пальцы обеих рук перед собой, крикнула первое имя: – Китаний Чаврус!

И разъединила руки. Из них вырвался радужный луч и исчез в пространстве. Перед внутренним зрением мелькнула картинка. Китан с открытыми глазами лежит на кровати. Беспокоится о ней. Милый брат. Радужный луч ударил ему в грудь так, что Китан резко сел. Лицо исказилось от боли, но затем вновь разгладилось. Китан озадаченно потёр грудь и снова лёг.

- Арлий Чаврус! Мишаня Зимирий! Софика, Алика, Висея Игнис!

Лучи выскальзывали один за другим. Всех остальных они заставали спящими. И те лишь обеспокоенно шевелились во сне. С каждым именем силы Анелы таяли. Перед глазами мелькали серые крапинки. В голове туман. Ноги подгибались. Того гляди упадёт. Анела не предполагала, что столько сил понадобится. Ещё немного. Ещё одно имя, последнее. Какое? Кого она хотела защитить? Имя! Седьмое…

- Малыш из сна, - вырывается из неё. Не то…

Луч врывается в тёмную комнатушку, затем в грудь черноволосого мальчика. Он во сне чуть застонал и вновь спокойно задышал.

Ребёнок и впрямь существует в реальности?

Последние слова, уже падая в пропасть беспамятства:

- Претиум – мия витай!

«Вновь перестаралась…» - мелькнуло в голове перед густой темнотой.

****

- Лун, побери! – выругался Аскрел, бросаясь к Анеле.

Едва успел подхватить падающую с алтаря девушку.

Она почти ничего не весила. Безвольной куклой лежала у него на руках. Глупо приниматься за сложный, забирающий много сил ритуал, не подготовившись. Но видно именно так, с бухты-барахты, привыкла действовать эта девчонка. Сейчас нужно время, чтобы она восстановила свои стихии. Венец тускло поблёскивал в волосах, свесившихся чуть ли не до пола, но кристаллы в нём с каждым мгновением разгорались всё сильнее. Восстанавливались и становились сильнее прежнего. Как и весь венец.

Аскрел перенёс королеву в комнатушку-кабинет и осторожно положил в кресло. Потянулся было к венцу - снять – искра из огненного кристалла обожгла руку.

- Да знаю я, знаю! – буркнул Аскрел, отдёргивая руку. – Не очень-то и хотелось!

Во сне лицо маленькой королевы стало умиротворённым. Не видно ледяного блеска в фиалковых глазах, непреклонно вздёрнутого подбородка. Сейчас она выглядела той, кем была: восемнадцатилетней девчонкой, на которую свалили ответственность за целое королевство. Усталой девчонкой.

- Проклятие! – зло выругался Аскрел, вскакивая на ноги.

Ещё не хватало её пожалеть. Эту дуру! Она даже не предполагает, какое оружие своим ритуалом вручила против себя. И кому…

С первых же слов на Старом языке Аскрел узнал ритуал Празидиум. Ритуал, который защищал родных иридис. Но если кто-то из них будет присмерти – вместо него умрёт сама иридис. Это как же нужно любить своих родных, чтобы ставить на кон свою жизнь? Но какие возможности открывало это знание, какие комбинации можно было осуществить. Но итог в них один – смерть королевы иридис. Только так они смогут добиться желаемого. От судьбы не уйти.

Голову сжало предупреждение.

«Да не опасен я ей! Сейчас…» - мысленно отмахнулся Аскрел от дворца.

Он не был готов, что город, построенный иридис, встретит его такой ненавистью, желанием уничтожить. Едва смог справиться с собой, пока маленькая королева ничего не заметила. Без неё он навряд ли сможет покинуть этот город.

Дворец перестал угрожать, но продолжил настороженно наблюдать за Аскрелом.

«А что ты на это сделаешь?» - мысленно обратился к дворцу Аскрел. И провёл кончиками пальцев по нежной щеке. Красивая всё же эта малышка, этого у неё не отнять. Но какая же доверчивая, королевская жизнь ничему её не научила. Край глаза ухватил яркий свет. Огляделся, но никакого свечения, кроме свечи на столе, в кабинете не было. Показалось?

По стене дворца пробежала угрожающая рябь. Голову вновь сдавили предупреждающие тиски.

Аскрел хмыкнул и отвернулся от кресла, рукой невольно коснувшись плеча королевы, прямо рисунка пера.

В шкафу напротив вновь сверкнул огонёк, но стоило отодвинуть руку от Анелы, тут же погас. Интересненько...

Аскрел уже умышленно притронулся к плечу Анелы, обводя контур радужного пера. Расписную шкатулку в шкафу окружило белое сияние. «Значит, тайник, малышка? А ты не подумала, что тайное когда-нибудь станет явным?»

Аскрел шагнул к шкафу, достал шкатулку из красного дерева. И повертел её в руках. Небольшая. От дерева веяло теплом силы. На всех четырёх стенках искусно вырезаны изображения стихий: огонь перьями отбрасывает тени и стремится вверх, вода волной набегает на скалы, находящиеся на следующей стенке, и ветер колышет ветви деревьев. На крышке - цветущие яблони - символ жизни. А дно изрезано рисунками сухих ветвей. Открыть шкатулку Аскрел не смог, как ни пытался. Ни замка, ни тайной защёлки, ни щели, в которую можно было бы подсунуть лезвие ножа. За спиной донёсся шорох, вскрик. Аскрел обернулся и медленно положил шкатулку на место…

****

Радужный мир встретил радостным сияющим калейдоскопом. Босые ступни шли по тёплой тропе, крылья тянули плечи и волоклись по земле. Сил распахнуть их, взлететь не было. Да и желания тоже.

Вроде, всё было как и раньше. Стихии потоками бежали по венам. Разгоняли усталость, придавали сил. Всё тоже радужное сияние вокруг. Но что-то в этом мире было не так. Тревожно, неприятно. Не было того ощущения дома, где тебя всегда ждут и с радостными объятиями встречают. Богиня! Откуда это предчувствие беды?

Анела заново осмотрелась и насторожилась. Со стороны, где была бы империя в реальном мире, появлялась чёрная пелена, края которой терялись в пространстве. Пелена стеной нависла над Анелой. Запульсировала. С той стороны в неё врезалось какое-то существо, стремясь порвать, прорваться. Анела отшатнулась, прижала руки к груди, к неистово бьющемуся сердцу. Второе существо присоединилось к товарищу, третье. Они копошились за пеленой, врезались в неё раз за разом. Доносился скрежет, рычание. Жаждой, смертью, холодом веяло от этой стены.